Возможно, сорвусь на полгода в Питер. – он внимательно смотрит на меня своими прозрачными глазами. – Хотел предложить тебе уехать со мной. И попробуем сначала, и развеемся, и получишь колоссальный опыт работы с иностранной компанией. – звучит серьезно.
– Послушай…
– Вероника… Не все между нами было верно, но мы были честны друг с другом. И было на самом деле здорово, просто такие уж мы с тобой… требовательные что ли, капризные. Всегда маловато, чего-то не хватает. Может, в этот раз хватит?
– Не знаю, – выдыхаю, обреченно, уставляясь на свои руки на коленях. – Правда… возможность отличная. – улыбка скатывается с моего лица, а Родион протягивает ко мне руку, прося мою.
Поддаюсь вперед, отправляя свою ладонь, чтобы почувствовать, что между нами еще не все… А может ли быть это «не все?» Я почти не вспоминала его, как разбежались. Случайные отношения, больше напоминающие робкий служебный роман, когда оба еще толком не решили, надо ли им это, и уж тем более не ответили себе на вопрос «зачем?» Конечно, я не святая, но после интима с Тимом… снова кидаться в объятия другого мужчины… Не слишком ли?
– Я должна обдумать… – испуганно вздрагиваю от появления юркого официанта с нашим кофе и сырной тарелкой. – Спасибо. – киваю ему.
– Ты мне кого-то напоминаешь. – усмехаясь, говорит Родион.
– М-мм?
– Деву Марию перед причастием… не иначе! Что с тобой? Такая целеустремленная, прешь напролом, а тут… подумать?
– Избито, Родь. Ты меня уже охмурял этой фразой.
– И чем она плоха? Я-то выбрал рекламный бизнес с твердой уверенностью, что это мое. Ты уверена?
– Да, черт возьми! Не топчись своими кипенно-белыми кедами по больной мозольке! – огрызаюсь, отправляя в рот кусочек блаженного сыра.
Да, так определенно лучше. Божественный вкус соленого и сладкого растекаются негой во рту и мир становится значительно ярче и лучше.
– Сколько у меня есть времени?
– Пара недель. Пока я заканчиваю здесь, ты можешь смело сомневаться, нервно комкая кружево, но определиться будет нужно, потому что к началу проекта я должен буду представить тебя, как компаньона.
– Понимаю.
– Тогда наслаждайся этим соленым вязким сыром и рассказывай, как проводишь лето.
– Никак. Мама порхает над томатами и перцами, а я тут, как видишь. Steinline мне пока не изменяет. Ну, или я ему.
– М-мм, это отлично. Правда, ты переросла эту компанию давным-давно, но, видимо, постоянство – признак мастерства? – он наиграно подбрасывает по очереди брови.
– Ты язвителен, как никогда!
– О, да! Тренирую язык и память. Очень пригодится. Ты одна? – неожиданно спрашивает Родион, останавливая на мне пронзительный взгляд.
– Д-да, пожалуй, – откровенничаю, хотя возможно, что не стоит.
– Не тушуйся. Я пробую почву прежде, чем проводить тебя до подъезда. Косые взгляды и испорченное настроение, ты же знаешь, чертовски раздражают.
Знаю. Родион всегда придерживался правила «никогда не портить свою репутацию». И это у него отлично получалось. Мы начали встречаться весело, проводили вместе время относительно спокойно, расставались как по сценарию. Он улыбался, шутил, даже посмеивался над нами, но ни одной негативной эмоции я не уловила. Они портили ему настроение. Странно? А если представить, что это выработанная стратегия. Не портить себе целенаправленно жизнь и не магнитить то, о чем потом пожалеешь? Хотела бы я не расстраивать себя по жизни, но боюсь, не получится. Нет у меня этого ценнейшего дара совести.
– Идем, ты выглядишь усталой.
Соглашаюсь, принимая мужское внимание, и уверенно шагаю к его авто на стоянке. В салоне по-прежнему пахнет кокосом. Не знаю, какое целебное свойство имеет этот кокос, но сейчас мне слишком сладко. Вот говорят, что слипнется от избытка сладкого, так ведь и поверю. После капучино с карамельным сиропом, которого явно не пожалели, мне аж приторно.
– Включи кондей, душно. – прошу, рассматривая город в неоновых отблесках.
Родион делает так, как прошу, и авто плавно трогается с места. Летний воздух в городе особенный. Он напоен отнюдь не травами и ароматами ночи, а напротив, чем-то опасным, шашлычно-бензиновым, душным и тревожным. Первое время, переехав в Москву с родителями еще до поступления в универ, я никак не могла привыкнуть к этому чувству постоянной опасности, но как-то растратила его за годы. Лишь сейчас, замерев в своих мыслях и откинув голову на спинку кресла, замечаю, что не забыла. Ни черта я не изменилась за эти годы, разве что рядом с Тимофеем научилась отдыхать душой, расслабляться, не думать о том, что будет завтра. Он всегда правильный и надежный, рядом с ним не может быть иначе.
– Просыпайся, Ник. – слышу голос Родиона. Я задремала? – Я помогу. – он встречает меня из авто и несет за мной пакеты с продуктами, немногочисленными, потому что я делаю запасы «на сейчас», исключительно, что понравилось, вспоминая всю неделю, что на утро надо было бы вот это, а сейчас то. Однако, из холодильника на меня будут смотреть три упаковки сыра, йогурт и полуфабрикаты.
Открывая дверь ключом, я прохожу, оставляя обувь в прихожей, и в принципе не особо рассчитываю, что отделаюсь от Родиона быстро. Его характер и стиль делового общения располагают к определенному напору, настойчивости, но в личном общении он осторожен и нетороплив. Но развернувшись в кухне, чтобы принять пакеты, меня встречают уверенные губы и ладони.
Ничего во мне не запело и не заплясало. Просто вспомнила, как это было с ним. Слишком долго, чтобы не иметь возможности возбудиться, и слишком обыкновенно, чтобы получить удовольствие дальше простейшей механической разрядки. Да, я требовательна и избирательна, как ни смешно это звучит. Родион вполне подходил под мои стереотипы, и беря после развода таймфрейм, я посчитала возможным попробовать строить новые отношения. Не бросовый интеллект, вполне приличная лексика и манеры, почему бы и нет?
