Я в свои тридцать на фоне своей девушки и её ближайших подруг кажусь себе каким-то устаревшим. А вот Киру Дашка нравится. В его окружении полно таких – не обременённых интеллектом, как он сам выражается.
– Я адвоката нашёл. Возможно, ещё не всё потеряно.
– Правда? – её глаза загораются.
– Да. От тебя тоже помощь требуется. Характеристику мне напишешь?
Вскочив со стула, она быстро обегает стол и прыгает ко мне на шею.
– Конечно, напишу, Максик! Напишу, напишу, напишу, – осыпает короткими поцелуями мои щёки, спускается к подбородку, впивается в губы в требовательном поцелуе. – Напишу там, что ты самый лучший! Честный! И никогда-никогда-никогда не стал бы прибегать к допингу!
Я начинаю тихо посмеиваться от её вдруг проснувшейся нежности. Усадив Дашку к себе на колени, обвиваю руки вокруг тонкой талии, забираюсь пальцами под футболку.
– Значит, мир?
– Ещё бы не мир, – она расплывается в улыбке. – Ты ведь теперь не станешь продавать БМВ, верно?
Твою ж мать! Всё дело в тачке! В чёртовой тачке!
Она думала, что я подарю машину ей... И подружкам всем своим об этом растрепала. А сегодня утром я сказал, что продам бэху. Потому что готов пойти на крайние меры.
Услуги адвоката, конечно, не стоят как новое БМВ. Но вот если придётся дать взятку...
Короче, Дашка вспылила, разбила пару тарелок, а потом заперлась в спальне. А теперь вот решила, что я отказался от продажи машины. Но я не отказался, потому что должен быть готов к любому исходу ситуации. Если попрут из сборной, ездить на такой дорогой тачке будет слишком накладно.
Я вынимаю руки из-под майки Даши. Устало прислоняюсь к спинке стула, и девушка в одно мгновение понимает – машину я всё равно продам!
На её лице появляется недоумённое выражение, и почти сразу же она раздражённо сжимает губы. Быстро спрыгивает с моих колен и несётся к окну. Нервно осматривает парковочные места большой придомовой территории и, конечно же, не находит там нашу тачку. Оборачивается ко мне и с каким-то остервенением восклицает:
– Да ты охренел, Савельев! Ничего я не напишу, понятно? Не получишь ты никакой характеристики!
А у меня, наверное, заканчивается последняя капля терпения.
– Слушай, Даш, а давай-ка ты к своей маме в однушку!
Поднимаюсь со стула и, скрестив руки на груди, застываю в центре кухни.
– Что-о? Хочешь меня выгнать?!
От напоминания о не самой комфортной жизни, которая уже маячит на горизонте, губы девушки начинают дрожать. А глаза вмиг застилает влагой.
Вот только слёз её мне сейчас не хватает!
Таких наигранных, ненастоящих... От них мне, скорее всего, станет ещё противнее. Хотя уже вряд ли, ведь противнее просто некуда. Девушка, которая делила со мной постель целый год, в итоге готова подставить из-за сраной тачки.
Карман джинсов жжёт от клочка бумаги с телефоном Евы. Похоже, у меня появился повод позвонить своему адвокату этим вечером. Нужен её компетентный совет. К тому же я должен сообщить ей, что у меня больше нет девушки. И характеристики, соответственно.
– Это называется – пожить порознь, – говорю со сталью в голосе.
– Нет, это называется – выгнать, – цедит Даша сквозь зубы. – А точнее, ты просто решил бросить меня!
Может, ещё пять минут назад я ещё ничего не решил окончательно, но теперь с каждой секундой стремительно приближаюсь к этому решению. Если сейчас Даша проявит хоть немного гордости, соберётся и уйдёт, с лёгкостью распрощавшись с комфортной жизнь... то я подумаю о том, чтобы когда-нибудь её простить... Или нет... Но совершенно точно не прощу, если она сейчас вновь начнёт притворяться.
– Иногда побыв порознь, люди начинают ценить то, что раньше имели. Может, и ты научишься, – разжёвываю ей свою непреклонную позицию.
– Максим... – Даша громко сглатывает, и её поза перестаёт быть оборонительной. А лицо становится напуганным. – Давай не будем горячиться, – делает шаг ко мне и протягивает руки. – Ладно... Я неправа... Просто машину жалко. Но ведь это всего лишь машина. И характеристику я напишу. Вот прямо сейчас сяду и напишу, хочешь?
Даша пытается вновь повиснуть на моей шее, но я резко отступаю.
– Нет, не хочу! – отрезаю.
Поморщившись, выхожу из кухни, направляясь к нашей спальне.
Твою мать, Савельев, да ты просто идиот! Вот подсказывал же тебе здравый смысл не связываться с этой девчонкой. Но я часто к нему не прислушиваюсь, а потом влипаю в истории. Точнее, влипал раньше, и мне казалось, что с этим давно покончено.
– Макс, мы же не договорили! – доносится до меня робкий голос Даши, а потом она сама заходит в спальню.
Переминаясь с ноги на ногу, смотрит на меня с мольбой и обожанием. Теперь я почти уверен, что и эти взгляды всегда были неискренними.
– Пока собираешься, можем и поговорить, – открываю шкаф, сгребаю вешалки с её тряпками. Швыряю на кровать. Потом туда же летит чемодан. – Тачки у меня теперь нет, – вновь давлю на больное. – Поэтому вызову тебе такси, надеюсь, ты не против.
– Макс... пожалуйста, Макс!
Она вновь пытается ко мне подступиться. Прикоснуться. Поцеловать. Но замечает, наконец, в моём взгляде непреклонность и начинает плакать. Уши буквально закладывает от её наигранного воя.
– Даш, давай без драм, ладно? Как будешь готова, свистни!
Обхожу рыдающую девушку и покидаю спальню. На душе скребут кошки как минимум от того, что я стал причиной чьих-то слёз. Пять лет назад поклялся себе, что никогда не обижу больше женщину. Да вроде и не обижаю сейчас Дашку. Она сама себя обидела своими фальшивыми чувствами ко мне.
Возвращаюсь на кухню, варю себе кофе. Редко злоупотребляю кофеином, но сейчас мне просто надо чем-то заняться.
Слышу, как она вскоре перестаёт плакать и начинает швыряться вещами. Кажется, начинается второй акт этой постановки. Бранные слова, обвинения в том, что
