Я возвращаю Гончарову бутылку и прикрываю грудь руками, потому что этот маразматик заинтересованно наблюдает за мной и даже не пытается этого скрыть.
— Завтра утром съездим в участок, а потом я подключу помощь посерьезнее. Дергать тебя больше не будут, — заверяет Константин Сергеевич, задерживая глаза на моем декольте, и довольно приподнимает уголки губ.
А мне вот совсем не смешно. Вспоминаю, как Гончаров прижимался ко мне своей эрекцией, и по телу пробегает новая волна дрожи. Явно не от возникшего желания. Только если — вцепиться этому придурку ногтями в лицо.
— Интима между нами не будет, — изрекаю я, не обращая внимания на его разглядывания. — Достаточно того, что меня сейчас осмотрел врач и я дала ложные показания. Хотя про жениха не обманывала: он с моей сестрой переспал и сделал ей ребенка, пока я работала допоздна в офисе. Разве это справедливо, что кому-то в жизни достанется что-то хорошее, а со мной вот так?.. — Обвожу салон дорогой машины взглядом, намекая, что меня удерживают в ней шантажом.
Даже не знаю, как обращаться к человеку, который сидит напротив. На языке крутятся одни ругательства.
— Ты мне отвратителен, потому что заставил лгать, — вырывается у меня.
Когда я под градусом, то не получается держать язык за зубами. И выкать этому придурку я больше не собираюсь.
Гончаров громко хмыкает. На бесстрастном лице появляется подобие усмешки.
— За успех, милая, всегда приходится платить. Часто — личными интересами. Но это не самое страшное, что могло случиться в твоей жизни. Если бы ты вышла замуж за своего козла и родила от него детей, а потом узнала, что он ходок, было бы гораздо хуже и неприятнее, согласись.
На языке опять крутятся ругательства.
— Поехали, заберем твои вещи, и в отель. Я дико устал и хочу спать, — выдает Гончаров и нажимает кнопку запуска своей навороченной машины.
Я растерянно смотрю на него и молчать уже не могу:
— Что значит «заберем твои вещи, и в отель»? Я с тобой никуда не поеду. Домой меня отвези, — озвучиваю версию с цензурой.
— Уверена? — Гончаров игнорирует мой пренебрежительный тон. — Завтра утром движ начнется. Люди из Москвы приедут по мою душу. Про тебя тоже узнают и, скорее всего, захотят пообщаться.
— Люди из Москвы? — переспрашиваю я сиплым голосом. — Пообщаться? Зачем?
— А сама как думаешь? — усмехается Гончаров с гаденькой улыбкой.
«Козел, во что ты меня втянул?» — чуть не срывается с языка, но каким-то чудом я удерживаюсь от этой вызывающей реплики.
— Дело с Куваевым я доведу до конца, — невозмутимо продолжает Константин Сергеевич. — Вадик сядет. И надолго. Чтобы ты знала: люди, которые приходят мне на выручку, за бортом не остаются. В отличие от тех, что создают проблемы и допускают серьезные промахи. Так что определяйся на берегу: со мной в Москву едешь или в свободное плавание отправляешься, в независимом и гордом одиночестве. У меня нет времени на уговоры и страхование незнакомых девиц от несчастных случаев в их жизни.
— Конечно, какие могут быть уговоры? Подумаешь, мелочь! Доломал остатки моей жизни, превратив ее в руины, а в случае чего теперь можно меня шантажировать, потому что дала ложные показания, правда?
— На, еще выпей, — протягивает Гончаров бутылку. — Может, тебя вырубит. Жужжишь, как надоедливая муха. Один хрен мозги включить сейчас не можешь, так мои не выноси, — с раздражением произносит он.
Не знаю, каким образом сдерживаюсь, чтобы не разбить эту бутылку об его голову. Однако чутье подсказывает, что нельзя этого делать.
— Домой. Меня. Отвези. Немедленно, — чеканю я и отталкиваю руку Гончарова, отказываясь от новой порции алкоголя.
Кажется, Константин Сергеевич обзывает меня дурой. Впрочем, так оно и есть. Но если уж меня и ждет какой-то треш, то лучше сразу об этом узнать, а не делать вид, что меня ничего не касается. Коснулось. Причем во всех смыслах этого слова. И еще раз пообещали коснуться. Если не дать решительный отпор этому придурку.
Машина плавно трогается с места и отъезжает от полицейского участка.
— Я не называла адрес, — говорю, когда автомобиль сворачивает в знакомый проулок.
Гончаров ничего не отвечает. Разблокировав замок, показывает мне глазами на дверь, и сам выходит на улицу.
— Ты собираешься со мной пойти? — недоумеваю я. — Зачем?
— Подтвердить кое-какие догадки.
— Думаешь, я наврала про сестру и жениха? Специально это придумала, чтобы разжалобить тебя?
— Как ты еще дожила-то до стольких лет со своим примитивным мозгом, истеричка? — доносится до меня шипящий шепот.
На мгновение застываю на месте, глядя в удаляющуюся спину Гончарова, и едва не захлебываюсь воздухом от возмущения. Это я истеричка? После всего, что он учинил в ресторане? Жаль, Зойка ему вместо меня не попалась. Тогда бы он осознал масштабы случившейся катастрофы. А я так, мелкая проблема. И уж явно не с примитивным мозгом: лучшая была на потоке и экстерном закончила институт.
— Ты идешь? — спрашивает Гончаров нарочито громко и не оборачиваясь.
Поднявшись на третий этаж, я рыщу в сумочке в поиске ключей.
— На порог я тебя не пущу, ясно? Достаточно того… — Осекаюсь, потому что не могу вставить ключ в замочную скважину и попасть в квартиру.
Не верится, что Зойка сменила замки. От шока пытаюсь снова, но ничего не выходит.
— Никак? — спрашивает Гончаров и победоносно смотрит на меня сверху вниз. — Как я и предполагал. Эту проблему я могу решить в два счета. Естественно, в твою пользу. Но оно тебе надо? Сейчас же начнутся суды, дележка имущества, разборки. А в Москве ты за пару лет на два таких подвала заработаешь.
Я таращу глаза с закрытой двери на Гончарова и обратно.
— Вообще-то у меня там личные вещи. Это моя квартира, и я не собираюсь менять ее ни на какие московские подвалы. — Нажимаю на звонок и жду, но ожидаемо в ответ тишина. — Да у меня даже одежды с собой нет, а ту, что на мне, ты всю разорвал! — возмущаюсь я и пинаю носком туфли закрытую дверь, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
Зато Гончаров довольно улыбается. Хотя я не вижу причин для радости. Ни единой!
— Визитка моя у тебя есть. Адрес отеля ты знаешь. Когда амбалы из Москвы найдут тебя и повезут за город для приватного разговора, забудь о моих предложениях. — Он разворачивается и идет по ступеням вниз.
Боже, и как теперь быть? Если стану шуметь на лестничной площадке, то соседка, повернутая на всю голову старуха, вызовет полицию, а после скандала будет распускать сплетни, что я выкинула из квартиры беременную сестру. О спокойной жизни в этом доме можно забыть навсегда. Или до тех пор, пока сумасшедшая бабка не отдаст концы. Да и заново в участок ехать как-то не хочется. Тем более в таком виде. Хватило одного раза. Достаточно.
В таком состоянии, как у меня, мозг и впрямь похож на желе. Ничего лучше не придумав, я спускаюсь вниз и подхожу к машине Гончарова. Открываю пассажирскую дверь и забираюсь на сиденье.
— А зачатки мозга все-таки имеются, — тянет он таким голосом, будто нарочно издевается. — Это радует. — Окидывает задумчивым взглядом мою блузку. — Приодеть бы тебя, чтобы прелестями не светила. Секса у меня давно не было.
Гончаров бесцеремонно кладет руку на мое колено, и я тут же вздрагиваю, собираясь выбежать на улицу, но хватка мужских пальцев становится сильнее, давая понять, что обратной дороги нет.
Все-таки я дура. Которая попала в безвыходную ситуацию и боится остаться один на один с кучей проблем.
— Не трясись. В Москву поедем. Там нас ждут великие дела. Ограбим несколько банков, вскроем счета нехороших людей, выйдем пару раз в свет, и будешь свободна, Бонни.
— Эта парочка плохо закончила. Я так не хочу. У меня в планах прожить долгую и счастливую жизнь.
— Замечательно. — Гончаров отпускает мою коленку и протягивает мне бутылку с виски. — Выпьешь всё до дна и сегодня точно не умрешь. По крайней мере, от моей руки.
— Что? — Я непонимающе на него смотрю.
