расслабляя нижние мышцы, закричала уже не от боли, а от пронзившего наслаждения.
Что было дальше, не хочу вспоминать.
Он брал жестко, резко, долго.
Меняя угол проникновения, темп, то опуская мою грудь, к которой он ни разу не притронулся, на кровать, то поднимая, перекрывая кислород, держа за горло. Я чувствовала лишь его огромный член, который растягивал, проникал так глубоко, что я выла от боли и удовольствия, текла, предавая себя.
Казалось, что это никогда не кончится, после очередной попытки вырваться из его рук получила два шлепка. От них по телу пошла вибрация, все внутри опять сжалось, а потом взорвалось.
Тело пробивало судорогой, я кончала на члене моего похитителя, моего насильника – и хотела сдохнуть, только чтобы не думать потом об этом, о том, как и почему это произошло.
Не знаю, точнее, плохо помню, как кончал он. Лишь как Саид напрягся и замер, член дернулся внутри меня, стал еще больше, а потом по бедрам потекла сперма.
Мужчина просто откинул меня в сторону, отошел, что-то поднял с пола, а потом прикурил.
Хочу его убить, так и вижу, как нож входит спину, и он медленно падает, истекая кровью. А я буду смотреть в его глаза и наслаждаться тем, как из них уходит жизнь, за то, что он разрушил мою.
–Из тебя никудышная шлюха.
–Тогда трахай себя сам.
Открыла глаза, не хочу смотреть ниже пояса, но получается само. Он обрезанный, член еще не опал, головка открыта, черные волосы на больших яйцах. Их дорожка уходит в пах, на плоский живот, грудь, загорелая кожа, борода, уничтожающий взгляд.
–Скажешь что-то подобное еще, велю Юсуфу помыть твой рот с мылом.
Я так поняла, что Юсуф – это тот пожилой худой мужчина, что приносил мне воду и еду.
–Лучше скажи ему, чтоб не подсовывал наркотики.
Эйфория удовольствия спала, я понимаю, что мне нужно не истерить, а поговорить с ним, узнать его планы, что вообще происходит. Села на кровати, убрала волосы с лица, прикрылась одеялом.
–Почему? Почему вы поступили так?
–Хуже тупой и глухой шлюхи ничего быть не может.
–Я не шлюха!
–Уверена? – Ухмылка, белоснежные зубы, провел по ним кончиком языка. Он так и стоит напротив меня голый, снова возбужденный, затягивается, выпуская дым в потолок.
–Да! И мой отец вас накажет за похищение и насилие.
–Твой отец сам отдал тебя мне.
–Что? Что вы несете?! Большей глупости я не слышала.
Встаю на колени, кричу во весь голос, гнев и его ложь разрывают на части. Что за чушь он несет?! Да папа никогда меня не обидит, он все, все делал для нас с мамой и братом.
Саид быстро оказывается рядом, хватает за горло, не больно, заставляет смотреть в глаза.
–Тебя отдали мне, твой отец и отдал – за то, что не выполнил обещание, за деньги, что должен, много должен.
Он говорит практически без акцента, в глазах – огонь ненависти и злобы, словно это я во всем виновата. Но я не верю ни одному его слову.
–Ты будешь со мной, Дари-и-ина, пока он не соберет нужную сумму. Будешь моей шлюхой, куклой, моей вещью. Я буду трахать тебя, куда и когда захочу, ты ведь чистая девочка, хоть и не целка.
–Но… но… как?
В голове ни одной мысли, лишь непонимание и отрицание происходящего. Как же Ник? Ведь у меня есть муж, он должен найти, помочь, спасти меня, он любит, я верю.
Одеяло падает с груди, я вновь перед ним голая, колотит озноб, но я вижу лишь черные глаза Саида.
–Ты – моя собственность, запомни, и твой ротик должен не грубить и задавать вопросы, а сосать мой член. Глаза смотреть в пол, говорить, когда я разрешу, и быть всегда доступной для моего члена.
Саид проводит по губам пальцами, а меня вот-вот накроет истерика, слезы, которые, я обещала, он не увидит, текут по щекам, картинка плывет. Это какой-то кошмар, это все не со мной. Это страшный сон, и я сейчас с мужем лечу отдыхать.
Вырываюсь сильнее, царапая его руки, плечи, даже задеваю лицо. Саид ругается, но мне удается залепить ему пощечину, вывернуться, отскочить на пол. Но в один рывок он ловит меня, валит обратно, прижимая спиной к груди, обхватив ногами.
–Давай, давай, сопротивляйся больше, у меня стоит от этого член крепче, чувствуешь? Сука непокорная, так даже интересней, думал, придется тебя сразу охране отдать, но я поиграю сам такой куклой.
Он трется, шепчет на ухо, а я выбиваюсь из сил.
–Хочу позвонить отцу, я не верю.
–Я подумаю.
–Отпусти. Отпусти, мне плохо.
Начала задыхаться, так бывало от сильного волнения, но очень редко. В груди не хватало воздуха, Саид ослабил хватку, отпустил меня, встал с кровати. Собрал вещи и, что-то сказав на своем языке, вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Зарыдала, давая волю эмоциям, все еще глотая воздух, надо бы успокоиться, попить воды, но нет сил встать. Отец не мог так поступить, не мог. Как можно отдать родную дочь в уплату долга, позволить сделать это прямо на ее свадьбе, в самый счастливый момент жизни, который стал самым ужасным?
Да, у него в последнее время проблемы – выборы, мы с мамой не лезли, готовились к свадьбе. Меня должны искать, Никита, его отец – хоть кто-то, кому я небезразлична.
Вытираю слезы простыней, прижав колени к груди, вновь лежу на кровати. Взгляд фиксируется на одной точке, что-то блестящее на полу. Это зажигалка. Чудовище курил, в пепельнице окурок, в воздухе еще запах вишневого дыма.
Вытираю слезы, продолжая смотреть на блестящий предмет на полу. Зареветь и забиться в угол хочется очень, но этим я себе не помогу. Не время быть тряпкой и раскисать, как это делали героини триллеров и ужасов, которые мы с Ником так любили смотреть.
И обычно героиня по сюжету истерит, но все же убегает от маньяка, пытается вырваться, борется.
Ник, черт, черт, как я вообще объясню ему то, что меня насильно трахал посторонний мужик? Ни один нормальный парень не простит измену, как вообще мне с этим дальше жить? Но тут главное – выжить, выбраться отсюда, не стать овощем, подсаженным на наркоту.
Прислушиваюсь к тому, что за дверью, тишина, поднявшись с кровати, иду в ванную, подобрав зажигалку. Рассматриваю ее внимательнее – позолоченная, дорогая, отец как-то такую дарил другу, прокурору области, он наш сосед по даче. Но
