Замер не оборачиваясь, развернулся к ней лицом, а она стоит совсем близко. Неужели спланировала, настолько его знает или чувствует? Задался волнующим вопросом. Зачем, Алекса? Зачем ты это делаешь? Синее платье, что было на ней в первую ночь, когда сбежала, добавил охлаждая мозг.
— Что ты молчишь? Язык проглотил?
— Ты сейчас проглотишь, — мгновенно бзбесился, тяжелее задышав.
Она улыбнулась и шагнула ещё ближе. Замечая, как он чуть не отступил. Задело неприятно, сопротивляется, значит не равнодушен к девке, что ждёт оставленная ненадолго.
— Скажи ещё поздороваться прибежал.
— Может и поздороваться пришёл, — подчеркнул последнее слово.
Сузив глаза он свирепел каждую секунду, играет паршивка. А девчонка радовалась, попала в точку. Только вот сама не заметила, как сбилось дыхание, кожу обдало жаром от подобной близости не только на лице. Знакомый, его личный аромат вперемешку с парфюмом кружил голову. Как хочется коснуться этих капризных губ, он почти незаметно выдохнул, уловив брошенный ею взгляд. Хотела доказать себе? Если захочет уведёт его в два счёта, бросит любую ради неё и доказала. Побежал. Его взгляд в спину не спутаешь ни с чьим, он будто касается обнажённой кожи, пронзая разрядом электричества. Одного не учла, она дико соскучилась по нему, очень сильно хочет быть рядом, так устала себя сдерживать и притворяться. Его шаг навстречу означал не всё равно. Склоняет голову к её лицу, совсем близко и хочет что-то сказать, игра продолжается. Но не в этот раз. Затаив дыхание сгребла волю в кулак и уже хотела сбежать, только бы не натворить глупостей в очередной раз, за которые потом будет разносить себя. Но он остановил, хватая за локти, удержал на месте, скорее даже в порыве, нежели осознанно.
В этот момент Алекса не сдержалась, сама подалась к нему и вцепилась зубами в нижнюю губу. От неожиданности Богдан выпустил девчонку из рук и застонал. Всё ещё сопротивляясь не отвечал на поцелуй, но и не отталкивал, схватил за лицо, на несколько секунд оторвав от себя, показалось или вкус крови на языке. Укусила. Возможно его пальцы оставят отпечатки на хрупкой девичьей скуле, с такой силой он сжимал, только бы пальцы не дрожали от столь желанных прикосновений. В глаза, доли секунды, сломался, опаляя любимые губы поцелуем. Как в тумане, забыв, где находится, ощущая только незабываемый вкус, почти раздевает податливое тело, прямо сейчас и здесь. Нет, её разум ещё жив, выводит за руку из клуба, он без сопротивления следует за ней. Добравшись до итальянки и она сдаётся, отдаваясь страсти. Даже не раздевает, задирает короткое платье, не отцепляясь от столь сильно желанных губ. Она самое вкусное, что когда либо он пробовал, пролетает мысль жаля в самое сердце. Очень быстро, не давая времени на осмысливание, инстинкты к сближению полноправно владеют обоими.
Мало, слишком мало жалкой крупицы от того чего хотелось бы, но, как вариант дотерпеть до постели и не сойти с ума. Как смогли доехать неизвестно, позабыв о тех, кто остались в клубе. Оказались в той самой злосчастной спальне, где всё и началось. Руки жадные гладят его широкие плечи и с усилием сжимают упругую кожу, если это возможно, то наоставляю синяков на нём. Ей так хотелось пометить каждый миллиметр его тела, чтобы каждая тварь видела, он принадлежит ей. Пусть хотя бы мой только на эту ночь. Поцелуи переходят в укусы горечи и страсти. Шея брюнета страдает больше всего, лишая его воли и разума. Он в отместку просто издевается доводя до безумия строптивую любовницу.
Всё ещё тяжело дыша чувствует, как пылают и пульсируют губы. Истерзанные и замученные им. Такого Богдана она совсем не знала, да и себя тоже. Он тяжёлой глыбой придавливает весом к постели, голова на животе, руки до си пор обхватывают за бёдра, но уже в нежном объятии. Слышно, как тяжело дышит. Несколько раз прижавшись губами к низу живота, заставляет вздрогнуть от мурашек, откидывается на спину, дав ей волю к воздуху. Дыхание успокаивается постепенно. В горле дико пересохло от бесконечных стонов. Сознание возвращается, как и осознание ситуации. Что она наделала… Сама, не он, это она… С пол часа тишина и ровное дыхание. Можно только надеяться, что уснул. Самое страшное встретиться с ним глазами, всё увидит, поймёт, прочитает. Проморгав непрошенные, тяжело сглотнула. Еле слышно выдохнула. Отпустило. Соберись дура! Его плечо касается её руки, обжигая. Отодвигается, и только мысль промелькнула мышкой сползти с кровати, как прозвучало угрожающе:
— Только попробуй…
Словно разряд электричества прошёл через тело. Разворачивается резким движением и оказывается сверху. Приподнявшись на локтях Алекса смотрит на него. Поцеловав неторопливо живот заставляет её сжаться, в желании сдержать реакции предавшего тела.
— Только попробуй ещё раз так сделать, — и вот оно самое страшное, смотрит в глаза.
Перед ней великолепный хищник, ещё чуть-чуть и опасно зарычит оскалившись. А потом? Сожрёт или помилует?
— Что сделать? — а голос-то оказывается и вообще пропал, получается еле слышно, охрипше.
Опираясь на локти смотрит на неё, ноги же придавливает весом. Снова касается живота и это уже совсем не невинный поцелуй. По телу пробегает мучительная дрожь, она не в силах сдержать. Кажется или он улыбается. Понимает гад, что делает, знает слабые места и бьёт по самому больному, отсутствию контроля над собой.
— Ещё раз сбежишь и не поздоровится твоей заднице.
Прочистив горло.
— И не собиралась.
— Собралась.
— Между сбежать и уйти, есть большая разница.
— Так вот ты собиралась втихую сбежать, как трусиха, — грубо бросает ей в лицо.
От изумления чуть ли не рот открывает, он прав, но вот так слышать в упор в глаза. Даже не нашла, что ответить. Только сильнее захотелось сбежать.
— Пока я не отпущу… — будто прочитав её мысли.
— Не фантазируй, произошедшее ничего не значит.
— Пока я не отпущу, ты и шагу не сделаешь из этого дома.
— Ты не слышал? Это всё ничего не значит.
— Я в курсе.
Кожу обдало жаром, сердце болезненно сжалось. Она дёрнулась, но он тут же придавил к постели подобравшись к лицу. Бороться с ним бесполезно, знает потерпит поражение. Проводит пальцами по щекам, губам. Пристально смотрит. Не отпустит, ни за, что не отпустит, по крайней мере этой ночью.
— Сама говоришь, а если соглашаюсь тебя это задевает? Больно? — смеётся только губами, глаза жалят злым взглядом. — Ай-я-яй, лицемерка. Это всё ничего не значит. Ты сама ко мне пришла, ты сама первая начала…
Она попыталась спихнуть его, одну руку поймал и над головой, вторую переплетая пальцы распял в сторону. И в самые губы:
— Теперь буду мучить тебя сколько захочу, сама пришла.
Она болезненно тяжело дышала, ведь выполнит угрозу. Не любить, а мучить, со страхом пронеслось. А она сдастся в первые секунды. Потянувшись к губам Богдан не встретил сопротивления, говорит одно, а делает другое.
Всё, как и обещал, душу мучил и терзал, каждым своим касанием, жадным поцелуем. Губы не отпускал, касался снова и снова, заставляя забыть, как дышать. Он наслаждался ими словно неземным нектаром, не в состоянии оторваться.
С рассветом Алекса без сил сползла с кровати на пол, ей нечем дышать. Подхватил на руки, наивная не отпустил, дал передышку, унося в душ, не отпуская истерзанных губ. Но после такого разве посвежеешь? В полотенце на краю постели, усталая, замученная его не утолённой до сих пор страстью. Смотрела в никуда, он забрал все силы, мысли и желания. Опустошил её полностью.
— Мне надо домой.
Он помолчал вытирая волосы.
— Отвезу, — бросил и вышел.
Пока его не было, одевалась непослушными руками. Мятое платье, мокрые волосы, она до сих пор, как на яву слышит его стоны, от которых ползут мурашки по спине. Вернувшись помогает застегнуть молнию, намеренно касаясь кожи. Оба молчат. В глаза девчонка не смотрит, подавленная и тихая. Спускаются вниз, что-то хочет сказать да не выходит.
— Накричалась? — усмехается Богдан, окидывая замученную Алексу пламенным взглядом.
