Я бормочу несколько непристойностей себе под нос, но засовываю руки в карманы и послушно следую в школу. Это престижно, это точно, с гигантским гербом на полу главного фойе. Шкафчики золотые, а стены темно-бордового цвета. Все это безупречно, заставляя меня задуматься, сколько времени они тратят на то, чтобы все выглядело по высшему разряду.
Трент ведет нас через вестибюль в главный офис, где стоит пожилой мужчина и ждет. Его седые волосы контрастируют с черным костюмом, выдавая тот факт, что он ближе к пенсии, чем нет. Когда он поднимает голову и замечает меня, улыбка расплывается в слишком широкой для его лица улыбке. Отлично, взрослый фанат.
— Мистер Хоторн. Так приятно познакомиться с вами, — приветствует он меня, протягивая руку. — Я Джон Хайланд, но вы можете называть меня просто Джон.
— Спасибо, что пригласили меня, — лгу я.
Если он и может понять, что я предпочел бы быть буквально где-нибудь еще, он ничего об этом не говорит. — Мне очень приятно.
Я прислоняюсь к одному из столов и жду, когда Трент закончит представлять Блэр Джону. Когда они, наконец, закончили, я сразу перехожу к делу. Не то чтобы я пытался проявить неуважение, но последнее, что я хочу делать, это сидеть здесь весь день и обмениваться фальшивыми любезностями. Я могу только заставлять себя улыбаться так долго.
— Итак, что именно влечет за собой эта работа тренера? Я появляюсь пару раз после школы и на играх в пятницу вечером? — Пожалуйста, скажи мне, что это все.
Настороженный взгляд, которым он обменивается с Трентом, говорит мне, что это не может быть дальше от истины. — Не совсем. Хотя мы рады, что вы готовы тренировать нашу команду и, несомненно, привести их к долгожданному чемпионату, политика гласит, что все тренеры должны быть членами факультета.
— О, черт. — Я изображаю разочарование. — Я думаю, что это исключает меня.
— Ну, давай не будем торопиться. У нас действительно есть вакансия учителя английского языка, которую я готов вам предложить, что позволит вам соответствовать всем необходимым требованиям к тренеру.
Мои брови приподнимаются, и я немедленно встряхиваю головой, пытаясь очнуться от этого кошмара реальной жизни. — Без обид, Джон, но я ни хрена не знаю о том, как быть учителем.
Он скрещивает руки на груди. — Может быть, и нет, но, насколько я понимаю, вы с Трентом довольно близки, и он один из лучших учителей, которые у нас есть. Я уверен, что он мог бы ввести вас в курс дела.
— Я не квалифицирован, — начинаю я, но, конечно, у него есть ответ на все.
— У вас есть степень, полученная, когда вы посещали Нотер-Дам, верно?
— Да, но—
— Тогда ты квалифицирован.
Моя челюсть щелкает, а зубы резко сжимаются. Это все, что я могу сделать, чтобы не выкрикнуть, что я действительно думаю обо всем этом испытании. Судя по тому, как Трент и Блэр отказываются смотреть на меня, очевидно, что я единственный, кого ранее не проинформировали об этой незначительной детали. Просто зная, что они заманили меня в это, я хочу сказать им обоим, чтобы они пошли на хуй.
Как будто Блэр может читать мои мысли, она наконец заговаривает. — Ашер, тебе это нужно.
— Мне ничего не нужно.
— Ты делаешь это, если хочешь получить шанс вернуться на поле, когда ты поправишься. Ты знаешь, что команды не просто ищут таланты, когда выбирают квотербека.
Застонав, я запускаю пальцы в волосы и сильно дергаю. Я уверен, что Колби получит удовольствие от этого — его лучший друг пройдет путь от одного из лучших квотербеков лиги до гребаного учителя английского языка и тренера по футболу в средней школе. Я могу только представить, какие шутки он будет отпускать на мой счет.
— Ну, я думаю, у меня нет гребаного выбора, не так ли?
Блэр улыбается, как кошка, поймавшая чертову канарейку, в то время как Трент и Джон оба вздыхают с облегчением. Все они придурки.
Я неохотно подписываю документы, необходимые Джону, чтобы официально нанять меня, и, по иронии, Блэр приходит подготовленной со всеми необходимыми документами. Если бы она не была женщиной, я бы, вероятно, выбил из нее все дерьмо, просто ради удовольствия. Когда мы наконец закончили, я, кажется, не могу достаточно быстро покинуть школу, игнорируя Джона, когда он кричит о том, какая это честь — встретиться со мной. Насколько я понимаю, он только что заставил меня подписать мое чертово свидетельство о смерти.
В этом достоинство Ашера Хоторна.
— Могу ли я идти? — Я спрашиваю Блэр.
Очевидно, что она пытается скрыть свое веселье по тому, как она проглатывает смех. — Пока. Я собираюсь организовать интервью по телефону, чтобы никто не увидел отсутствие у тебя энтузиазма по поводу вашей новой профессии. Я отправлю все вопросы и твои ответы по факсу в твой пентхаус позже на этой неделе.
— Чертовски мило.
Я не жду, пока она скажет что-нибудь еще, сажусь в машину и хлопаю дверью. Трент подскакивает как раз перед тем, как я отъезжаю, что хорошо для него, потому что я собирался оставить его задницу здесь. Сегодняшний день становился все хуже и хуже. Одно неверное слово из его уст, и я могу просто сорваться. К счастью для него, он молчит, когда я возвращаюсь к нему домой.
— Я собираюсь забрать свои вещи и переночевать в отеле, — говорю я ему, подъезжая к дому. — Я все еще не готов вернуться в свой пентхаус, но я чертовски уверен, что не могу быть здесь.
Он хмурится. — Давай, чувак. Тебе не нужно этого делать.
Я непреклонно качаю головой. — Я знаю. Я не в настроении тусоваться, и если я останусь здесь, я закончу тем, что наговорил дерьма, которого не имел в виду. Поверь мне, когда я говорю, что будет лучше, если я уйду.
Похоже, он хочет с этим поспорить, но он знает, что лучше не давить на меня прямо сейчас. Поэтому вместо этого он кивает и выходит из машины. Спасибо, черт возьми. По крайней мере, что-то пошло так, как я хотел за последние двадцать четыре часа.
***
Ладно, возможно, одиночество было не самым разумным выбором. Номер у меня огромный, и все, что я делал с тех пор, как попал сюда, — это набирал темп. К тому времени, как я уйду, на ковре, вероятно, останутся следы от колес.
Как, черт возьми, это произошло? Как я перешел от того, чтобы держать мир за яйца — как в прямом, так и в переносном смысле — к этому? Какой-то конченый квотербек, зарабатывающий за год меньше денег, чем я раньше зарабатывал за час. Это почти смешно.
Мой телефон на столе звонит, и на экране высвечивается имя Колби. Я не настолько глуп, чтобы игнорировать его. Если я это сделаю, он сделает мне только хуже.
— Что? — Отвечаю я, даже не потрудившись скрыть свое кислое настроение.
Смешок, который он издает, заставляет меня представить, как я бью его по его глупому, маленькому, детскому личику. — Ну, я собирался рассказать тебе об этом безумном слухе, который начал распространяться сегодня, но, судя по этому приветствию, я собираюсь рискнуть и сказать, что это вовсе не безумие.
— Отвали, придурок.
Смех гремит по всей линии. — О, да ладно тебе. Разве так можно разговаривать со своим лучшим другом?
Я закатываю глаза. — У меня нет лучшего друга. Только люди, которых я ненавижу меньше, чем других. Прямо сейчас тебя нет в этом списке.
— Конечно, это не так. Ладно, но если серьезно, то какого хрена?
Бросаясь на кровать, я стону. — Честно говоря, я задавал себе этот вопрос последние два часа. Это все, блядь, дело рук Блэр.
Он громко выдыхает. — Почему бы тебе просто не уволить ее задницу?
— Потому что прямо сейчас это было бы публичным самоубийством, и ты это знаешь. Она хороша в своей работе, просто мне не нравится ее тактика.
— Что ж, если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы кто-то указал ей на дверь, я к твоим услугам.
— Ты имеешь в виду, как ты показал ей на свою? О, подожди, это верно — ты этого не делал. Ты трахнул ее, потом пару раз похлопал по заднице и указал на дверь.
