мне нелепой. От этой мысли мне становится грустно.
Меня что, теперь на слёзы пробьёт? Я выворачиваюсь из-под руки Ярослава и, не соприкоснувшись с губами Весты сползаю с кровати. Встаю на ноги. Пару мгновений прислушиваюсь к себе, пытаясь остановить движение стен, а потом нетвёрдой походкой иду в сторону туалета. Но сначала мне нужна вода. Захожу в гостиную и выпиваю два стакана минералки.
Охренеть! Он хочет втроём… То есть… То есть он хочет её трахнуть прямо у меня на глазах. Вот я сейчас в туалете, а они, возможно в этот самый момент…
Я возвращаюсь в спальню. Нет, они не трахаются, но задержись я подольше, это вполне могло бы произойти. Веста лежит на спине с блаженной улыбкой. Платье приспущено с плеч, грудь полностью обнажена, а юбка задрана на живот. Хорошо хоть в трусах. Правда, эту микроскопическую полоску ткани назвать трусами можно лишь с большой натяжкой.
Ярослав в расстёгнутой рубашке сидит на краю кровати и гладит ноги Весты. Силы выкуренной мной отравы явно не хватает, чтобы сохранить высочайший уровень эйфории и благодушия.
– Яр, что ты делаешь?
– У неё ноги крутит, наверное погода меняется. Надо растереть.
Я смотрю на Весту. Она блаженно улыбается. Безумие какое-то. Вот же сука. А вот грудь у неё однозначно лучше, чем у меня.
– Ярик, поехали домой. Вставай, я такси вызову.
– Поехали, – отвечает он, но вместо того, чтобы подняться, падает на спину и закрывает глаза.
Я забираюсь на кровать и, стоя на коленях, трясу его:
– Ну ты чего! Вставай, нам пора.
– Да, – мечтательно говорит он, – сейчас поедем. Только водички попью.
Я безрезультатно стараюсь его поднять, а потом обессилено опускаюсь на постель рядом с ним. Я чувствую, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Тяжёлая, но приятная тяжесть обездвиживает меня, и я смыкаю веки. Ещё некоторое время я пытаюсь сопротивляться, но вскоре сдаюсь и уношусь в клубы фиолетового тумана.
Я просыпаюсь, просто открыв глаза. Какое-то время лежу не двигаясь, приглядываясь к незнакомой полутьме. Потом чуть приподнимаю голову, пытаясь понять, где я, и что со мной произошло. Серая предутренняя мгла рисует окружающее холодным и непривлекательным. Я лежу на краю кровати накрывшись одеялом. Посередине я вижу Яра, спящего в обнимку с Ирой. Они практически голые. Зрелище приводит меня в ступор. Я сажусь, обняв себя за колени и не отрываясь смотрю на это в течение пары минут. Тупо, без тени понимания. Какого хера здесь творится? В голове звенит, будто это и не голова вовсе, а колокол. Очень хочется пить. Во рту сухо, губы склеены.
Постепенно память возвращается, в подробностях прорисовывая детали прошедшей ночи. Я даже зажимаю рот рукой, чтобы… не знаю, чтобы что... Трудно сказать, сколько проходит времени, когда я понимаю, что хочу убраться как можно скорее, тем более что уже почти рассвело. Больше всего мне хочется избежать утренней встречи с хозяйкой дома. Вернее, больше всего мне хочется, чтобы всего этого никогда не было и это осталось лишь сном, но такое вряд ли можно устроить…
Я тихонько толкаю Яра в плечо. Уходит чуть ли не полминуты, прежде чем его глаза наконец открываются. Он немного ошарашенно смотрит на меня – да, видок, наверное, тот ещё – потом замечает на себе руку, ну и всё остальное тоже. Я подношу палец к губам, чтобы он не вздумал сейчас что-нибудь говорить, и выскальзываю из постели.
Он аккуратно отодвигается от Весты и ему удаётся не разбудить её. Я сосредоточенно проверяю свою одежду и выхожу в гостиную. Кажется, всё моё – на мне. Кошмар. Кто бы меня сейчас увидел… Следом за мной появляется Яр.
– Носок не смог найти, – шепчет он. Я не отвечаю и иду в прихожую, обуваюсь и кутаюсь в тонкий плащ. Подходит Ярослав в одном носке и тоже начинает обуваться. Я отворачиваюсь и смотрю тупо в стену. «Тупо» – это, судя по всему, девиз сегодняшнего утра.
Мы выходим из квартиры, спускаемся на лифте и стоим, ожидая такси. За всё это время мы не произносим ни слова. Я заморожено гляжу в пустоту прямо перед собой, ни на чём не фокусируясь. Собственно, я и чувствую себя замороженной, как биологическая оболочка с куском льда в груди. И внутри холодно, и снаружи тоже. Ёжась и кутаясь в тонкую одежду, мы ждём такси, а знобкий ветер треплет наши сбившиеся волосы и колет мелкими капельками дождя.
Краем глаза я замечаю короткие, беспокойные взгляды, бросаемые на меня Яром. В детстве, порою, в ожидании назревающей взбучки, я также исподтишка поглядывала на холодно беспристрастную и подчёркнуто вежливую маму. Да вот только как я могу устроить ему взбучку, если сама его туда затащила.
Ярослав отходит в сторону и через минуту возвращается, протягивая мне картонный стаканчик с кофе.
– Спасибо, – говорю я, выдавливая улыбку и стараясь выглядеть хоть немножечко естественно.
Я беру кофе и быстро отворачиваюсь, чтобы он не заметил моих увлажнившихся глаз. Молча мы доезжаем до дома и также молча поднимаемся в лифте.
– Сделать что-нибудь перекусить? – спрашивает Яр, стараясь говорить обыденно, будто ничего не происходит.
– Да, – фальшиво улыбаюсь я, – и побольше, очень есть хочется. Я только сначала в душ, мне скоро на работу.
– Блин, когда вы уже по субботам перестанете работать, – старается он превратить всё в обычную повседневную болтовню.
Я снова нелепо и неестественно улыбаюсь, и снова ловлю его пытливый и чуть обеспокоенный взгляд, пытающийся распознать, что там у меня внутри. Я скидываю туфли и медленно иду в ванную.
– Лис, – несётся мне вслед тревожный голос Ярослава.
Я останавливаюсь и через плечо оборачиваюсь к нему.
– Лис, – говорит он, – ты как вообще? Всё нормально?
5. Голоса в голове и у Малахова
Нормально? А что во всём этом может быть нормального? То, что ты чуть не трахнул чужую бабу у меня на глазах? Или то, что планировал вылизать у неё между ног и заставить меня сделать то же самое? А может то, что меня одной тебе недостаточно? Я отгоняю видения прошлой ночи и делаю воду ещё горячее.
Мне нравится, что струи воды обжигают кожу. Я представляю, как моя пропитавшаяся мерзостями шкура пузырится от кипятка и слезает толстыми слоями, освобождая чистую и новую меня – розовую куклу-пупса с невинными, широко
