— Меня Лина зовут.
Мой ответ весьма краток в сравнении с ответом Глеба. Он застал меня врасплох своим откровенным флиртом. Кажется, я ответила сейчас слишком агрессивно.
— Знаю, рыбка.
— Что тебе от меня нужно, Глеб?
— Сразу к делу, значит? Ты и вправду торопишься, — Пожарский смеётся, обнажая ровные белые зубы.
— Просто не понимаю, что происходит.
— Видишь ли в чём дело… — Глеб снова сокращает между нами дистанцию, двигаясь ближе, — Ты мне нравишься. Что плохого в том, что я хочу познакомиться с тобой поближе? Извини, что вот так, в клубном шуме. К сожалению был занят все эти дни работой, а до понедельника ждать не хотел. Поэтому решил, что сегодня тот самый день — день нашего знакомства. К тому же хотел дать тебе возможность подумать и решить хочешь ли встречи со мной.
Говоря мне всё это, Пожарский стёр со своего лица нагловатую улыбку, сделавшись более приятным и располагающим. Может он и самоуверен, но ему хватило сообразительности не говорить со мной на протяжении всей беседы шаблонами из учебника по пикап мастерству для чайников. Я даже в какой-то мере смогла расслабиться в процессе нашего общения, ставшего более непринуждённым и ни к чему не обязывающим. К тому же Глеб позволил сменить курс на более нейтральные и безопасные темы, когда я начала расспрашивать его каково быть третьекурсником и чем вообще жизнь первака отличается от его жизни. Так, знакомство начавшееся с напряжённых ноток переросло во что-то более дружелюбное. Я даже забыла в какой-то момент о том, что устала. Радует ли меня сейчас, что я не сижу дома, а нахожусь здесь? Уж точно не расстроена. Ведь рядом сидит красивый молодой мужчина, оказывает мне явные знаки внимания, и мне даже весело. А главное: я почти не думаю о Михаиле…
Думала, что закончу сегодняшнее приключение «секцией с диванчиками», но новое знакомство внесло свои коррективы. Глеб предложил разнообразить наш ночной досуг «хотя бы настолкой», как сказал сам Пожарский. Потому что я чётко дала понять, что хотела бы вернуться домой с совершенно ясной головой и, желательно, на крепко стоящих ногах. Наш выбор пал на «Дженга», так как это одна из немногих присутствующих здесь игр, которая подходила для компании из двоих человек. Мы быстренько построили необходимую башню и принялись по очереди извлекать блоки, чтобы затем класть их на верхушку, каждый надеясь, что всё более неустойчивое и высокое строение устоит. Удивительно, что всё это не рушится без нашего участия от громкой музыки и усиливающихся громких голосов нетрезвых умов присутствующих в зале студентов.
— Давно я не проводил время вот так, — Глеб насмешливо обводит взглядом наш скромный стол с деревянными брусками в виде башни, тарелками с салатами, нарезкой из овощей и фруктов, и двумя стаканами виноградного сока, добытые Пожарским в баре до начала нашей с ним игры.
— Это, конечно не рожи бить, но, по-моему, тоже вполне весело.
— Да, мне не грустно. Но пить виноградный сок и играть в «Дженгу» я согласен только при условии, что ты рядом со мной.
— О нет, не начинай быть слишком слащавым! — морщу нос и смеюсь.
К этому часу его пикаперские высказывания уже не вызывают во мне того раздражения, что было в начале нашего знакомства. Привыкла к его компании или просто сытно и вкусно поела?
— Разве не все бабы пищат от романтики? — он осторожно толкает пальцем блок, а пальцами другой руки тянет его наружу. Башня колеблется, но держится на месте. Извлечённый брусок благополучно оказывается на вершине. Мой ход.
— Бабы? — повторяю за Глебом недавние манипуляции пальцами.
— Девушки, — поправляется невозмутимым тоном с последующей усмешкой. — Прекрасные и милые создания.
На этих его словах башня под моей рукой с приглушённым из-за общего шума грохотом обваливается деревянными искрами-блоками на стол.
— Ох, нет. Я была уверена, что выиграю!
— Но ты проиграла. Теперь ты должна мне три желания.
— Что? Почему? Мы так не договаривались. Мы вообще никаких ставок не делали!
— А потому, милая Лина, что ты золотая рыбка! — Глеб выглядит весьма довольным собой.
Такой, как он, проигрыш, наверное, не потерпит. Уж больно сильно радуется своей победе. Как мальчишка потирает ладони и едва ли не топает под столом ножками. Взрослыми мужскими ножками в кедах. Но я злюсь.
— Нет, Глеб. Никаких желаний я выполнять не буду. С чего вообще?
Сидящий напротив меня парень в миг отбросил озорство в сторону. Брови нахмурились, последовал тяжёлый страдальческий вздох, сопровождаемый немым укором в карих глазах. Он даже из стакана отпил так, словно его содержимое было вовсе не таким безобидным и было приспособлено для борьбы с тяжёлым невыносимым в своих гранях горем.
— Ты почти весь вечер относишься ко мне так, словно я только и думаю как бы обидеть тебя. Я же просто хочу поладить с симпатичной мне девушкой, сблизиться, произвести приятное впечатление и продолжить наше общение и после вечеринки. Мне жаль, что ты так агрессивно на меня порой реагируешь. Я не хотел как-то обидеть тебя — извини, если сделал или сказал что-то не так. А первым моим желанием было бы наше с тобой свидание. Ничего более.
Глеб говорит, а мне так неловко и стыдно. Неужели я правда слишком груба с ним? Парень просто пытается подружиться со мной и в целом довольно мил. Какая же я, оказывается, колючка. Даже не ожидала от себя.
— В общем, — продолжает Пожарский, вставая из-за стола, — Мне стоит уйти и не тревожить тебя больше. Жаль, что свидания не будет. Я был слишком уверен в себе. В нас. Ещё раз: извини меня.
Сразу после этих слов «Кот в сапогах» срывается с места и стремительным шагом уносится к выходу из зала, протискиваясь сквозь веселящуюся толпу. Совсем недавно я и сама хотела скорей удрать, но почему сейчас так тошно? Чувствую себя так, словно натворила что-то нехорошее, сделала некрасивую пакость.
Глава 6. Трусишка
Лина
10 лет тому назад…
— Бросай на Лину невод! — слышится паникующий шёпот культурного организатора из-за шторы, отделяющей сцену и закулисье.
Я, восьмилетняя уставшая начинающая актриса, сверлю взглядом такого же восьмилетнего Мишу Князева, который забыл сценарий. Пухлый рыжеволосый одноклассник теребит в руках импровизированные сети и замахивается, готовясь бросить их на меня. Сжимаюсь, зажмурив глаза. Невод благополучно опадает мне на голову, растрепав все мои косы с блестящими пайетками в них, имитировавшие рыбью чешую.
— Отпусти ты, Миша, меня в море, — начинаю говорить свою реплику, но за шторкой отчаянный шёпот:
— Старче!
— Старче-Миша, — исправляюсь, — дорогой за себя дам откуп: откуплюсь чем только пожелаешь.
Зрительный зал взрывается хохотом.
— Отпускаю тебя, золотая рыбка, — Миша краснеет в щеках, но изо всех сил пытается вспомнить текст. — Твоего мне откупа не надо.
На этих словах мальчик подходит ко мне, и я снова зажмуриваю глаза — время снимать с моей головы верёвки, от которых хочется чесаться. Миша делает это неуклюже, я помогаю ему — теперь мы оба боремся с неводом под хихиканья наших и чужих родителей в зале. Наконец, я свободна. От моей взлохмаченной причёски встают антеннами наэлектризовавшиеся белокурые волосинки.
— Плавай в синем море, — продолжает Миша, — на свободе!
Размахиваю руками-плавниками (длинные перчатки с пришитым золотистым тюлем — важная часть моего костюма) и покидаю сцену.
Культурный организатор, Марина Генриховна, то краснеет, то бледнеет, глядя на выход на сцену старухи, Леночки Барановой. Наша «старуха» выглядит так, словно только что посетила бои без правил: волосы в стороны, костюм порван и висит лохмотьями. Если перевести взгляд на не менее растрёпанную Диану Васильеву, то становится ясно, что так оно и было. Они всегда дерутся.
Мои волосы немногим лучше, чем у этих двоих — на сегодняшней генеральной репетиции невод на меня кидали столько раз, что голова уже болит. Весь месяц с верёвками на голове, а раньше казалось, что это лучшая роль в сценке.
