— Подожди, не кипишуй, — принимается меня успокаивать Света. — Есть у меня одна идея.
— Какая? — тут же оживляюсь.
— Тому самому другу Матвея, с которым мы никак вас познакомить не можем, требуется помощница, — лукаво улыбаясь смотрит на меня. — Он ищет ответственную, порядочную и стрессоустойчивую. Такую, как ты, — не отводит от меня взгляда. — Пойдешь?
— Ой, — я прямо теряюсь. — Даже не знаю, — начинаю сомневаться в предложенном варианте. Работать по рекомендации на постороннего человека крайне ответственно. Даже страшно.
Вдруг я не подойду?
— А чего тебе знать? — смеется Юля. — Соглашайся! Не попробовав, не поймешь, — подмигивает мне.
— Да и выбора у меня особого нет, — произношу еле слышно. Решаюсь. — Я согласна. Расскажи, что там за условия?
— Это уже он сам тебе скажет, — переводит стрелки на моего нового босса. — Сейчас выйдем отсюда, я ему позвоню и скажу куда и во сколько подъехать. Пойдет?
— Хорошо, — соглашаюсь.
Стоит только подумать, что совсем скоро начну работать на одного из крупных предпринимателей, то становится немного волнительно. Я его совсем не знаю, а придется узнать очень хорошо. Ведь личный помощник о своем шефе должен знать совершенно все.
— Ясь! Не поверишь! — Света счастливо улыбается. — У тебя собеседование будет прямо сегодня! Тор сказал, что тебя у нас подождёт!
— Но я не готова, — развожу руками осматривая себя с головы до ног. Мы уже вышли после обертывания, стоим в белоснежных махровых халатах в центре коридора.
— Ничего страшного, — улыбается ехидно. — Я же не уточнила к какому времени вы вернёмся, — подмигивает мне. — Пойдем! — берет за руку и тащит за собой. Я покорно иду следом. Внутри зреет стойкое чувство, что мое спокойствие закончилось.
Глава 8
Глава 8
Марат
— Тор, тебе пора заводить семью, — усмехается Раф, видя как я играю с чужими детьми. Понятия не имею, чьи эти мальчишки, но после нескольких минут общения у меня складывается впечатление, что я знаю их всю жизнь. Странное чувство, но такое приятное. Словами не передать.
Словно ты нашел частичку себя. Офигенно!
Мы с детворой носимся по игровой площадке стреляя друг в друга из игрушечных автоматов, на всю округу раздается полный задора детский визг. Полные азарта детские глаза горят огнем, неприкрытая, настоящая радость от общения подкупает. Дети верещат, смеются и просят еще. Нам не остается ничего другого, кроме как сдаться и позволить маленьким манипуляторам делать с нами то, что они захотят.
В конце концов, я знал на что подписывался, когда ехал сюда.
— Отвали, — отвечаю беззлобно. — Без сопливых разберусь, — выстреливаю в сторону друга. Получаю лёгкий толчок в ногу.
— Попал! — за спиной раздается счастливый мальчишеский визг. — Дядь, вы убиты, — с лучезарной улыбкой ко мне подходит четырехлетний ребенок. Он мне смутно кого-то напоминает, но я как ни стараюсь, так не могу вспомнить кого именно.
— Точно убит? — играюче прищуриваюсь. — Может быть ранен? — навожу автомат на него.
С криками полными невероятного восторга мальчуган уносится прочь.
Наша игра в войнушку продолжается еще долго. Из нее выбывают Раф и Мэт, девчонки, Адам… Постепенно оказываются “убитыми” все, за исключением меня и двух мальчишек, которых привезла подруга Светы и Юли.
Мы бегаем по кругу, но так и не может “подстрелить” друг друга.
— Ничья! — кричит Рафаэль активно жестикулируя. Смотрю на хозяина дома, в руках держит картонные короны из фаст-фуда.
Да он издевается! Еще я не ел дешевый фаст-фуд! Нельзя было нормальной еды заказать что ли?!
Но мои противники, кажется, совершенно иного мнения. Стоило только мальчишкам увидеть, что держит в руках Раф, так они в ту же секунду выбираются из укрытия и подходят ко мне.
— Дядь, пойдем, — говорит тот самый, кто меня подстрелил. — Там картошку фри привезли. Надо поесть.
— Ну раз привезли, то надо, — поднимаюсь. — Дома же такой не накормят, — произношу полушутя.
— А дома никакой не накормят, — печальным тоном отвечает второй.
— Почему? — удивляюсь. Понимаю, что фри для детей вредно. Но, чтобы не кормить детей картошкой? Это же бред! Мы все в свое время выросли на ней и ничего, живы-здоровы.
— Дома гречка с молоком, суп и каша, — поясняет первый мальчуган. — У мамы нет денег на другую еду, — говорит как ни в чем ни бывало. Подобные слова крайне дико звучат из детских уст.
— Она думает, что мы об этом не знаем, — продолжает его брат. — При нас делает вид, что все хорошо, а когда думает, что мы спим, то плачет.
— Мама работу не может найти, — продолжают делиться со мной, как со старым знакомым своими переживаниями.
— А отец? — задаю вопрос не подумав.
Ладно, мать. Она женщина, на ней дети. Со стороны работодателя я прекрасно понимаю причины по которым ей могут отказать. И отказывают.
В конце концов, я сам с неохотой беру на работу молоденьких девушек. Как показывает практика, они потом быстро выходят замуж, сваливают в декрет, а после выхода умудряются чуть ли не месяцами сидеть на больничном. Нафига подобная головная боль? Гораздо проще брать тех, кто только-только обучение закончил или женщин за сорок, у которых дети уже взрослые.
Мать как человека, обеспечивающего семью, нужно списать. Она в расчет не идет. Женщина должна оставаться нежной и хрупкой, а не тащить на себе то, что обязан делать мужик. Заработок и достаток в семье должен всецело ложиться на мужские плечи.
Ведь у мальчиков есть отец. Не в одиночку же их мать стругала. Так почему дети ведут себя так, словно его в их жизнях никогда не было и нет?
— Тор! Вы там скоро? — зовет нас Мэт сам того не подозревая прерывая непростой разговор.
Парни предложили кандидатуру матери мальчиков на должность моего личного помощника. Сначала я довольно скептически отнесся к этому, но после того, как немного пообщался с этими детьми, решил дать ей шанс. Раз уж она смогла воспитать таких сообразительных и смышленых сыновей, то и с работой тоже справиться должна суметь.
— Давай кто быстрее? — с энтузиазмом предлагает один из мальчишек.
— Давай! — тут же подхватывает второй и братья одномоментно срываются с места.
Смотрю на стремительно удаляющиеся детские фигуры и вспоминаю себя в детстве. Как мы играли во дворе, как сбегали со школы, как лазили по крышам и жевали гудрон. Веселое и беззаботное время, мы не думали ни о чем.
Дома всегда ждала еда. Бабушка пекла пирожки с капустой и картошкой, делала хворост, варила кисель. Даже в самое голодное и тяжелое время я не испытывал особой нужды ни в чем. Может быть от того, что тогда все были на равных? Мы находили радость в чем-то другом, вечно придумывали что-то. Взять хотя бы сходки двор на двор. Или яблоневый сад через дорогу, из которого не вылезали все лето.
А сейчас ценности и увлечения людей изменились. Не только взрослых, но и детей.
Мальчишек становится искренне жаль. В центре груди странно щемит. Не понимаю, в чем причина, ведь подобной реакции на чужих детей от себя совершенно не ожидал.
— Позвони своей, — обращаюсь к Матвею. — Не будем зря время терять. Подожду мать мальчишек. Посмотрим, подойдет ли она на должность.
— С чего это ты так быстро мнение решил поменять? — усмехается. — Понравились дети? — откровенно ржет надо мной.
— На кой мне чужие дети? — произношу беззаботно. Стараюсь не выказывать того, что творится в душе. Мои друзья счастливые отцы, они не поймут моего горя. — У них есть отец, так пусть ими и занимается.
— Нет у них отца, — говорит Раф. — И никогда не было. Ярослава их воспитывает одна.
От женского имени сердце на миг замирает, его простреливает острая боль. Была в моей жизни Ярослава. Я даже собирался сделать ей предложение. Но не успел. По неведомой мне причине, она решила расстаться.
С тех пор прошло много лет. Я запретил себе о ней думать. Запретил про нее что-либо узнавать.
