— Из моих фанаток?
— Хрен тебе на рыло. Она за команду болеет. Очень болеет. У неё завтра день рождения и мы идём всем коллективом болеть за вас вместе с ней.
— Даже ты?
— Даже я, — как-то стыдно было в этом признаваться, если честно. — Мы можем для нее сюрприз какой-нибудь сделать?
— Давай, обсудим за ужином.
— Не так прытко, ковбой, — даже пальчиком пригрозила. — Сначала дело, потом оплата от меры счастья моей подруги.
— Похоже, у меня есть все шансы даже в постель тебя затащить.
— Ну, — я тормознула, — не на столько у нас с ней близкие отношения.
— Мне нужна предоплата. А вдруг ты потом обманешь.
— Ладно! — вздохнула я тяжело, понимая, что Назар даже от того, что выслушал мою просьбу и согласился, уже заслуживает благодарности. — В девять вечера буду на балконе. Выходи, поболтаем.
Он сначала оголил свои белые зубы, а затем весело рассмеялся. Видимо, идея моя зашла.
— Такого у меня ещё не было.
— Ну, если ты меня перестанешь бесить, ещё много нового попробуешь.
Сказано, сделано!
Вообще не имею привычки отказываться от своих слов. Мне проще их вообще не давать…обещания, я имею в виду.
Пол вечера воевала с дедом. Это у нас вообще процедура самая обычная, повторяемая каждый день. Я словно подростка усыновила, только ему не семнадцать, а семьдесят один. Всё на какие-то приключения тянет. Хотя, я прекрасно знала, что здесь другое. Он делал это, чтобы поскорее меня выжить, мол, он стал обузой. Дурак старый!
— Треснула бы, чтобы вся эта старческая дурь из головы повылетала, — заключила, выходя на балкон. В пылу негодования, совсем забыла о своем свидании.
— Это ты мне? — послышалось снизу. Черт! Меня аж передёрнуло от неожиданности.
— Могу и тебе тоже.
— С дедом снова нелады? — снова вопрос.
— Есть немного.
— Тебе надо успокоиться. У меня есть, — зазвенело стекло, — морковный сок, виски, пиво, спрайт, энергетик. Что будешь?
Хорошо, что он не видел, что я расцвела в улыбке. Мило, однако. Он не так безнадёжен.
— У меня тут в руках бутылка «Боржоми».
— Это что-то на стариковском?
— Это что-то на «нормально питаться надо».
— Тогда я знаю решение этой проблемы, — весело воскликнул он. Голос у этого мерзавца был просто потрясающий. От него вибрировало все внутри.
— Просвети!
— Тебе нужно переехать квартирой ниже. Тут с питанием все нормально.
— А не торопишься ли, господин хоккеист?
— Ненавижу, с каким пренебрежением ты говоришь о моей профессии.
— Подожди-ка! Что-то ты быстро съехал с темы о переезде. Я думала, поуговариваешь, — веселилась я.
— Давай, хотя бы на шаг приблизим этот неизбежный момент, — довольно самоуверенно, но мне это начинало чертовски нравиться.
— Как?
— Познакомимся поближе. Расскажи мне о себе.
— Это будет больше напоминать исповедь, а не знакомство.
— Это были твои условия. Спускайся. Или я могу подняться.
— Хорошо, поднимайся, — сдалась, потому что говорить с человеком, не видя его, как-то не очень приятно. Ладно, когда в руках телефон. И то, я ещё не встречала людей, которые бы говорили в расслабленной позе. Я, например, всегда хожу из комнаты в комнату. Психологи утверждают, что подсознательно мы хотим найти собеседника. И я им склонна верить. А тут ведь не отойдешь от раскрытой форточки даже.
— Твой дед меня с лестницы не спустит?
— Ну, ты же хоккеист, должен уметь прорываться через защиту, — усмехнулась. Он прав, через деда пройти будет трудно без моей помощи.
Через минуты три раздался дверной звонок. Я прислушалась. Ничерта не слышно, что там происходит. Хоть бери и выходи из укрытия. А я не могу. Я тут себе креслице подогрела, и под пледом тепло.
— Леська, скажи своим кобелям, чтобы по ночам не шастали, — заскрипел дед.
— Он может и кобель, но не мой, — заключила я громко, чтобы быть услышанной.
— Это пока, — раздался хрипловатый голос Вершинина.
— Мечтатель мальчик, — пояснила я.
— Так он с претензией на долго и счастливо? — показался дел на балконе.
— Для тебя не вариант. Если перееду, то этажом ниже.
— Проблема, — почесал старый ворчун затылок. — Не пускать?
— Пускай! Он вроде зарабатывает неплохо. Неплохо ведь, господин спортсмен? — вопрос чуть громче Вершинину.
— Не жалуюсь.
— Вот! Значит, с потенциалом. Купит дом побольше и увезет меня подальше.
— Это мне нравится, — раздобрел дедушка. — Пущай посидит.
С появлением Назара перед моими ясными очами, сердечко чуть тахикардию не словило. Так ему тесно и волнительно стало. Смотрю на него и понимаю, что затягивает меня водоворот этих серых холодных глаз.
— Вы только это, — снова появился мой сосед по квартире, — не вздумайте сношаться на моем балконе.
— Будь спокоен, мы кроватью воспользуемся для такого случая, — парирую я.
— Змея, — и главное, так уверенно.
— Знаю! Топай, давай, смотри своего Малахова.
Тапочки зашоркали, а он все продолжал бурчать. Ох, если я буду такой противной в старости, лучше сразу прибейте.
— Веселая у вас семейка! — он даже губы поджал для убедительности и головой покачал, мол, неожиданно. — Теперь я понял в кого ты пошла характером.
— Меня только внешностью бабуля наградила. Во всем остальном собрала от родственников самое плохое, — не стала хвалиться. А мою милую мордашка он и так заценил. Стал бы этот дурачок таскаться за уродиной, которая так упорно его отшивает? Вон, даже по глазам вижу…Разглядывает с таким интересом, будто диковинка какая.
— Ты слишком самокритична.
— Не факт. Просто хорошо себя знаю.
— И ты теперь пытаешься меня отпугнуть?
— Возможно! Я сначала думала, откуда ты такой грамотный, и словарный запас прям не как у спортсмена. Благодарность бабушке?
— Ага! — согласился Вершинин, пристраивая свой симпатичный зад (я же успела уже заценить) на свободное кресло. — Родители постоянно в разъездах были, я с периодичностью полгода через месяц жил у них. А потом и вовсе переехал, потому что надоело, что меня постоянно с места дёргают.
— А кто у нас родители?
— Творческие люди, художники. Постоянно в поиске нового, загадочного. Сейчас, например, они уже семь месяцев находятся в Италии. До этого полтора года жили в Африке, рисовали пустыню.
— Ну, нифига себе! Слушай, Вершинины? Ты их фамилию носишь? — вспомнила я об одной выставке, на которой была в прошлом году, — Назар согласно кивнул. — Матерь, Божья! На их вернисажи билеты хрен купишь.
— А ты знаток?
— Скорее интересующийся. Мне это нужно, чтобы со своими родственниками не деградировать, — объяснила я. — Но от твоих родителей я пребывала под большим впечатлением. Вернее, от их работ. А ты рисуешь?
— Немного. Мне изначально сказали, что генетика хорошая, но таланта нет. Это они поняли по детским рисункам.
— Обиделся?
— Нет! Взял в руки клюшку. Тогда-то и появился тот самый талант.
— Хм! Возможно мир потерял прекрасного художника.
— Но обрёл не менее прекрасного хоккеиста, — он приподнял свой морковный сок, чтобы чокнуться.
— Твоя самооценка, конечно, мне нравится. Но пока согласиться не могу. Завтра посмотрю сама.
Затем разговор переключился на работу. Я ещё немного расспрашивала его о правилах в хоккее, чтобы завтра не быть совсем уж «темной» и…на этом расстались. Перед игрой господину хоккеисту был необходим хороших отдых и полноценный сон. А мне…мне он тоже бы не помешал. Но дело в том, что лёжа в постели я думала о нем. Мне понравилось не только находиться рядом, но и говорит с ним, слушать его. Я ждала неотесанного орангутанга, а получила приятного собеседника. Эх, не влюбиться бы теперь!
Назар Вершинин
Как сделать так, чтобы девушка увидела в тебе не просто тупого качка, а интересного парня?
Во-первых, качком я никогда не был. Да, спорт помогает поддерживать тело в очень хорошей форме, но я никогда не считал гору мышц чем-то красивым. Статую Аполлона видели? Вот я чуть красивее! В общем, идеал из идеалов с завышенной самооценкой. А тут постепенно рыжая бестия понижает её. Какому нормальному мужчине это понравится? И, да! Я считаю себя настоящим мужчиной. Эдакий плохиш с замашками джентльмена. Хотя первого во мне не так много, как любят девушки. А вот, например, мой агент считает меня полнейшим уродом. Вуа-ля! Но это не мешает нам работать уже четвертый год вместе.
