— Что происходит? — спрашивает она, её маленькое лицо бледное и испуганное.
Я наклоняюсь так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и смотрю на неё.
— Не знаю, милая, но давай поднимемся наверх, ладно? Обещаю, всё будет хорошо. Твой отец обо всём позаботится.
Я беру маленькую принцессу за руку и веду детей вперёд. Они покачиваются и испуганно смотрят в мою сторону, пока над головой продолжает звучать сирена.
— Я буду прямо за вами, — уверяю я их. Наконец мы достигаем третьего этажа, где находится игровая комната. Как только мы оказываемся внутри, Ронни закрывает за нами дверь и сирена начинает тихо жужжать на заднем плане.
— Так лучше, да? — спрашиваю я с широкой улыбкой на лице. Рэйчел и Руфус выглядят так, будто вот-вот заплачут, и я прижимаю их маленькие тела к себе, чтобы обнять. — Всё будет хорошо, — успокаиваю я. — Ваш отец во всём этом разберется.
Они немного всхлипывают, прежде чем вытереть глаза.
— Мне страшно, — произносит Рэйчел.
— Мне тоже, — добавляет Руфус, проводя пальцем по носу.
— Ты принцесса, а ты принц, — говорю я мягко. — Принцессы и принцы — смелые люди. Вы двое замечательные и смелые. Вы можете сделать это для меня?
Они кивают, их пухлые лица мрачнеют. У меня разрывается сердце, когда я вижу таких напуганных маленьких детей.
— А можно я тоже буду принцессой? — спрашивает Ребекка дрожащим голосом. — У меня есть палочка.
Я поворачиваюсь к девочке.
— Конечно, можешь, дорогая, — говорю я настолько спокойным голосом, насколько могу. — Ты большая принцесса, а Рэйчел — маленькая. Можете ли вы показать мне, как вы, ребята, творите магию?
Две девушки начинают обсуждать, как лучше всего призвать волшебство в нашу жизнь. Внезапно в дверь стучат, и появляется Райан. Вздох вырывается из моего тела, потому что я никогда не была так рада видеть его огромное тело.
— По соседству пожар, — говорит он. — Это серьёзно.
Дети тут же подбегают к окну, и, конечно же, из соседнего особняка идёт клубящийся серый дым. Мы не слишком близко, потому что дома расположены на больших участках земли, и всё же дым, кажется, полностью затуманивает воздух и мешает дышать.
Райан поворачивается и будто проникает в меня своим блестящим голубым взглядом.
— Мне нужно идти, но я вернусь.
Я молча киваю, моё сердце колотится, и он снова исчезает.
Тем временем руки Рэйчел обвивают мою шею.
Она шепчет мне на ухо:
— Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже нравишься, сладкая, — говорю я. — Ты мне очень нравишься.
Я обнимаю её и радуюсь, что тон голоса не выдаёт моего страха. Музыка наполняет комнату, я смотрю на телевизор и вижу, что Рико включил по телевизору детский фильм. Над фермой летают анимированные птицы, а Рэйчел подбегает к дивану и забирается на него.
Ситуация кажется такой нормальной, но это не так. Я нахожусь в запертой игровой комнате с пятью детьми генерального директора. На улице бушует пожар, и мы понятия не имеем, что нам делать. Сейчас нам просто нужно держаться вместе.
По ходу фильма я ещё раз украдкой смотрю в окно. Вот чёрт. Сейчас повсюду чёрный дым. Соседский дом, прямо у меня в поле зрения из окна, горит. Оранжевые языки огня вылетают из окон, в воздухе дико летают искры. Горит также очень много деревьев, а часть кустарника превратилась в пепел. Во многом наш дом и двор кажутся обречёнными. Разве нам не следует уйти?
Я быстро встаю и задёргиваю штору на окне, прежде чем кто-нибудь из детей это заметит. К счастью, они сидят восторженно, смотрят фильм, но Рико это видит, и он явно боится. На его голубые глаза навернулись слёзы, а нижняя губа дрожит.
Я стараюсь быть легкомысленной. Я улыбаюсь и говорю:
— Видишь, огонь до нас не дошёл? Это часть блестящего ландшафтного проекта твоего отца. У нас всё будет хорошо, дорогой.
Он выпрямляется, гордясь своим отцом, и кивает, прежде чем снова обратить внимание на телевизор. Следующие несколько часов я слышу пожарную сигнализацию, гул вертолётов и даже рёв самолета. Я не открываю окно, потому что это только напугает детей. Кажется, мы остаёмся в игровой комнате целый день. К счастью, у нас есть общая коробка «Cheerios» (прим. перев. — сухой завтрак, хлопья), и дети в любом случае не слишком голодны.
Где же Райан? Я сопротивляюсь желанию выглянуть за дверь, зная, что любое беспокойство, которое я проявлю, только заставит детей волноваться. Мне требуются все силы, чтобы продолжать улыбаться и вести себя спокойно.
Часы идут, а я всё больше и больше нервничаю. К счастью, я нашла несколько крекеров, спрятанных в шкафу детской, и мы тоже ими полакомились. Пятеро детей устают и капризничают, и я пытаюсь застелить им кровати, используя разнообразные одеяла и пледы.
— Поспите, — призываю я малышей. — Это всего лишь плохой сон.
Четверо младших устраиваются на своих импровизированных кроватях и вскоре засыпают, словно херувимы, плывущие на облаках. Тем временем Рико отошёл в угол с романом о драконах.
Я украдкой выглядываю в окно. Сейчас темно. Неужели мы действительно были внутри весь день? Снаружи, похоже, никакого прогресса в борьбе с пожаром нет. Не могу сказать, стало ли хуже, но воздух темен от пепла, и я ничего не могу разобрать. Внезапно Ребекка просыпается и туманно спрашивает:
— Когда мой папа будет дома?
Внезапно у двери появляется большая тень.
— Я уже дома, тыковка, — говорит Райан, входя в игровую комнату. Мне хочется обнять его. Его массивная фигура покрыта сажей с головы до ног, но меня это не волнует. Мне хочется прижать его к себе и прислониться головой к его широкой груди, пока он гладит меня по волосам.
Ребекка дрожащим голосом спрашивает:
— Папа, наш дом сгорит?
— Нет, дорогая, — отвечает он, приседая и поглаживая её по щеке. — Мы в полной безопасности. Не беспокойся ни о чём. Я защищу тебя. — Ребекка улыбается и снова засыпает. Райан бросает взгляд на Рико и говорит: — Сынок, мне нужно поговорить с Реджиной минутку. Сможешь ли ты присмотреть за своими братьями и сёстрами?
Рико кивает из своего угла.
— Ты можешь рассчитывать на меня, папа.
Удовлетворённый, Райан жестом предлагает мне выйти. Он следует за мной и закрывает дверь, и внезапно мы остаёмся одни в тёмном коридоре. Я осознаю его мужской аромат: мускусный, с лёгким оттенком пота и глубокий, древесный, его собственный. С него капает пот. Его одежда в безнадёжных пятнах. Там, где на нём не выступил пот, его лицо и предплечья почернели от сажи и пепла. Он похож на героя боевика, который только что спас ребёнка из горящего здания.
— Должны ли мы эвакуироваться? — тихо спрашиваю я. — Всё в порядке?
Он качает головой.
— Дом по соседству и окружающий его кустарники разрушены или скоро будут разрушены. Воздух наполнен чистым дымом. Никто не может выйти на улицу, и это было бы небезопасно. — Он видит, что я в ужасе от того, что он сказал, и добавляет: — Хотя с нами всё будет в порядке. На улице усердно трудятся городские пожарные, и я также вызвал частную пожарную команду.
Я киваю.
— Смогут ли они потушить пожар?
Его красивое лицо мрачно.
— Я на это надеюсь. Будет большой материальный ущерб, но сейчас это не важно. Сейчас единственное, что имеет значение, это то, что мы в безопасности и собираемся оставаться в безопасности.
Я киваю и тихо говорю:
— Хорошо, я позабочусь, чтобы с детьми всё было хорошо.
— Я знаю, что ты это сделаешь, — говорит он. В его голосе есть теплота, но ощущается и резкость. Очевидно, что он тушил пожар голыми руками, хотя он генеральный директор-миллиардер. Я почти боюсь спрашивать.
Затем он касается моей щеки, его голубые глаза блестят в тусклом свете.
— С тобой всё будет в порядке, Реджина?
Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь ему, встречаясь с ним взглядом.
— Да, у нас всё будет хорошо. Не беспокойся о детях. У меня всё под контролем.
Он на мгновение колеблется и бросает на меня долгий взгляд. Затем он быстро опускает голову и большими, мощными шагами идёт по коридору, оставляя нас. Моё сердце вопит. Я хочу, чтобы он вернулся. Я хочу, чтобы он остался с нами, но он герой, и он спасёт нас от этого пожара.
