— Эм, — стесняется, крутит на тонком пальчике колечко с цветочком. — Вы воспитываете дочь, успешный человек, самодостаточный, добрый, хотя хотите показаться более жестким, — выдает моя Снегурочка.
Стоп, Смирнов! Она не твоя. Она вообще посторонний человек.
— С чего ты взяла, что я добрый? Может, я тиран или что похуже.
— Нет, — смущенно улыбается, мотает головой.
Улыбка. У нее прекрасная улыбка, хочется радовать ее, баловать, что-то шептать, чтобы вновь и вновь любоваться на эти прекрасные ямочки. Черт! Я сошел с ума! Мне снова нужно в душ, желательно в ледяной, чтобы остыть.
— Ладно, опустим этот вопрос. Рассказывай, как ты оказалась на улице.
— Так случилось, — с ее лица тут же пропадает улыбка и теплота.
— Агния. Рассказывай, может, я смогу помочь.
— Вы уже и так помогли, — мнется, вновь не смотря на меня. На комоде на зарядке начинает звонить ее телефон, девушка бросается к нему, но не отвечает. Хмурится и сбрасывает звонок, но телефон взрывается очередным звонком, пока Снегурочка не отключает аппарат. Она долго стоит возле комода и, словно в прострации, смотрит на телефон.
— Агния Александровна! — включаю начальника. — Сядьте, пожалуйста, и расскажите мне, что случилось!
И это действует, она послушно присаживается, складывая руки на колени. И ноги… У нее шикарные ноги, не слишком худы, не слишком полные, красивые, изящные щиколотки. В моей фантазии эти ноги в чулках, обтянуты черным капроном. Я веду по ним губами, закидывая себе на…. Глубоко вздыхаю, потому что моя фантазия заводит меня далеко.
— Я не местная, из маленького городка. Мы приехали сюда с моим сводным братом. Я устроилась в детский сад. У меня красный диплом и очень хорошие характеристики. А вот Паша, он… В общем, у него все сложно с работой. Но я все понимаю: большой город, трудности. В общем мы сильно поругались. Я ушла… Нет, я не дура, понимала, что никто меня не ждет в этом городе, учитывая, что денег совсем нет и до зарплаты две недели… Но Паша, он напился, вернулся домой ночью и… — сглатывает, кусая губы. — Можно, я не буду рассказывать? — поднимает на меня свои наивные, чистые, красивые глаза, в которых опять плещутся слезы. И внутри у меня что-то больно сжимается. Как вообще можно обидеть такую ранимую уязвимую девочку.
— Нет, теперь тем более нужно! — немного агрессивно отзываюсь я и подаюсь к ней, опираюсь руками на колени.
— Он был очень пьян… — не договаривает. — В общем, я ушла… — глубоко вдыхает, быстро моргает, сгоняя слезы. По тому как вздрагиваю ее нежные губы, понимаю, что там все гораздо серьезнее чем ссора с братом, но давить не хочу, иначе расплачется.
Мне хочется посмотреть на этого братца, который посмел оставить на улице такую нежную девочку. Причем желание настолько явное, как будто обидели то, что принадлежит мне.
— Договорилась с коллегой, что поживу у нее до зарплаты, а там, может, сниму комнату. Мы условились встретиться в сквере. Но она, как вы понимаете, не пришла и не ответила на мои звонки… Я даже рада, что встретила вас. Иначе пришлось бы вернуться к Паше…
— Еще чего! — сам не замечаю, как озвучиваю мысли вслух.
— Что?
— Ничего, — откидываюсь на спинку кресла и дышу. Дурочка. А если бы не Полина? Я бы ведь так и оставил ее в этом сквере. И только Богу известно, что с ней могло случиться. — Я говорю, оставайся у нас, сколько нужно. Гостевая комната пустует.
Ой, Смирнов, ты же ее уже присвоил и все решил. Выдохни, расслабься, не нужна тебе эта девочка. Но думаю я одно, а делаю совсем другое…
— Нет, вы что?! — возмущенно произносит она, но вновь тушуется. Моя Снегурочка еще и эмоциональная девочка. — Спасибо. Завтра я что-нибудь придумаю.
А мне не хочется, чтобы придумывала. Такая девушка должна быть просто рядом, просто быть красивой, любимой и любящей. А все проблемы должен решать ее мужчина. И, естественно, на место этого мужчины я ставлю себя. Хочется ей запретить решать свои проблемы, хочется…
Раздаётся звонок. Это доставка. Поднимаюсь с места, иду на выход. Накидываю куртку, выхожу на улицу и дышу, дышу, встряхивая головой. Наваждение какое-то. Девушка права. Не должна она оставаться у нас, иначе я совершу что-то неадекватное.
ГЛАВА 4
Олег
Мы ужинаем под лепет моей дочери. Она вполне довольна нашей гостьей и утомляет ее рассказами о танцах, о том, что ждет от Деда Мороза, и прочей ерунде. Но Агния ее слушает и не просто из вежливости, а ей действительно интересно, она эмоционирует в унисон Полине, приподнимет брови в удивлении, складывает губки, улыбается, вторя моей дочери, и задает вопросы. Я ошибался, девушка хорошая воспитательница, тонко чувствует детей. Это призвание. Редкость. Для меня даже дико. Мать Полины так не чувствует свою дочь, как Агния. Наблюдаю за девочками, внутри что-то сжимается и болезненно ноет. Полине не хватает вот этого женского тепла, внимательности. Родился бы у меня пацан — было бы легче.
— Папа, а давай возьмем Агнию Александровну с нами в магазин? Она поможет выбрать туфельки.
Вот туфельки, бантики, бусики и прочее — это все должна разделять с моей девочкой женщина. Мать. Но… Хочется сжать тонкую шею Юлии и душить за то, что не даёт это дочери. Нет, я никогда не требую от бывшей жены ничего, что у неё нет, а брать через силу я не намерен.
— Давай, если Агния Александровна не против, — заглядываю в глаза Снегурочке и вижу, как она теряется, хлопая ресницами. Поправляет выпавшую прядь за ушко, а мне хочется сделать это самому. Вдохнуть ее запах и поцеловать там, за ушком, в самом чувствительном месте.
— Но… — девушка вздыхает, а Поля смотрит на нее своими умоляющими глазками и складывает ладошки вместе. Ох, доча, это запрещенный прием. — Да, конечно, если ты хочешь, я помогу, — сдается девушка. И мне больно. Оттого что моя дочь цепляется за первую женщину, уделившую ей внимание.
— Ладно, девочки, уберете со стола? Мне нужно немного поработать.
— Да, конечно, — Агния тут же встает, начиная убирать посуду, забавно суетится, словно обязана нам.
— Не торопитесь, в холодильнике есть чизкейк с малиной, попейте чаю. Поля покажи нашей гостье комнату и дай чистое полотенце, — натянуто улыбаюсь и выхожу из кухни. Прохожу мимо Агнии и чувствую запах чего-то сладкого, ванильного, с легкой ноткой цитрусов. Вдыхаю, и по телу разбегается дрожь. Как пацан, залип на девочке, чего не было со мной даже в молодости.
Работы как таковой нет, но я сижу в кабинете, просматривая почту, пытаясь выгнать из головы наваждение в виде Снегурочки. Самому смешно. Мне сорок лет, я состоявшийся мужчина, руководитель и основатель компании, отец, в моей жизни было много сексуальных партнёрш, но я прячусь у себя в кабинете от юной особы, которая въедается мне в голову и очаровывает за несколько часов. Это кризис среднего возраста?
Выхожу из кабинета. Тишина. На кухне все блестит, даже плита вымыта. Снегурочка еще и фея чистоты. Поднимаюсь наверх и заглядываю в комнату дочери. Как ни странно, Поля сладко спит, обнимая любимую мягкую игрушку. Обычно я заставляю ее лечь в постель, а она делает все, чтобы оттянуть этот момент. Укрываю дочь, с минуту смотрю, как она забавно сопит, и выхожу в коридор. Прохожу мимо гостевой и ловлю себя на том, что замедляюсь и прислушиваюсь. Тишина. Мысленно даю себе пинка и быстро ухожу в свою спальню.
* * *
Просыпаюсь по будильнику, отключаю его и несколько минут смотрю в потолок. Дышу. Утро. Мне нужна женщина. Переворачиваюсь на живот, утыкаюсь лицом в подушку. Дышу. Не помогает. Няня до сих пор болеет, а мой организм уже не выдерживает голодовки. Отступить от принципов и затащить к себе в кабинет Веру?
Поднимаюсь с кровати, принимаю душ, надеваю простые спортивные штаны и по привычке выхожу в коридор с голым торсом, будить Полину. Так вышло, что в гостевой и детской нет ванной. Одна — у меня, в спальне, а вторая — в коридоре.
