Опаленные мечты - Нева Олтедж

Наши дни

Под колесами хрустит снег, когда паркую машину на подъездной дорожке у особняка из серого камня. На часах почти шесть вечера, но мне приказано явиться на службу именно в это время. Я выключаю зажигание и откидываюсь на спинку сиденья, рассматривая дом через лобовое стекло. Исходя из местоположения и размеров прилегающей территории, дом, вероятно, стоит пять-шесть миллионов, но он меньше, чем я ожидал. Всего два этажа.

Это прекрасный дом.

И гореть он будет великолепно.

Я выхожу из машины и иду к широким каменным ступеням, ведущим к двойным парадным витражным дверям из дерева. Ранее, еще на подъезде к дому, я заметил двух охранников у ворот. Еще как минимум трое стоят с внешней стороны высокой стены, окружающей участок, но ни у парадного входа, ни вокруг дома их нет. Насколько я понял, мой новый работодатель не подпускает к дому никого из своей службы безопасности. Скорее всего, именно поэтому каждый дюйм прилегающей к дому территории находится под наблюдением камер.

Как только ступаю на первую каменную ступеньку, входная дверь распахивается, и на пороге появляется мужчина в светло-сером костюме-тройке. В свете желтоватого освещения из коридора передо мной стоит высокий долговязый мужчина с самодовольным выражением лица. Рокко Пизано. Капо из Нью-йоркской преступной семьи.

— Дзанетти, — говорит он, приглашая меня следовать за ним. — Я проведу инструктаж в своем кабинете. Придется торопиться. Мы должны быть в театре через два часа.

Я иду в нескольких шагах позади него, когда он поворачивает налево и ведет меня через просторное мраморное фойе к раздвижной деревянной двери на дальней стороне. Интерьер кричит о роскоши, и звуки моих шагов отражаются от стен и высокого потолка, украшенного лепниной. Фрески на потолке изображают ангелов в ярких цветах, смотрящих на нас сверху вниз. По углам расставлена отполированная до блеска антикварная мебель из темного дерева в стиле барокко. На верхний этаж ведет широкая лестница, на замысловатых деревянных перилах которой вырезаны цветы, виноградные лозы и другие декоративные элементы.

Кабинет Пизано такой же большой. Центральное место занимает солидный деревянный стол темно-вишневого цвета. На его столешнице, ближе к краю, красуется толстая резная табличка, выполненная из шпона в тон столу.

В остальной части комнаты можно увидеть аналогичные примеры вычурности. Огромная хрустальная люстра, которая больше подходит для столовой, чем для кабинета. По обе стороны от стола установлены две золотые скульптуры львов в натуральную величину, сидящих как бы на страже, а за столом — книжные полки. Книги защищены стеклянными дверцами в золотой оправе.

Рокко садится за стол и достает деревянную коробку с элитными сигарами. Когда он берет одну из них, свет от люстры над головой отражается от толстого золотого кольца с массивным рубиновым камнем на костлявом указательном пальце.

Восемь лет. Восемь долбаных лет я искал этого человека, и вот он, наконец, сидит передо мной. Едва сдерживаю желание обхватить его горло руками и свернуть ему шею на месте. Но я ждал так долго не для того, чтобы подарить ему простую и быструю смерть. Нет. Я стану уничтожать его по кусочкам, а он будет смотреть. Только когда от его позолоченной жизни ничего не останется, он встретит своего создателя. И я позабочусь о том, чтобы его путь к цели был очень, очень долгим. И чрезвычайно мучительным.

Рокко не сводит с меня глаз, когда отрезает кончик сигары и кладет ее в рот, словно пытаясь произвести впечатление. Он также не предлагает мне присесть на один из стульев, стоящих перед его столом.

— Итак, я слышал, что ты не любишь женщин, — говорит он, прикуривая сигару. — Это правда?

Я ожидал этого вопроса. Босс сказал мне, что Рокко патологически ревнив и что он убил трех последних телохранителей, приставленных к его жене. Единственная причина, по которой я беру на себя эту роль, в том, что Рокко считает меня геем. Я не совсем понимаю, откуда взялась эта идея, но Аджелло упомянул, что именно так Рокко и думает обо мне. Возможно, он слышал, что я никогда не хожу в стриптиз-клуб, который каждый четверг вечером посещают другие бойцы «Коза Ностры». А может, он считает меня геем, потому что я отказался от девушек, которых идиот Кармело прислал ко мне в подарок на пятую годовщину моего вступления в семью. Мне неважно, что вызвало у него такое впечатление. Я выдерживаю его взгляд и киваю.

— Я сохраню твой секрет. — Рокко кривит губы. — Давай перейдем к делу. Ты будешь отвечать за безопасность моей жены двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Как ты, наверное, заметил, охранников в дом не пускают. Положение меняется только тогда, когда к нам приезжают гости. В остальное время в доме находимся только я и моя жена. Кроме того, в штате работают экономка и две горничные. Они приходят в восемь и уходят в семь.

— Системы безопасности? — спрашиваю я.

— Сигнализации на входной и задней дверях, а также на окнах первого этажа. Снаружи дома и по периметру стены установлены камеры. Наблюдение за ними ведется из караульного помещения у ворот. Охрана в три смены, по пять человек в каждой.

— Мои задачи?

— У тебя только одна. Моя жена, — говорит он и откидывается в кресле. — Равенне не разрешается выходить из дома без присмотра. Она любит гулять по территории, поэтому когда она это делает, ты должен идти с ней. Кроме того, она часто ходит по магазинам и занимается прочими женскими делами. Парикмахер. Маникюр. Ты будешь с ней везде, куда ей нужно выйти.

— Какие-нибудь исключения?

— Никаких. Если ей понадобится пойти к гинекологу, ты пойдешь с ней. — Он встает со стула и подходит ко мне. — Твоя работа заключается не в том, чтобы просто обеспечивать безопасность Равенны. Это второстепенно. Мне нужно, чтобы ты следил за каждым ее шагом и докладывал мне обо всем подозрительном.

— Что считается подозрительным?

— Разговоры с другими мужчинами. Или вообще с незнакомыми людьми, включая женщин. Ей также запрещено звонить с твоего или чьего-либо другого телефона. У нее есть сотовый, в котором запрограммированы только те номера, на которые ей разрешено звонить, и она должна пользоваться только этим телефоном. Ее распорядок дня должен утверждаться со мной каждое утро. Никаких отклонений не допускается.

Обдумывая его слова,