Хотелось бы по-людски. Прийти к Фролу, попросить руки прекрасной принцессы. А потом свадьба, кольца, все дела.
— Ну ты нормальный? — смотрит на меня Маруся, явно сомневаясь в моих умственных способностях. — На берегу сто лет как всё оговорено. Даже перстенёк уже маловат стал.
Она показывает мне мизинец, на который мной пятнадцать лет назад надето кольцо.
— Ох, Маруся, Маруся! — Я закрываю глаза и прислоняюсь спиной и затылком к кирпичной стене. Приятная прохлада окутывает тело, но не разум. И как теперь выруливать?
— Я люблю тебя, Руслан, — Маруся, тихо подкравшись, целует мою грудь.
Несокрушимый фрегат идёт ко дну. Я подхватываю мою малышку на руки и, как бесценное сокровище, несу в постель. Марусины глаза горят лихорадочным огнём, а тело дрожит. Кладу дерзкого котёнка на сохранившую моё тепло простыню и вытягиваюсь рядом. Маруся что-то хочет сказать, но я подношу палец к её губам. Накрываю их своими, и языком проникаю во влажный рот. Какая же она вкусная, моя девочка! Глаза в глаза мы изучаем друг друга, точно видим впервые. Она отвечает на поцелуй сначала робко, но вдруг всасывает мой язык так, что давится им.
— Полегче, котёнок, — шепчу я ей. — просто расслабь губки, я сделаю всё сам.
— Ты меня любишь? — прижимается она ко мне всем телом.
— Больше жизни, — я сажусь и тяну Марусю за собой. Ставлю перед собой на колени и стягиваю с неё топик. Залипаю взглядом на роскошной груди. — Ты просто богиня, коть!
Маруся стоит, закрыв глаза, сцепив руки за спиной. Коротенькая юбочка всё ещё скрывает от меня бёдра. Но их я оставлю на десерт. Поднимаюсь к Марусе и снова приникаю к чуть припухшим губам. Мать моя женщина, как же она напряжена. Где взять столько ласки, чтобы она доверилась мне полностью? Сдерживаться всё сложнее, и я валю Марусю на подушку. Покрываю поцелуями по-девичьи тонкую, нежную шею, плечи, беру в рот испуганно сжавшийся сосок и разминаю его языком. Сдерживать себя больше нет сил, и я понимаю, что в штанах у меня сейчас рванёт посильнее, чем ядерный залп. Сказывается отсутствие женской ласки. Нужно немного сбавить накал. Отрываюсь от нежной груди и смотрю на Марусю.
— Малышка моя! Сладкая девочка, — тихо шепчу и утираю слёзы, бегущие по её щекам. — Никому тебя не отдам, никуда не отпущу.
— Я правда теперь твоя? Совсем, совсем? — лепечет Маруся.
— Совсем, совсем, — я кладу ей ладонь на живот, и понимаю, что до безумия хочу своего котёнка. Рукой забираюсь под юбку и утыкась пальцами во влажную плоть.
— Ты без трусиков что ли? — меня трясёт, как припадочного.
— А зачем они мне теперь в спальне? — натянуто улыбается Маруся.
— Что ты со мной делаешь? — утыкаюсь ей головой в живот, одной рукой путаясь в пуговицах на джинсах. Сжимаю рукой волчонка, с которым настала пора познакомить Марусю. Твою ж дивизию! Если не сдержусь, залью сейчас всё вокруг. Вроде немного отпустило.
— Хочу, чтобы ты меня ещё поцеловал, — просит Маруся.
Ложусь на неё, удерживая вес на локтях и удобно устраиваясь между бёдер. Юбка съехала вверх, а стройные ножки в чулках ловко обхватили меня. Трусь о нежную девочку здоровым стволом, понимая, что там, внизу, ни одной волосинки. Что ж я за дуб такой? Нужно же там слова всякие говорить, чтобы Марусе запомнился первый раз, а я мысленно уже долблю её без продыху.
— Я тебя поцелую, — касаюсь Марусиных губ. — Но немного иначе. Ничего не бойся и тебе понравится.
— С тобой я ничего не боюсь, — шепчет Маруся. — Ведь я теперь жена тебе?
— Навеки вечные, — касаюсь я её губ. — Готова соединиться со мной до конца.
— Конечно, дай только наушник тебе из уха вытащу! — Маруся улыбается и вытаскивает из моего уха белую каплю.
Я лежу в луже, уткнувшись носом в подушку, и ничего не понимаю. Один в комнате, штаны приспущены, сердце бухает в груди, как молот. Переворачиваюсь на спину и взглядом упираюсь в белую стену. За открытым окном щебечут птицы и со двора Фрола раздаётся Марусин смех. Шашлычный аромат окончательно меня трезвит.
— Вот зараза! — соскакиваю я с постели, хватая ободок. Подбегаю к окну. Фрол сидит во главе стола, развлекая свой женский батальон, и в ус не дует, что мне сейчас тут его доченька устроила.
Фрол
Солнышко моё вернулось! Как мог этот варвар облапать мою девочку. Смотрю на Марусю и понимаю как. В глубоком декольте летнего сарафана Маруси запарковались... Если сравнивать с машинами, два роскошных, затюнигованных «кадиллака». Бедный Русланчик. Моя девочка стала совсем взрослой. Сидит такая вся серьёзная, заказы оформляет.
Солнце припекает по-летнему. Мэл в штанах и майке милитари орудует у мангала. Питбули Корж и Нафаня лежат возле неё. Я так хотел мальчика, что, получив вторую дочь, вложил в Мэл все свои лучшие мужские навыки. Зато есть теперь с кем в гараже поковыряться и в футбол во дворе погонять. Единственное, что напрягает, так это какого мужа Мэл выберет себе. Не переживу, если она притащит домой какого-нибудь белокурого одувана.
— Папочка, хочешь я тебе плечики помну? — мне на бицухи ложатся тонкие пальчики Есении.
— Что, вышла новая модель персонайзера? — закрываю я глаза и устраиваюсь в плетёном кресле поудобнее.
— Да, — томно вздыхает Есения и тут же усерднее вцепляется мне в плечи. — А ты откуда знаешь?
— Ко мне Варенька сегодня приходила с утра пяточки помять, — аромат стейков щекочет в носу, не пустить бы слюну по бороде.
— Так ты купишь? — выдыхает мне в ухо Есения.
— А у меня есть варианты? — я за руку вытаскиваю дочь из-за спины и усаживаю к себе на колени. Мои близняшки светленькие и изящные, как Марго. Такие девочки-девочки. Избаловал я их, конечно. Королева не раз мне выносила мозг за это. Но как можно отказать таким куколкам?
— Вариантов нет, — мелодичный смех Есении ласкает слух.
— Но придётся потрудиться!
— Всё что скажешь! — дочь обнимает меня за шею и шепчет. — А где Руслан? Они поссорились с Мусенькой?
— Я всё слышу! — поднимает голову Маруся, расположившаяся неподалёку в беседке, увитой розами.
Анна выходит из летней кухни со стопкой
