— Как это — с гамака?
— Носом вниз, мля, — закатываю глаза.
— А что случилось? — заходит Алëна. — Господи… Ну через три дня же первые спарринги. Как ты нос сломал?
Обходит меня чуть ли не за метр, словно я заразный. Смотрит рассерженно.
— На гамаке втроём качались, носом в землю клюкнули, — усмехаюсь я недобро, поясняя.
— Все трое что-ли «клюкнули»? — подозрительно смотрит на меня Алёна.
— Ага.
— А остальные где? — настороженно, словно подозревая, что я этого пацанчика нахлобучил.
— Умоются и придут, — пожимаю плечами.
— Ну как можно было?! — причитает Алёна, вставляя ему тампоны в нос.
Артем оправдывается, несёт какую-то неуверенную ахинею. А я иду к пацанам, которые до сих пор торчат у бассейна. Стоя напротив друг друга, смотрят в экран телефона.
— Здорово, пацаны.
Не наши. Мы — самбисты. Эти — боксёры. Но тоже молодняк.
— Ага… — не отвлекаясь.
— Вы Тëму прессанули?
— Чо хотел? — не отрывая глаз от экрана. — Видишь — заняты.
Борзая шпана!
— Объяснить…
Вдохнув поглубже, с размаха отвешиваю обоим по мощной затрещине. Так, что их лица встречаются со смачным стуком.
Вскрикнув, оба оседают. Телефон летит из рук на асфальт.
Подхватив за шкирки, усаживаю к ногам.
— Сука…
— Мм…
Стонут, пряча лица в ладонях.
— Один разок объясню вам, долбоëбушкам: у нас спарринги — один на один. Всегда. Кто это правило не соблюдает, отхватывает тëмную от всей смены. В мясо. Усекли?
Молчат. У одного из носа хлещет кровища. Второй — закрывает ладонью глаз.
— Идёте сейчас в мед пункт, там Алёна. Скажите, упали с гамака. Лицом вниз.
— Чо?
— Зарифмовать для ясности? — зверею я.
— Да поняли мы.
— Марат? — подходят мои пацаны. — Что за возня?
— Да норм всë. Уже порешали.
— Точно?
— Ага.
— В басс пойдёшь? Разрешили купаться.
Киваю, сдергивая на ходу футболку.
И прямо в шортах ныряю с борта делая сальто.
Ледяная вода охлаждает разгоряченное адреналином и солнцем тело.
Отталкиваясь от дна, выныриваю.
— Ааа!! Холодно!
Парни, сыпятся, в бассейн следом.
Напрыгиваю сзади на Шмеля. Он уходит под воду. Встаю на его плечи.
Когда поднимается, снова делаю сальто назад.
Кайф!
Из динамика доносится позывной на ужин.
Угорая и тролля друг друга, выходим из бассейна. Прямо на теле слегка отжимаем шорты. На таком солнце подсохнут за пять минут.
Двигаемся в сторону столовой.
— Марат… — сзади.
От еë голоса горло перехватывает. Застывают как вкопанный. Парни уходят вперёд. Бросая на меня многозначительные взгляды.
Сглотнув ком в горле, разворачиваюсь.
Когда вокруг много людей общаться проще. Остаёмся один на один — это треш какой-то!
— Пройдёмся, — кивает в направлении столовой. — Поговорить надо.
Ух… Хмурится. Строгая.
— Слушаю, Алёна Максимовна.
— Тарханов, зачем ты врешь? Я что ссадину от удара в лицо кулаком не различу? Я же не первый год здесь работаю.
Молчу, грызу травинку, срываю ромашку с клумбы.
— Извините, за подставу с утра.
Протягиваю. Не берёт.
— Я не хотел. Не обижайся, пожалуйста.
Вставляю ей за ушко в волосы.
— Марат, это же не ты Артема, правда?
— Тьфу ты… — цокаю я. — Ну, конечно, не я.
— Из друзей твоих кто-то?
— Алëн, ты угораешь что ли? Не первый год вроде как знакомы. Ну зачем нам свою малышню прессовать?
— Мало ли. Может, натворил чего.
— Никакого отношения к его разбитому фейсу не имею, клянусь. Просто довёл до больнички.
— Ну ладно… — вроде бы выдыхает.
Замолкаем. Продолжаем идти рядом. Неловкость нарастает.
Мне хочется удержать наш диалог любыми способами. Алëна редко разговаривает со мной. Всё больше отшивает. С другими — просто. Закончилась тема для разговора, зажал, поцеловал. Есть возможность — трахнул. С ней как?
— Какая у Вас тема диссертации?
— «Особенности морфологического и психофизиологического статуса спортсменов мужчин, занимающихся единоборствами», — заученно и рассеянно.
— Нас опять будешь исследовать?
— Обследовать, — исправляет она.
— Значит, всë-таки, мужчина? — хмыкаю я.
— Что?
— Просто ты говорила — «мальчик», — дёргаю бровью.
Пора смываться. Иначе, снова сцепимся. Распахивает рот для очередной отповеди.
— Я позже забегу, подискутируем, — подмигиваю ей. — Ладно?
Обескураженно поправляет волосы.
Красивая… красивая… Красивая!! Сердце лупит, не давая дышать.
Не дожидаясь ответа, исчезаю первым.
Ну не могу я с ней официально. Всë время срываюсь на какие-то интимочки.
Забегаю по лестнице в столовую. В желудке урчит до звериного голода. Потому что мы все — «желудки»!
Стою на линии раздачи, набирая себе полезного: курочка, гречка, овощной салат. Хлеб — игнорирую. Но к порции ужина доставляю на поднос стакан протеина.
Следом за мной стоит Алёна.
— Углеводы надо обязательно есть, — негромко. — При твоей мышечной массе — обязательно.
— Мышцы заплывут, ты любоваться перестанешь.
— Глупости, в тебе всë сгорит как в мартеновской печи. С твоей мышечной массой расход калорий…
— Я приду, ты мне расскажешь, — снижаю голос так, чтобы слышала только она.
Снова ухожу от ответочки.
Присаживаюсь за стол к своим.
Ну давай… Иди к нам! Про себя уговариваю еë. Ты же часто садишься с Бесом. А рядом со мной как раз последнее свободное место.
Но Алёна садится за соседний стол к девочкам.
— Всем приятного аппетита! — на всю столовую рявкает Бес.
В ответ невнятный дружный гул.
— Свободно? — присаживается рядом со мной Катя.
Девчонка, которую я уронил утром.
— Свободно.
— А ты? — стреляет взглядом Катя.
Сижу и обламываюсь, что Алёна за соседним столиком наблюдает за еë неприкрытым флиртом.
Барышни у нас конкретные. Особенно не теряются. Сказывается спортивная закалка.
— А я — нет.
Алëна опускает взгляд в телефон. Переписывается с кем-то, изредка отправляя порцию салата в рот. Пухлые губы скользят по зубчикам вилки. Начинает улыбаться в экран.
Аппетит тут же пропадает. Сижу и горю. Кому?
— Марат, хавай давай! — стебётся Яша.
— Тебе какая печаль?
— Сожрешь ещё ночью!
Обязательно. Но не тебя, дружище…
Глава 6. Конец света
А губы у него нахальные и умелые. То ласковые, то жестокие… Голодные, жадные, требовательные!
Со стоном выгибаюсь, пытаясь удержать их ещё на мгновение, как только они отрываются от меня.
— Алёна Максимовна!
Распахиваю с ужасом глаза.
Я уснула??
Не удивительно, учитывая, как я провела эту ночь. Присаживаюсь на гамаке.
— А?
— А мы завтра кровь сдаём?
— Ага…
Растерянно, ещё не отойдя от переживаний сна, иду через футбольное поле.
Как же он замучил меня — сниться. А всë потому что у меня острый дефицит на поцелуи. Можно сказать, у меня их и не было никогда. Так бывает, что мужчина не особо видит в них смысл, да и попросту не умеет… Мой мужчина был именно таким. И по сексу, например, я совсем не скучаю. А за такие поцелуи, которые мне иногда снятся в исполнении Тарханова, готова душу продать!
Сбиваюсь с шага.
Можно встать посреди футбольного поля, закрыть глаза, и моë сердце с лёгкостью угадает с какой стороны огромной базы на меня смотрит Тарханов. Я взгляд его чувствую каким-то камертоном внутри. Даже, если я ещё не заметила, что он снова где-то рядом. Сердце тут же подсказывает мне об этом, устраивая свои тахикардические пляски.
Вот такая беда.
И я с этим ни-че-го не могу поделать. Только и могу — делать вид, что не замечаю этого.
Моя экспериментальная группа на турниках. И Марат среди них. Хвастаясь безупречным рельефом, использует стальной стержень как пилон. Хватается за него руками и поднимает себя в горизонтальное положение. Такой трюк называется «флаг». Сделать его могут единицы.
