комбинезоне и закурил. Вместе с ней он молча слушал однообразную музыку спокойного моря – плеск воды между набережной и корпусом корабля. Сделав последнюю затяжку, мужчина бросил окурок в воду и заметил, что ему тоже случается стоять здесь и завороженно глядеть на корабль, не особо понимая почему. Потом с насмешливым видом он добавил, что она, должно быть, ужасно торопится отправиться в путь, раз явилась сюда задолго до посадки. У Адели не было с собой никакого багажа, да и вообще она не была похожа на кого-то, кто собрался уезжать, но моряк прочел в ее глазах непреодолимое желание покинуть эти берега. По секрету он рассказал, что билеты пассажиров третьего класса проверяют только один раз – при посадке на судно, а сейчас трап свободен. На пути Адели была лишь цепочка, висящая поперек трапа, да и ту механик снял, чтобы вернуться на борт в машинное отделение. Совсем рядом с ним располагалось помещение для пассажиров третьего класса – место не слишком комфортабельное, спали там на деревянных скамейках, да и то если находилось место, но еда была приемлемой, путешествие длилось всего три дня, а наградой было прибытие в солнечный город.
Одной мысли о том, чтобы уехать в другой, незнакомый город, бродить по его залитым солнцем улочкам, было более чем достаточно, чтобы она решилась. Адель заглянула в свою сумочку и посчитала, сколько у нее денег. Хватало на несколько дней. Механик провел ее на нижнюю палубу и показал укромный уголок, где можно было спрятаться, пока корабль не отчалит, а потом ушел в машинное отделение.
Конечно, это был безумный поступок. Но когда еще совершать безумства, если не в двадцать лет? К тому же, если бы Адель не решилась на это путешествие, она никогда бы не встретила того, кто подошел к ней на палубе с сигаретой в руке.
В то время Джанни работал художественным редактором. Каждый месяц он пересекал океан, чтобы сфотографировать новые работы Антонио Сауры – рисунки и шелкографию. Случалось, что художник внезапно уничтожал свои работы, поэтому, чтобы ничего не упустить, Джанни навещал его регулярно. Мысль о том, чтобы заказать Сауре иллюстрации к сборнику Сервантеса, пришла Джанни в голову еще в прошлом году, дело было за малым – получить согласие начальника. Обычно, если Джанни загорался какой-нибудь идеей, никто не мог выдержать его напора, но в этот раз начальник заупрямился и сдался только спустя несколько месяцев уговоров. Теперь профессиональное будущее Джанни зависело от успеха этого проекта. В тот день, поднимаясь на корабль, Джанни был счастлив. Со времени их последней встречи художник создал много работ, к тому же впервые согласился доверить Джанни оригиналы. Может, он сам страстно желал избавиться от них – чтобы спасти их от своих же собственных демонов. Теперь у Джанни было достаточно материала, чтобы закончить работу над изданием. Если его книга будет успешной, это будет поводом собрать коллекцию художественных работ, о которой он мечтал. В первый же вечер на корабле Джанни разложил на постели иллюстрации и вырезанные заранее подписи к ним. Макет книги был его детищем; Джанни делал его исключительно вручную, вооружившись ножницами, линейкой и специальным клеем. Когда книга начала вырисовываться, сердце Джанни наполнилось ликованием от мысли, что он первым сможет перевернуть ее страницы.
Утомленный работой, он встал, чтобы размяться. Тут взгляд его упал на иллюминатор, и Джанни заметил, что на палубе спиной к нему стоит молодая женщина и неотрывно смотрит на линию горизонта, потерянную в черной ночи, укутавшей океан. Заинтригованный, он вышел на палубу и зажег сигарету. Стоял декабрь, и в открытом море было очень холодно. Джанни было сорок пять лет, а ей, должно быть, едва исполнилось двадцать. Она дрожала от холода. Тогда Джанни снял свое пальто и, ни слова не говоря, накинул ей на плечи. Она обернулась и молча на него посмотрела. Несомненно, это была самая красивая женщина, которую Джанни видел в своей жизни. Начиная с этой зимней ночи, когда их взгляды пересеклись, книги об искусстве, делавшие Джанни таким счастливым, вдруг стали не столь важны. В действительности, ничто больше в жизни Джанни не имело значения, кроме этой женщины, у которой он спросил, что для нее значит счастье.
Адель поужинала в саду гостиницы. Раньше там подавали только завтраки, теперь же, ради удобства клиентов, правила изменились. У нее впереди было три дня, чтобы снова навестить места, где она давно уже не бывала. Три дня прекрасных прогулок, при одном условии: эти прогулки не должны превратиться в паломничество.
Как обычно, Адель взяла с собой книгу, но никак не могла сосредоточиться на чтении: с этим городком было связано слишком много воспоминаний. Но и эти воспоминания не смогли вытеснить из ее головы вопрос: куда пропал тот молодой человек с корабля? Он не выглядел отчаявшимся, готовым броситься за борт, и его улыбки были искренними, такими не маскируют грусть или боль. Но больше всего Адель интересовал вопрос, почему он исчез молча, ни слова ей не сказав. В свое время Адель тоже сбежала, но ведь у нее на то были причины. Она поднялась на тот корабль, чтобы открыть для себя мир, но с первого взгляда на Джанни поняла, что он был тем, кто сам заменит ей весь мир. А в двадцать лет она не была готова к такой замене. На ночь Адель открыла окно, чтобы уснуть под шелест ветра, как когда-то – под скрип карандаша по бумаге. А во сне она снова увидела лицо Джереми.
Поутру Адель решила прогуляться по городку, больше похожему на маленький поселок. На центральной площади она заметила Джереми за столиком на террасе кафе. Не спросив у него разрешения, она подсела за его столик и заказала кофе.
– Ну что ж, теперь я спокойна, зная, что ты не выбросился за борт, – обронила она.
– А если и так, признайте, что я отличный пловец. Вы правда за меня беспокоились?
Официант принес кофе. Адель хотела заплатить за него, но Джереми ее остановил.
– Позвольте мне угостить вас, ведь мы не в ресторане первого класса.
– Деньги не так уж важны. Кстати, у меня, когда я сошла с корабля, не было ни гроша, ну, или почти ни гроша, – сказала она.
– Вчера?
– Нет, это было очень давно.
– Ничего не понимаю…
– Да и не важно, забудь. Лучше расскажи мне – ты здесь, чтобы повидать новые места? Или решил здесь поселиться?
– Забавно, а я был уверен, что вы меня спросите о чем-то более банальном, например,
