Черные глаза буквально пылали от гнева, вызывая воспоминания о начале ночи. Я содрогнулась.
- И-извините, я просто…
- Чтоб больше без меня дальше вон того дерева ни шагу, девочка, - перебил он, - Иначе пеняй на себя – бегать и искать не буду.
- Меня зовут Наташа, - проговорила, повинуясь внезапному непонятному порыву, и протянула руку. Он уставился на меня, как на дуру, - А Вас как?
- Пал… Рустам, - он крепко ухватил мою руку и потянул, - идем обратно, там Анжелка пожрать сообразила. Тебя ж ветром скоро сдувать начнет, а летать я не умею. И хватит этого «Вы», ок?
Я кивнула и позволила себя увести.
- О, пропажа нашлась, - сказал Седой с набитым ртом, - а мы уж думали вертушку вызывать.
Остальные промолчали и даже не взглянули на меня. Как же хорошо, вот бы всегда так.
Рустам сел за стол и усадил меня себе на колени. Я напряглась, но сопротивляться не стала.
На завтрак или, может, уже обед, ведь сколько сейчас точно времени я не знала, была какая-то неопознанная каша с рыбными консервами. Так и не став придирчивой к еде и осознавая необходимость опустить в желудок хоть что-то, я все равно не собиралась даже пробовать это. Утренние комментарии и то, что никто особо не трудился накладывать себе целую порцию, не подбавляя потом из «общего котла» грязной ложкой, начисто лишили бы аппетита, даже вздумай он появиться.
- Ешь давай, - Рустам подтолкнул ко мне тарелку.
- Я не голодна…
- Что, ты такое не ешь, да? – даже интересно, за что это эта девушка – Анжела, кажется, взъелась на меня. Не то чтоб раньше женщины не испытывали неприязнь еще до начала общения исключительно из-за моей внешности. Их зависть стройной фигуре, густым волосам цвета молочного шоколада, большим карим глазам с темными ресницами и пухлым губам не раз и не два создавала проблемы на ровном месте, но… Эта-то была и моложе меня минимум лет на семь, и довольно симпатичной, даже несмотря на последствия от походов к дешевым мастерам. За такие брови и ресницы, похожие на зубные щетки, прилепленные к векам, горе-мастера нужно посадить в тюрьму.
Хотя, может дело в Рустаме? Но она же, вроде бы с Седым, если можно вообще так сказать. Мне-то какая разница….
- Я просто фигуру берегу, - елейным голосом пропела я, нарочно скользнув взглядом по ее бедрам. Впрочем, их несколько излишнюю пышность, компенсировал четвертый размер груди. У меня же не было и полной двойки, что я собиралась исправить сразу после того, как рожу ребенка… Сердце вновь заныло, и вся неизвестно откуда взявшаяся бравада испарилась вместе с желанием поставить девицу на место, - А здесь сплошные углеводы.
Все же сумела договорить и, соскользнув с колен Рустама, вышла на улицу. Села на ступеньку и задрала голову вверх, пытаясь не дать наполнившим воспаленные глаза слезам упасть. И вдруг вспомнила: в машине, под козырьком со стороны водителя было наше фото. Палач дверь вроде бы не закрывал, а ключей у меня нет, значит никто не решит, что пытаюсь сбежать…
Я забралась на водительское сиденье, опустила козырёк. Да, вот оно. Сделано в день нашей с Антоном свадьбы. Мы втроем сидим на скамейке и радостно смеемся. Вновь побежали слезы. Не пытаясь сдерживать их, я всматривалась в лицо бывшего мужа. Пристально, будто в поисках доказательств, что он вовсе не тот, кем казался. Но их не было. На фото был просто счастливый сорокалетний мужчина-победитель с искренней широкой белозубой улыбкой и морщинками-лучиками вокруг серо-голубых глаз, придававшими ему, вкупе с сединой в каштановых волосах, еще больше мужественной харизмы. К таким словосочетание «средний возраст» применяют в качестве комплимента.
Любил ли он меня? Ну, может в своей какой-то извращенной манере…
Какая теперь разница? Так ли это важно, если Снежана мертва. Моя девочка, мой ребенок, хоть и не родной.
Она умерла. Умерла!
Умерла так и не узнав правду о своей настоящей матери, любовь которой помогла этой женщине пройти через весь кошмар, устроенный Антоном, и через весь кошмар рухнувшего в одночасье мира и добраться к дочери. Добраться, чтоб спасти Снежану, а в итоге спасти лишь меня. Если сдамся, ее жертва будет напрасной, а память об этих двух необыкновенных девчонках – матери и дочери - померкнет.
- Я так люблю тебя, - прошептала фотографии и поцеловала улыбающееся веснушчатое личико.
Достала из бардачка ножницы и обрезала с фотографии Антона. Посмотрела назад. Нужно отмыть сиденье. Да, так ничего не изменить, не стереть память и не унять боль. Но пусть материальным напоминанием будет что-то хорошее.
Вспомнила об Инне. О нашем с ней последнем разговоре, бывшем всего-то вчера, а по ощущениям в другой, прошлой жизни. Будучи почти одного возраста – она всего на три года младше, мы легко могли бы стать подругами, но так и не стали, да особо и не стремились. Уж слишком разными были и общались – что с ней, что с Костей, почти что только по необходимости. Но все равно оба были мне не чужими. Что ж, даже если они, все они тоже сумели выбраться, вряд ли мы когда-нибудь встретимся вновь.
Взгляд зацепился за отражение в боковом зеркале. Поодаль, привалившись к дереву, за мной наблюдал Рустам.
Глава 9
Едва за окном посветлело, Рустам, будто разбуженный невидимым будильником, поднялся и вышел. Из-за двери донеслась пара коротких фраз – он и Жид собрались обойти окрестности. Как только они ушли, я откинула плед и тоже встала. Толку лежать и дальше не было – спать все равно не смогу. А ведь Рустам, улегшийся прямо на пол у двери, за всю ночь не то что не приближался, а даже не поворачивался ко мне. Как устроился лицом к выходу вечером, так и лежал в такой же позе сейчас.
Держал данное слово.
Я же укуталась в плед, как в кокон, поверх одежды, будто бы эта смешная защита могла помешать, если все же… И, понимая всю глупость затеи, все равно слушала дыхание мужчины и ждала пока оно станет глубоким и выровняется. Но, когда это случилось – довольно быстро кстати, уснуть не сумела. Закрывала глаза и сразу видела или как Антон на меня набрасывается, или как он же «воскресает», или как Снежана… Или просто зомби. А еще мне постоянно мерещились стоны и шаги по двору. То, что Костян заступил на дежурство, ни капельки не помогало. От боли же, обострившейся во тьме ночи не помогало ничего вообще. И я позволяла слезам бежать, стараясь не всхлипывать, и дышать как можно ровнее. Но легче не становилось….
Первым пунктом в составленном ночью списке под названием «Заняться хоть чем-то» значился пересмотр запасов провианта. Этим я и занялась, стараясь не шуметь. Скоропортящееся следовало съесть в первую очередь, а все остальное распределить и рассудить, на сколько хватит.
Так с, из четырех лотков яиц получился один целый, упаковок с сосисками хватило бы и на месяц, если б срок годности большей части не заканчивался через неделю. А вот разномастным консервам, крупам и макаронам еще жить и жить, но их немного. По самым оптимистичным расчетам, шести людям хватит недели на две. И то если есть понемногу. Были еще половина уже черствого батона, чай, небольшой пакет с картошкой, лук, бутылка подсолнечного масла и, конечно же, спиртное.
Нужно было что-то придумать с душем. Мерзкое ощущение немытого тела было невыносимо. Поэтому я взяла ведро и направилась к колодцу – быстренько согрею воду и, пока остальные спят, приведу себя в порядок.
Но у колодца была Анжела. Я подождала, пока она перельет воду, а потом ухватилась за ручку, думая о том, смогу ли когда-то достать полное ведро с первого раза.
- Вот это брюлики, - развязным тоном протянула Анжела, завистливо воззрившись на мою руку. - Я б по такому мужику тоже сутками ревела.
Я усмехнулась. Будь у меня даже все бриллианты мира, я не смогла бы за них вернуть Снежану и того Антона, которого знала до вчерашнего дня.
- Возьми, - стянула с пальца кольца.
- Ага, нахрена мне….
- Мне они не нужны, - я пожала плечами. - Если тебе тоже, то я просто выкину прям в колодец. Устрою крутую находку археологам будущего, - и подняла руку с зажатыми в ней кольцами над колодцем.
