У нее тогда не было никаких сомнений в том, что именно так все и будет. Два раза в неделю Маринка ходила в школьный самодеятельный хор — слух и голос у нее были отменные. Руководила хором их классная руководительница Ирина Николаевна, с которой у Маринки всегда были прекрасные отношения. Ирину Николаевну тоже никто не ждал дома, поэтому она частенько задерживалась с Маринкой допоздна, учила ее петь и играть на фортепиано, видя интерес девочки к литературе, подсовывала книжки, которых не было в библиотеке. Эти вечера тоже были светлыми проблесками в Маринкиной жизни, помогали ей смотреть на все остальное с изрядной долей оптимизма.
К Двадцать третьему февраля в школе обычно устраивали концерт, на который собирались ученики вместе с родителями. Готовились к таким мероприятиям задолго: первоклашки репетировали по случаю праздника стишки, ребята постарше разыгрывали сценки, пели под гитару. Маринка была непременной участницей всех концертов. Вот и на этот раз в программе вечера было несколько номеров в ее исполнении: под аккомпанемент Ирины Николаевны она пела цыганские романсы. Вместе с классной руководительницей они несколько месяцев разучивали их вечерами. Почему-то цыганская страсть и печаль были особенно близки Маринке в этот момент. Ей казалось, что она чувствует сердцем каждую ноту, каждое слово. Когда она пела, даже ее темные волосы как-то по-иному струились по плечам, глаза горели недевичьими чувствами. У Ирины Николаевны мороз по коже продирал иногда, когда та смотрела, как поет ее ученица. Откуда у девочки такая пронзительная глубина страдания и страсти? Классная частенько уговаривала Маринку готовиться поступать в театральное училище — все задатки к тому у нее были. Великолепная могла бы получиться актриса!
…В тот праздничный вечер Смирнова была в ударе и выступила действительно блестяще, ученики и родители долго аплодировали, у некоторых из них в глазах стояли слезы. Раскланиваясь на сцене, девочка заметила вдруг, что справа в зрительном зале с каменным лицом сидит Димкина бабушка и очень строго на нее смотрит, не аплодируя, в отличие от внука, который даже встал со своего места и громко хлопал высоко поднятыми вверх руками.
После концерта раскрасневшаяся, довольная собой Маринка бежала по проходу актового зала, торопясь скорее увидеть Димку и разделить с ним свой успех. Она уже увидела его и протянула было к нему руки, но тут дорогу ей преградила Эстер Борисовна. Она как стена встала между ними. Бабушка смотрела на девочку так, точно хотела просверлить в ней дырку своими колючими, бесцветными глазами. Маринка запнулась.
— Познакомьте нас наконец, пожалуйста, Ирина Николаевна, — холодно обратилась Димкина бабушка к классной, — давно пора.
— Это Мариночка Смирнова, наша лучшая ученица, — слегка краснея, произнесла Ирина Николаевна, — она у нас умничка и поет замечательно.
— Странный выбор песен для ученицы седьмого класса! — многозначительно хмыкнула бабушка и развернулась к внуку: — Дмитрий, нам пора идти. Тебе еще нужно решить сегодня несколько сложных уравнений.
— Но, бабушка… Одну минуту! — Он рванулся Маринке навстречу.
— Я сказала — пора, — отрезала Эстер Борисовна и, не оглядываясь, зашагала к выходу. В ней была какая-то несгибаемая сила, противостоять которой было непросто. Димка поколебался мгновение и нехотя поплелся вслед за ней. Нарядная Маринка осталась растерянно стоять одна посреди опустевшего прохода.
— Не переживай! — Ирина Николаевна обняла девочку за плечи. — Ты действительно пела сегодня великолепно!
…А потом был Димкин день рождения. Праздники в 7 «Б» очень любили и всегда весело поздравляли друзей. Обычно все собирались дома у виновника торжества, ели-пили сколько могли — родители старались наготовить побольше вкусностей, а потом шли все вместе гулять к реке. К Димкиному дню рождения тоже готовились, предвкушая праздник, — сам виновник торжества именно так и анонсировал предстоящее событие еще в начале года. Это было тем более интересно, что раньше Димка, единственный из класса, никогда не праздновал дней рождения дома.
Одноклассники заметили, однако, что чем ближе подступала праздничная дата, тем более мрачным он становился. Любых вопросов по поводу праздника старался избегать. А за несколько дней до дня рождения он, краснея и запинаясь, объявил всем, что торжество отменяется. После чего, скрывая слезы, убежал из класса и спрятался где-то во дворе.
— Димка, что с тобой? Что случилось? — Маринка, естественно, побежала вслед за ним и нашла его плачущим за кучей мусора.
— Опять не будет никакого дня рождения, — бормотал мальчик. — То есть будет, но все не так…
Насилу Маринка его успокоила, разобравшись в чем дело. Просто бабушка категорически отказалась устраивать праздник для всех одноклассников и просила пригласить двоих — максимум троих.
— Не надо отчаиваться, мой хороший! — Маринка гладила друга по светлым волосам. — Мы что-нибудь придумаем.
— Да что тут можно придумать? Это конец для меня! Я же всех предупредил! — На Димке просто лица не было.
— А давай устроим чаепитие в школе! Я испеку пироги, все посидим вместе с Ириной Николаевной… Она может сыграть на фортепиано, а я спою!
— Ты считаешь, это возможно? — Димка с надеждой обратил к девочке расстроенное лицо.
— Конечно! — уверенно сказала Маринка. — У нас все получится!
В этот же день она поговорила с Ириной Николаевной, та обещала помочь. Между одноклассниками втайне от Димки распределили задания: кто-то должен был принести чай, кто-то печенье, кто-то рисовал поздравительную стенгазету… Накануне дня рождения Маринка дома пекла для Димки пирожки.
— Дочь, ты с ума сошла — печь пироги на ночь глядя? — недоуменно спросила Лидия Ивановна. — Для кого это все?
— Мам, там у Димки завтра день рождения… Надо ему помочь.
— Господи, Маринка! Очнись наконец! — Измученная мать с кричащей Кристинкой на руках опустилась на табуретку. — У твоего Димки отец уже полгода в Америке! У него большая квартира в Москве и служебная дача! Они же богачи. Это мы тут с Николаем еле-еле перебиваемся. Еще вы с Кристинкой у нас на шее! Как ему только не стыдно, этому твоему Соловьеву, еще просить тебя печь ему пироги! Где твоя гордость?
Мать нервно вскочила, подхватив младшую дочь, и выбежала с кухни. Маринка глубоко вздохнула и продолжила свое занятие. Она понятия не имела, где и как живет Димкин отец. Он никогда не вспоминал о нем, а сама спрашивать Маринка стеснялась, опасаясь нечаянно причинить боль. Она всегда жила по принципу: надо будет — сам расскажет, а в душу к человеку лезть не надо. Не говорит — значит, не хочет. Знала она только, что Татьяна, новая жена его отца, полгода назад родила мальчика… Да и то Димка случайно обмолвился, а одноклассникам вообще ничего не сказал. Какая уж тут Америка! Да и если все так на самом деле, ей-то что с того?
