Только вместо этого я услышал всего две фразы, когда случайно подслушал разговор Леры с Аллой, ее лучшей подругой:
«— Зачем тебе этот лох?
— Я тебя умоляю… Он мне даром не сдался, а вот деньги его папочки помогут мне получить все, чего я захочу!»
Вот и все… Казалось, мир уходил из под моих ног. Сказать, что мое сердце было разбито — ничего не сказать…
Помню, как я сидел в актовом зале на одной из скамеек, ожидая получить свой диплом о высшем образовании. А Лера положила свою ручку мне на ладонь. А я уже тогда ничего не чувствовал… Внутри была пустота…
Помню, как я получал свой красный диплом, а Лера, даря мне свою фирменную улыбку до ушей, визжала и хлопала громче всех. А я смотрел на нее, и ничего не чувствовал…
Помню, как мы танцевали с ней вместе после выпускного… Она гладила меня по спине своими пальчиками, что-то сладко шептала на ухо, а я…
Я, чтоб его, ничего не чувствовал…
Не было к ней ничего, абсолютно… Словно этот человек одномоментно растворился и перестал для меня существовать. Я даже ненавидеть ее не мог… Будто провалился в пропасть, и только краем глаза наблюдал за происходящим, краем уха слышал собравшихся людей… И только краем сердца продолжал любить Леру.
Смириться было сложно… В одночасье мой мир рухнул, мои мечтания скатились в бездну.
Когда медляк подошел к концу, и образовался перерыв, длившийся всего пару секунд, я, не обращая внимания на силу своего голоса, сказал ей:
— Я не лох!
— Что? — смотрела с непониманием.
— Нам надо расстаться… Прощай! — мне нужно было побыть одному. Кажется, наконец, осознание случившегося затянуло меня своими сетями… Надо было подумать, решить, как быть дальше. Но если честно, в тот момент хотелось просто бросить все и всех и умчаться в неизвестном направлении.
По факту, Лера была права… Я был лохом, настоящим, конкретным! Это ж надо было влюбиться…
Любовь… В тот момент я понял, почему ее часто называют сукой. Любовь, она совсем не такая, какой ее описывают писатели, поэты, изображают художники на своих картинах. Любовь, она другая… Она очень жестокая. В тот момент я вообще усомнился в ее существовании.
— Паш, стой! — Лера одернула меня за плечо, пытаясь остановить. А мне было даже смешно из-за того, как она продолжала ломать комедию. — Ну ты куда? Мы же с ребятами еще на природу собирались, рассвет встречать? А ты даже заката не дождался.
— Я пас…
— Так ты же сам предложил.
— Это было давно… В прошлой жизни.
— Паш, ты меня пугаешь. Что с тобой? — ее взгляд был настолько обеспокоенным, что я, действительно, мог бы поверить, что ей не наплевать…
Только… В тот день я предпочел довериться органам чувств, а не сердцу. Я сам все слышал…
— Лер, я же тебе сказал. Нам надо расстаться. Так будет лучше…
— Лучше для кого? Зай… Ну ты чего? Переволновался, что ли? Или у тебя есть другая… — наигранно возмущалась она. Пыталась перевести все в шутку.
— Лер…
— Ну, пупс… — подошла ближе, просунув пальчик под пряжку ремня. — Или это такая игра? — страстно поцеловала в шею.
Да пошла она…
— Отвали, ты мне противна. — Резко оттолкнул ее. Она ждала объяснений. А мне не хотелось задерживаться рядом с ней ни секунды.
— Паш… А как же… Ты же мне предложение собирался сделать! Что не так? — называется, сказал парням по секрету. Выложили ей все на блюдце. Да пошли они все…
— Собирался. Больше не собираюсь. Ах да… Вот… — достал из кармана бархатную коробочку, в которой было кольцо с небольшим бриллиантом. Но я выложил за него нехиленькую сумму. Пусть радуется… напоследок. — Куплен на деньги моего отца, о которых ты так страстно мечтала.
— Но…
— Прощай.
Больше она не бежала следом.
Из-за нее я возненавидел весь мир.
Уже дома, игнорируя вопросы родителей, почему я вернулся так рано, я собрал все свои вещи и сказал, что пора жить самостоятельно.
Я и раньше об этом задумывался. Все же, мне давно исполнилось 18. Но у нас был большой дом, большинство комнат которого и без того пустовало. Особо разбрасываться отцовскими деньгами я не желал.
В то время я не работал, у меня была небольшая стипендия, конечно. Но в материальном плане я пока зависел от отца. Он сам поставил такое условие: я должен стать хорошим специалистом, чтобы потом устроиться к нему в фирму. Так что решил не отвлекаться на вечерние подработки, полностью погрузившись в учебный процесс.
Было бы глупо снимать отдельную квартиру, учитывая, что место для ночлега у меня было. А еще тогда я думал, что не смогу без вкусной маминой еды…
На самом деле, столько лет прошло… Уже 8 лет живу один, а по маминым борщам до сих пор скучаю. Потому очень часто приезжаю к родителям в гости.
В тот вечер мать пыталась меня остановить. Потом пыталась хотя бы дать денег на первое время. Но я не взял. С того самого дня я больше ни разу не взял денег у отца. Потому что понял, что именно из-за них все несчастья в моей жизни.
Небольшой рюкзак со всем самым необходимым и гитара — это все, что я забрал с собой из прошлой жизни. Я хотел начать все с чистого листа.
Но как я и говорил раньше, друзей у меня не было. Так что не было, у кого остановиться, чтобы пересидеть хотя бы одну ночь.
О том, что ушел из дома, я не жалел. С отцом у нас всегда были натянутые отношения. Именно по его инициативе я окончил факультет финансов. Хотя никогда тяги к этой профессии у меня не было. Я мечтал стать музыкантом. Но папа всегда говорил, что я страдаю фигней. В тайне от него сначала бегал на курсы игры на гитаре, а потом поступил в музыкальную школу по классу фортепиано.
Я не жалел о том, что сказал отцу, впервые в жизни противясь его напору:
— Меня достала эта идеальная жизнь, выстроенная по твоему плану. Я хочу сам строить свою судьбу.
— Вот и проваливай. Не удивлюсь, если через год встречу тебя на реальной стройке.
— Уж лучше на стройке, чем на нелюбимой работе, которую ты для меня уготовил…
— Паша, я всю жизнь старался только для тебя. Хватит нести чушь. Ты с понедельника должен выйти на работу в нашей семейной фирме.
— И не подумаю… Ноги моей не будет в этой конторке! — с пылу с жару выкрикнул я.
А он еще бросил мне в след:
— Если за тобой сейчас захлопнется эта дверь, можешь не возвращаться.
И она захлопнулась…
Единственное, о чем я тогда жалел — так это о том, что обидел мать. Она смотрела на меня растерянно и даже как-то разочарованно. Будто это был не я, не ее родной сын, а совершенно другой человек. И в каком-то смысле это было, действительно, так…
Лера, она как болезнь, забрала у меня хоть и не здоровье, но все самое хорошее, что во мне было. Я никогда не думал, что человек может измениться настолько в одночасье. А я смог… Я стал другим. Каким-то черствым и бездушным.
Лера… Да, она точно болезнь…
Помню, как сидел на лавочке на автобусной остановке, упершись головой в металлическую стенку, и наигрывал какую-то мелодию. Меня затягивало…
Помню, как из груди вырвался громкий стон — кажется, это были остатки моих чувств. Помню, как запел, особенно не задумываясь о том, что я пою…
«Лера-холера,
Где мои нервы?
Где мои чувства…
Мне даже не грустно…
На сердце пусто…
А в душе паскудно…
Ведь любовь сука,
Стреляет из лука,
Ей наплевать,
Что ты будешь страдать…»
Когда опомнился, рядом со мной стояло несколько пацанов, которые молча слушали песню, что стала криком моей души. Одним из них был Санька… По счастливой случайности, он как раз возвращался с неудачного свидания, и вышел на той самой остановке, где я «страдал».
