Не знаю, сколько времени я сидел так... Час, два... Боялся пошевелиться, нарушить нечаянно ее сон... Никто и никогда не спал у меня на коленях... Я живу с женой десять лет. У нас нет детей. Такую огромную нежность, наверное, можно испытывать только к дочери. Глупости! Синди – не ребенок, она младше меня всего лет на десять. Господи! Даже о ее возрасте я не имею представления... Мягкий снег бился мохнатыми лапами в морозное окно, озарял комнату таинственным бледноватым светом...
Наконец я решился встать, отнести Синди на кровать. Почувствовал вдруг зверскую усталость, словно всю ночь возводил каменную стену... Принял душ, надел махровый халат и рухнул рядом с Синди. Проснулся от ее страстных ласк. Она дрожала от возбуждения и так откровенно хотела меня, что было бы идиотизмом повторять себе байки о ее необыкновенном актерском даре и великолепном умении притворяться. Синди с трудом надела презерватив на мой окаменевший член, стремительно вонзила его в себя, разрывая предрассветное пространство неистовыми стенаниями. Чертовка! Она все же добилась своего. Ее магические чары оказались сильнее моих речей. Мне захотелось довести ее до безумия, до вершины развратного блаженства, до той вершины, на которой находился в тот момент сам...
В девять утра зазвонил телефон – нам предложили завтрак. А еще через несколько минут, растерянный и наивный, я смотрел на свое фантастическое наваждение, с аппетитом уплетающее кусочки осетрины, и почти ничего не соображал. Я больше не чувствовал себя мудрым старцем, умеющим предсказывать поступки людей. Синди допила кофе, встала, нежно поцеловала меня в то место, куда несколько часов назад залепила снежком.
– Когда увидимся?
– Я позвоню...
– Ты не знаешь номера.
– Говори.
Старательно вывела детским почерком несколько цифр на мягкой розовой салфетке, которая от одной капли воды превращается в ничто.
– Не провожай меня, пожалуйста.
Развернулась и спокойно поплыла между столиками к выходу. Я отмечал мужские взгляды, скользившие по ее стройной фигурке, золотистым локонам. Через стеклянную стену ресторана видел, как Синди вошла в лавку драгоценностей, что-то купила там и вышла из отеля. Мне хотелось сорваться с места, догнать ее, прижать к себе и не отпускать уже никогда, но свинцовая плита оцепенения будто придавила меня. Вдруг вспомнил, как пять лет назад тонул в Средиземном море, – отчаянно греб в сторону берега, но отдалялся от него все дальше и дальше...
Румяный синеглазый малыш сосредоточенно катает зеленую пластмассовую машинку, которую только что вручил ему китаец-официант. Подарок к Кристмасу. Малыш надувает губки и что-то шепчет – наверное, изображает гудение мотора.
Мы с Ринат заказали утку с ананасами, острые салаты и китайские пирожки в сладком соусе. Мне тоже хочется получить в подарок какую-нибудь маленькую игрушку. Сестра, кажется, поняла это, подозвала китайца и шепчется с ним по-английски. Наконец официант исчезает за бирюзовой стенкой огромного аквариума, украшенного елочными гирляндами, и Ринат произносит тоном Шерлока Холмса:
– Итак, что тебе известно о Ришаре?
– Немного. Я пыталась задавать ему вопросы, но он всегда уходил от ответа.
– В роли проститутки у тебя нет права на вопросы к клиенту.
– Теперь понимаю, почему любой мой вопрос вызывал в нем бурю протеста. Даже имя он не хотел мне назвать.
– Имя его ты могла прочесть на чеке.
– Действительно... Мне не пришло в голову.
– Где чек?
– Вложила сразу, как вышла из отеля.
– Так срочно?
– Боялась потерять.
– Тебе должны были выдать квитанцию о вкладе чека.
– Выдать должны был и...
Долго роюсь в сумочке.
– Синди, почему нельзя было сразу положить ее на место, аккуратно свернуть и спрятать в бумажник, например? Так просто.
– В тот момент я думала совершенно о другом.
– Об этом не нужно думать, Синди! Это должно делаться автоматически.
Слова Ринат возвращают в детство. Я снова чувствую себя беспомощной, растерянной, а сестру – деспотичным командиром. Хочется швырнуть сумку в аквариум, на радость невозмутимым рыбам, и убежать к брату. Почему я не могу быть такой, как Ринат, – дисциплинированной, самостоятельной, собранной? Почему всю жизнь сознательно и интуитивно ищу себе защитника? Даже когда не от кого защищаться... Поднимаю глаза на сестру. Она, кажется, поняла мое состояние. На лице ее растерянность и грусть. Вдруг тихо произносит:
– Извини, Синди... Прости...
Китаец приносит маленькую резиновую куколку в пышном сиреневом платьице, в белых трусиках и туфельках. Глажу ее розовые щечки, все вокруг расплывается и сверкает от нахлынувших слез.
– Синди, милая, что с тобой?
– Я хочу позвонить Ришару.
– Так позвони. У входа есть телефон.
– И что сказать?
– Мой совет вряд ли тебе подойдет.
– Почему?
– Мне не знакомы способы общения двух сумасшедших. Я могу посоветовать что-то очень примитивное. Например, позвонить и назначить встречу.
– Разве проститутки назначают встречи?
– Именно это они и делают. Скажи, что тебе необходимо серьезно поговорить, разговор не телефонный.
– Я боюсь, он узнает, что я не проститутка, и больше не захочет со мной встречаться.
– Почему, Синди?
– Он одержим идеей спасения моей души, если эта идея рухнет, у Ришара не останется поводов для общения со мной.
– Но зачем ему поводы?!
– Ришар – религиозный еврей. Он приехал в Будапешт разрядиться. Отдохнуть от семьи. Приехал туда, где его никто не знает. Это серьезное нарушение заповеди, но в комментариях к Торе оно даже имеет оправдание. Там написано: «Надень черные одежды и иди туда, где тебя никто не знает».
– А почему одежды должны быть черными?
– Потому что в древности в черное облачались те, кто хотел спрятаться от посторонних взглядов.
– Зачем идти туда, где все чужие?
– Чтобы жена не узнала об измене, чтобы не причинить ей боль, не травмировать семью. Ведь семья – святое. Если муж испытывает физическую неудовлетворенность, он может в крайнем случае пойти к проститутке.
– Это тебе все Ришар рассказал?
– – Нет, я знакома с традициями еврейской религиозной семьи не хуже его.
– Хорошо, что это все значит?
– В роли проститутки, которую нужно возвращать на путь истинный, я его устраиваю, тем брлее проститутки, которая является еврейкой, да еще вдобавок потомком древних служителей Храма.
– А в роли обычной незамужней девушки ты его не устраиваешь?
– Нет...
– Синди, по-моему, ты все усложняешь. Давай построим беседу иначе. Я, примитивная реалистка, буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать обыкновенными словами, без экскурсов в историю и философию. Только найди все же квитанцию.
