которых…
— Прекрати, — у меня дергается лицо в гримасе гнева.
— А Рома ведь принял такой, какая ты есть. Он любит тебя, — продолжает говорить мама. — Да только благодаря ему ты жива, Лера. Это он вытащил тебя. Он тащил тебя, дочек… Да любой другой бы уже сбежал, Лера.
— Это было тогда…
— Это всегда с вами, — мама цепко вглядывается в мои глаза. — Да какому мужику будут приятны все эти разговоры и планы про донорскую яйцеклетку, суррогатную мать? Будь честной, Лер, — делает паузу, — если у тебя будут мужчины, то только на что-то несерьезное.
Смахивает со стола воображаемые крошки и вновь смотрит на меня:
— Поэтому не руби ты так скоро, доча. Нервы помотай, да, приструни.
Калека и пустышка. Вот кто я в глазах матери, и у нее одно беспокойство, что я останусь без мужика.
Если Роман пошел налево, то верить другому я точно не смогу.
— Нет бы меня поддержать, мам, — горько усмехаюсь я. — Обнять, поплакать вместе со мной и согласиться, что Роман козел и урод, а ты меня решила допинать?
— А о дочках ты подумала?
— Обалдеть, — откидываюсь назад и обескураженно взираю на маму, которая поправляет ворот скромного бежевого платья в мелкий цветочек. — То есть ты считаешь, раз я не могу больше рожать, то мне можно изменять.
— Я не говорила этого, — с осуждением качает головой. — Ты не переиначивай мои слова. Я прошу тебя все взвесить на холодный ум, Лера. Я очень боюсь, что если не будет рядом Романа, то ты опять нырнешь в болото. И кто в этот раз будет тебя спасать?
Смеюсь. Вот после таких речей, в которых меня выставили обузой для Романа, я должна воспылать решением понять и принять измену с внебрачным ребенком?
Неужели у Романа были такие же мысли на это счет?
И, может, именно тот факт, что я неликвид на рынке фертильных женщин, и подарил чувство безнаказанности моему мужу?
Проглочу из-за страха остаться одной без мужчины.
— Мам, я зря попросила тебя прийти, — устало поглаживаю лоб.
Все, плакать больше не хочется. Мне противно и муторно.
— Я твоему отцу пока не буду ничего говорить, — мама встает и оправляет подол платья. — Может, вы еще помиритесь. Погавкаетесь, разбежитесь на пару недель, а потом…
— Нет, — поднимаю взгляд. — И одна я не останусь. У меня есть дочери.
— А если они примут сторону отца? Они его любят, Лер, и у них крепкая связь. Младшую так он вообще сам выкормил, — вздыхает. — Поистери, покричи, но держи его на коротком поводке, а то потом, Лер, выть будешь.
— Водитель заберет девочек с автобуса…
Голос Романа чуток искажен в динамике телефона, но его хрипотца делает мне больно, будто ножом режут сердце на маленькие кусочки.
Я улавливаю в этой хрипотце напряжение, пусть Роман и пытается говорить спокойно и отстраненно.
Я хочу спросить его, где он сейчас. В гостинице? В корпоративной холодной квартире? Или у Наташи?
Но я не спрашиваю, потому что это не мое дело.
— И заеду домой…
— Нет.
— Нам надо с дочерьми поговорить, — Роман устало вздыхает. — Или что ты предлагаешь?
— Я сама им все расскажу…
— Ну, конечно, — хрипло смеется, и у меня от его тихого маньячного смеха, в котором вибрирует разочарование во мне, — ты кем пытаешься меня выставить? Отцом, который боится своих дочерей? Или тем, кто сбежал и спрятался в кусты, а ты печальная поведаешь им какой папа-козел?
— Я постараюсь говорить сдержанно.
Кого я обманываю?
Конечно, я разрыдаюсь при дочерях и, вероятно, выпущу из себя гнев на их отца за то, что он меня предал. Роман хорошо меня знает и справедливо предполагает, что меня сильно накроет при Алинке и Варюше.
— Ты думаешь, что я им наговорю про тебя гадости?
— Я думаю, что новость о нашем разводе и других обстоятельствах они должны услышать от нас двоих, — голос Романа становится тише и злее. — И нет, я не думаю, что ты начнешь настраивать девочек против меня. И еще раз, я не собираюсь исчезать из их жизни. Ты уж прости, моя дорогая, но так сложились обстоятельства, что я не для галочки стою в их свидетельствах о рождении.
Замолкает, а я закрываю глаза.
Нет, конечно, не исчезнет. И, может быть, девочки в первое время обидятся на него, но потом их потянет к папе, а он хороший папа. Уютный, теплый и с ним можно внезапно устроить вечер караоке.
Их потянет к нему. Эту связь между ними не разорвать разводом и его изменами, увы. Да, ударит сильно. От этого удара любовь к отцу может извратиться до дикой ревности к новому ребенку, и девочки могут рвануть с концами к папе на постоянное место жительство в страхе его совсем потерять.
— Лер, ты хорошо подумала?
Я не сразу понимаю, к чему относится тихий вопрос Романа.
— Лер, я не могу тебя заставить… вынудить… У нас изначально были другие отношения, да? Мы, как ты говорила, любые сложности можем пережить, да?
— Под этими сложностями я не имела в виду брюхатую шлюху, — цежу сквозь зубы в телефон. — Думаешь, стоило уточнять такие моменты для особо одаренного мужика? Нет, я не передумала.
Конечно, я не скажу ему, что ночью рыдала в голос, каталась по полу и множество раз тянулась к телефону в желании позвонить ему и позвать.
Позвать и все равно, что у него будет ребенок на стороне. Лишь бы был рядом. Лишь вновь накрыл пледом, сварил свое фирменное какао и сел рядом на полу.
Но я лишилась его заботы.
И от этого страшно, ведь я привыкла к тому, что мне нальют чай, приготовят завтрак, а после заплетут девочкам в школу красивые тугие косы с пышными бантами.
— Не передумала? — повторяет Роман, и его тон становится более официальным и сдержанным.
— Нет, — сглатываю ком. — Это развод, Рома. Я, конечно, по мнению мамы инвалидка, которая сдохнет в одиночестве. И ты ведь, вероятно, с ней согласен.
— Остановись.
И я подчиняюсь его приказу, потому что
