Конечно, он не может дождаться. Член.
Я прихожу в маленькую кофейню на городской площади примерно на пять минут раньше, просто чтобы доказать свою правоту. Это становится бессмысленным, когда я вижу Эмму, сидящую за столиком в дальнем углу и склонившую голову над блокнотом в спиральном переплете.
Она поднимает голову, на ее лице появляется натянутая улыбка, когда она видит, что я приближаюсь. Она бросает взгляд на часы, затем снова на меня и вскидывает бровь. ― Ого, на целых четыре минуты раньше. Похоже, ты доказал, что я ошибалась.
― Похоже, что да. ― Я ухмыляюсь. ― Пойду возьму кофе.
Я опускаю взгляд и вижу дымящуюся кружку кофе, в которой, похоже, взбитые сливки, корица и карамель, посыпанные сверху.
Конечно же, она будет пить что-то… нелепое, когда речь идет о кофе. Меньшего и ожидать не стоило.
Бариста быстро принимает мой заказ, и после того, как я расплачиваюсь, она выставляет на прилавок дымящийся черный кофе.
Простой. Как раз так, как я люблю.
Расплатившись, я возвращаюсь к Эмме, отодвигаю стул и сажусь напротив нее.
― Итак… ― начинаю я.
Она соединяет свои пухлые губы вместе, а затем разочарованно вздыхает. ― Слушай, я знаю, что это не идеальный вариант, но, к сожалению, это то, с чем мы вынуждены иметь дело, и мы должны уживаться друг с другом достаточно долго, чтобы все успеть. Мне нужно, чтобы ты не был придурком в течение следующих трех недель, чтобы действительно все получилось.
Я киваю. ― Отлично. Ты права. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Что тебе от меня нужно?
Пока я говорю, мне кажется, что за мной наблюдают, а когда я оглядываю кафе, то вижу, что на нас смотрит почти каждая пара глаз.
Видимо, горожане не привыкли видеть Уортингтона, дружески беседующего с Пирсом. Что вполне справедливо, поскольку это первый случай в истории, когда представители наших семей сидят и пьют кофе вместе.
Хотя технически это происходит не по собственной воле.
― Дай угадаю, буквально все на нас пялятся? ― Вздыхает Эмма, не желая отводить взгляд от моих глаз.
― Ага.
Только тогда она прерывает наш зрительный контакт и переводит взгляд на окружающих, как будто слегка уменьшаясь в размерах, словно это каким-то образом изменит тот факт, что мы ― единственное, о чем этот город будет говорить в обозримом будущем.
― Не обращай на них внимания. Скажи, что тебе от меня нужно, ― грубо говорю я.
Мне не нравится быть в центре внимания по любой чертовой причине, поэтому чем быстрее я смогу встать с этого стула, выйти из этого проклятого здания, уйти от нее и от любопытных глаз этого города, тем лучше.
Она быстро кивает, тянется за спину и начинает доставать вещи из сумки.
Ручки, маркеры, карточки для заметок, липкие стикеры в форме пряников, линейка. А это… доска для заметок?
Что, черт возьми, происходит?
― Мы идем на занятия или говорим о рождественской вечеринке? ― спрашиваю я, нахмурив брови.
Эмма закатывает глаза и раскладывает все предметы в аккуратный ряд, не торопясь.
Я практически слышу, как шепот окружающих становится все громче.
Христос.
― Ну, в отличие от тебя, Пирс, я чрезвычайно сосредоточена на деталях и организована. Тип А.
― Ясно. ― Поставив кофе перед собой, я скрестил руки на груди. ― Я не ожидал от тебя меньшего, Эмми.
― Эмма.
― Эмми.
Она фыркнула. ― Каждый раз, когда я думаю, что у нас есть шанс на то, чтобы все получилось, ты напоминаешь мне, что это невозможно.
Я пожимаю плечами. ― Это мой особый талант.
Эмма закатывает глаза уже второй раз за последние две минуты и оглядывается по сторонам на пару рядом с нами, которая не пытается скрыть своих взглядов и перешептываний.
― Как насчет того, чтобы сделать это где-нибудь в менее… людном месте? ― спрашиваю я.
― В кои-то веки мы думаем одинаково. Куда нам пойти? ― говорит она, закрывая блокнот и запихивая его и все свои принадлежности в сумку.
― Мы можем пойти ко мне домой, если ты не против, но мне еще нужно забежать на стройку, так что мы можем встретиться там около шести?
Ее голубые глаза, похожие на небо после свежевыпавшего снега, расширились от моего предложения.
Не то чтобы я был особенно рад видеть ее у себя дома… но там тихо, и нет посторонних глаз или людей, которые могли бы сплетничать о том, что нам придется работать вместе.
― Да, наверное, это может сработать. Не мог бы ты прислать мне адрес?
― Это на Кленовом холме. Не пропустишь, ― говорю я ей, вставая со стула.
На секунду она удивленно моргает.
― Ты купил дом Якобсона?
Я киваю.
― Да. Прошлой зимой.
Я удивлен, что она не слышала об этом, но, думаю, она не интересуется ничем, что происходит со мной или моей семьей.
― Это… я думала, он совсем развалился, ― говорит она, заканчивая укладывать свои принадлежности обратно в сумку. ― Как ты там живешь?
Я негромко усмехаюсь, слегка наклонившись к ней.
― Я много чего умею делать своими руками.
Я не пропускаю, как розовеют ее щеки под флуоресцентным светом кофейни, и ухмыляюсь, вставая и отодвигая свой стул под стол.
― Увидимся позже, Эмми.
Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из кофейни к своему грузовику.
Может быть, все окажется не так уж плохо, особенно если я снова заставлю ее так покраснеть. Только в следующий раз… может быть, это будет мой язык.
Глава 5
Святой Ник… дай мне сил
Эмма
Честно скажу, никогда и ни при каких обстоятельствах я не думала, что когда-нибудь окажусь в доме Джексона Пирса. И опять же, я никогда не думала, что смогу существовать с ним в одной комнате, но каким-то образом мы оба до сих пор дышим.
― Черт… ― бормочу я, ведя свой Mercedes по длинной, извилистой подъездной дорожке, ведущей к его дому. Деревья нависают над гравием, отчего вокруг становится еще темнее. Здесь безмятежно и спокойно, он полностью скрыт от остального мира.
Наконец, спустя, кажется, целую милю, показался старый белый фермерский дом. Он переживает не лучшие времена, но это вполне логично, ведь он простоял заброшенным почти двадцать лет, пока его не купил Джексон. Краска на дверях и по всему фасаду облупилась, ставни обветшали, а колонны перед домом, кажется, могут в любой момент рухнуть от старости.
Но несмотря на все эти недостатки, в этом доме гораздо больше прекрасного. Совершенно новое крыльцо, неокрашенное дерево которого еще свежо и ново, поражает воображение. Перед входом стоят кресла-качалки, новые окна и новая темно-синяя входная дверь.
Очевидно, что Джексон ремонтирует его, даже если он еще не закончил.
Припарковав машину, я беру сумку с пассажирского сиденья, открываю дверь и выхожу.
Через секунду входная дверь распахивается, и навстречу мне вылетают два огромных меховых шара, с пушистой золотистой шерстью и висячими ушами.
На моем лице сразу же появляется улыбка, и я опускаюсь на корточки, чтобы получить всю щенячью любовь.
― О, привет, ― воркую я, поглаживая каждую из голов двух самых милых золотистых ретриверов, которых я когда-либо видела. ― Боже, вы просто очаровательны. Очевидно, у вас в семье все в порядке с внешностью, ― говорю я им, как раз когда Джексон подходит к нам, засунув руки в передние карманы джинсов.
― Я вижу, ты уже познакомилась с Марли и Мо, ― говорит он смущенно. ― Успокойтесь, вы, два хулигана.
― Они прекрасны.
Он кивает.
― Я спас их у ручья. В декабре прошлого года я наткнулся на них, сгрудившихся на подстилке из мокрых листьев, крошечных щенков, дрожащих на снегу. Я удивился, что они не замерзли насмерть, и, не найдя нигде их мамы, принес их в дом на ферме, а дальше все пошло по накатанной.
