– Конечно, дорогой.
На завтрак у них омлет с местной рыбкой и сырники с брусничным вареньем. Глухов не знает, когда в следующий раз удастся поесть, поэтому завтракает всегда плотно. А тут еще пробежка – он потратил много энергии. Быстро и аккуратно орудуя приборами, ловит вдруг взгляд невесты. И ведь не то чтобы Герман не доверял конкретно ей. Скорей он вообще никому не верит. И нет, его ничуть не смущает, что он проверяет даже свою будущую жену. Еще не родилась та женщина, рядом с которой он расслабится. В конце концов, Глухову не приснилась та запинка. Если Елена думает, что сможет оттягивать свою беременность, водя его за нос, она очень ошибается.
– Что? – вздергивает бровь.
– Да вот интересно. Как сильно мы на эту встречу спешим? – невинно на него глядя, интересуется Елена. Но Германа она, конечно, не проведет.
– Если ты хорошо попросишь, можем немного опоздать.
Елена демонстративно медленно вытирает губы льняной салфеткой. Потом так же неторопливо встает. Обходит стол и хочет уже опуститься перед ним на колени, когда Глухов вдруг вспоминает о камерах. Придерживая невесту за руку, он торопливо вырубает их через приложение на телефоне и в предвкушении, скручивающем яйца, вольготно откидывается в кресле.
Елена грациозно стекает на пол. Облизывается, глядя ему в глаза, расстегивает ширинку. И широко открыв рот, берет его сразу горлом. У Глухова закатывается глаза. Наверное, трудно найти мужика, которому может не понравиться минет в ее исполнении. В моменте и он кайфует. Наматывает волосы на запястье, не щадя, вбивается в услужливо округлившиеся губы. А почти у финиша оттаскивает любовницу от себя, толкает к столу и дотрахивает уже вполне традиционно. Оргазм взрывается перед глазами снопами искр. Очень это хорошо. Ярко… По живому ведь. Но в то же время Герман никак не может избавиться от чувства неудовлетворенности. Этот секс не наполняет его, как должен бы. Словно между ним и Еленой не обмен энергией происходит, а ее стремительная потеря. После он ничего кроме гулкого опустошения не чувствует.
– Беги, приведи себя в порядок, – звонко хлопает ладонью по заднице.
Елена уходит, одарив его напоследок томным взглядом. Глухов обтирается и, не забыв включить камеры, плетется в санузел. Из зеркала на него смотрит хмурый мужик. Он умывается. Вытирает лицо и застывает, глядя на укрытый снегом лес, раскинувшийся за окном.
Память против воли утаскивает его назад. Впервые он попал в эти края в свои восемнадцать. Глупо вышло. Герман не поступил в авиационный, и его сразу же загребли в армию, по традиции отправив подальше от дома. Единственное, чего он тогда не знал, в какое непростое подразделение его сослали. Что там в нем разглядели ответственные за подобный отбор, Глухов не знает. Но он до сих пор помнит те тесты, после которых просто валился с ног и сам себя не помнил. А потом вокзал, долгая дорога и секретная часть посреди тайги. Вокруг на многие и многие километры – никого. Только зеленый океан леса. И тренировки, тренировки, тренировки… На физуху, конечно, но далеко не только.
Рукопашке их учил местный. Звали его Алтанай Каганович. И никто ничего больше о нем не знал. Да поначалу его и всерьез не воспринимали. Маленький. Болезненно худой. Неприметный. Он начинал занятия со странных практик, о которых в то время никто не слышал. Теперь-то не медитирует только ленивый, а в те годы это было довольно экзотическим и спорным решением. Тем более в армейке. Да и не совсем медитацией это было, как со временем понял Глухов. В любом случае Алтаная Кагановича молодняк за глаза обсмеивал. А тому на насмешки было плевать. Он свое делал. Методично и терпеливо. Отбирал, учил, показывал. Обычному бою в разных техниках. И… необычному.
Глухов же неожиданно этой всей эзотерикой проникся. За Алтанаем он ходил хвостом и все, что тот говорил, слушал. Рассказывал Алтанай скупо, но так, что можно было заслушаться. И в какой-то момент это сыграло Герману на руку. Алтанай выделил его среди всех. Гораздо позже Глухов узнал, что этот тихий незаметный мужик обладал уникальным даром бесконтактного боя. А Герман… Он поначалу ведь даже не понимал, чему на самом деле он учится. Он просто с бесшабашным, свойственным исключительно юности пылом погружался в любые духовные практики, что ему предлагались, и отлетал в такие трипы, что однажды едва вернулся. Это все дало свой результат только со временем. Когда Глухов впервые понял, что́ у него получается – испугался. Потом загорелся этим всем дико. И бог его знает, чем бы его тренировки закончились, если бы не Дарина…
– Герман Анастасыч, опаздываем.
– Иду.
Его кортеж выезжает за ворота ровно через десять минут. Они с Еленой сидят на заднем сиденье черного мерседеса. Каждый занят своим. Глухов просматривает отчеты. Его невеста с кем-то переписывается в телефоне, иногда недовольно кривя губы от того, что связь пропадает.
Герман смотрит на нее искоса, гадая, что же не так. Он это улавливает интуитивно. Этого не объяснить словами.
– Что?
– Тебе было хорошо?
– В смысле? – округляет, насколько это возможно, глаза Елена. – Тебя интересует, кончила ли я? – веселится.
– Да. – Глухов откладывает бумажки. – Ты кончила?
– Не успела. Кое-кто был очень быстр сегодня.
Герман кивает, довольный тем, что она не стала врать. Скорее всего, неудовлетворённость, которую он испытывает, вызвана тем, что она своего не получила. Так что зря он вообще тревожится.
– Извини, малыш. Я реабилитируюсь.
– Да уж постарайся! – хохочет Елена.
Первым делом у них намечена встреча с трудовым коллективом крупнейшего в крае лесничества. Их ждут. Время, естественно, оговорено. Тем удивительнее встретить на небольшой стоянке перед конторой кортеж губера.
Глухов ловит взгляд начбеза в зеркале заднего вида. Тот дергает плечом. Научившись давно разговаривать без слов, Герман в ответ кивает. Надо быть дураком, чтобы попытаться с ним расправиться на глазах у изумленной публики. Значит, опасаться им нечего. Другой вопрос – какого черта Бутов вообще сюда приперся. В то, что это совпадение, Герман не верит.
Сталкиваются на входе.
– Герман Анастасыч, вот это да! Ты какими судьбами здесь? – корча из себя хозяина жизни, интересуется Бутов.
– Так ведь в рамках встречи с избирателями, Сергей Александрыч.
– А, ну-ну, слышал я, что ты на мое место метишь, – смеется жирдяй. Как человек, абсолютно уверенный в том, что ему ничего не угрожает. Но все же наигранно. – Слышал, даже жениться по этому случаю надумал.
– Это несвязанные вещи. Просто встретил свою женщину. Елена, познакомься. Сергей Александрович Бутов.
Маленькие пальчики тонут в лапище пузана. Тот, решив продемонстрировать собственную галантность, не брезгует облобызать его женщине ручку. Германа передергивает.
– Мы уже встречались.
– Да?
– На каких-то мероприятиях, – кивает Елена.
Точно. Она же местная, ничего удивительного в этом нет.
– А вы тоже тут с избирателями встречаетесь? – улыбается.
– Нет. Заглянул своих псов проведать. Ты знаешь, что здесь у нас выращивают волкособов? Нет?! Да ты что! Пойдем, покажу тебе своих красавчиков. Глядишь, через месяцок уже заберу.
Елена напрягается, будто все в ней этому противится. Может, ее страх волков распространяется и на собак?
– Хочешь, подожди меня внутри, – предлагает Глухов. Елена сглатывает, переводит немного остекленевший взгляд ему за плечо и все же растягивает губы в улыбке:
– Нет-нет, все нормально. Щенки, наверное, очень милые.
Боится, что Бутов как-то неправильно все поймет? Глухову на это плевать, если честно. Уж с кем с кем, а с этим хряком он не собирается церемониться. Поэтому он на всякий случай еще раз переспрашивает:
– Точно?
– Ну, конечно, Гер.
Глухов кладет ладонь на талию невесты, будто ограждая ее от всего. Переводит взгляд на охрану, среди которой обнаруживается и девчонка, и кивком командует идти за губером.
