В дом пришлось вернуться. Анита снова ворчала, что я воняю сигаретами и пора завязывать с этой дурацкой привычкой.
Не спорю. Давно пора бросить эту дрянь, но пока не хочу. Нервы и так ни к черту, а когда курю, то немного отпускает.
Я пью кофе. Всю жизнь предпочитал чай, а тут прям захотелось черный кофе, без сахара – горький, как моя паршивая жизнь.
Назим спит в кроватке. Я его покормил и сменил подгузник полчаса назад. Анита тоже спит. Вчера она набралась алкоголем и полночи несла очередную хуйню, обвиняя меня во всех смертных грехах.
Я поглядываю на часы. Ещё есть немного времени. Нужно разбудить жену, проследить, чтобы она реально проснулась и была в адекватном состоянии.
Десять часов.
Центральный парк.
Успею.
– Просыпайся, – откинув в сторону одеяло, пытаясь разбудить жену.
Анита морщит нос. Прикрывает лицо рукой, зевает:
– Принеси воды. Пить хочу.
– Уже. Стакан, таблетка от головы – всё на тумбочке. Глаза открой, принцесса.
– Да иди... – хочет послать на три буквы, но передумывает. Открывает глаза. – Сколько время?
– Девять.
– Зачем ты меня разбудил в такую рань? – жена нехотя отрывает голову от подушки, бросает взгляд на детскую кроватку: – а этот, что? Спит?
– Этот? – оборачиваюсь. – Анита, ты не охуела?
Меня пробирает злость. Накатывает лавиной, заставляя сжимать кулаки и рвано дышать.
– Он – твой сын, а не... – блядь, я даже не хочу повторять вслух её бред ещё раз. – Раздупляйся. Прими душ. Выпей кофе, таблетку.
– Зачем? – ухмыляется. – Я в декрете. Захочу – буду целый день валяться на кровати.
Он показывает мне язык, как малолетка.
Бесит.
Срываюсь.
Дёргаю её за руку, заставляя подняться с кровати. Анита едва не падает, вовремя успев схватиться за мои плечи.
– Ты дурак? – шипит. – Какого чёрта творишь?
– В душ. Быстро! – командую, а она смотрит на меня гневным взглядом и ровняет с полом.
– Да пошёл ты... В сраку!
Анита выходит из спальни, а затем десять минут проводит за закрытыми дверями ванной комнаты.
Я стою под дверью, переминаясь с ноги на ногу. Нет сил терпеть.
Стучусь:
– Алё, ты заснула?
Молчит, но через несколько минут дверь открывается и на пороге появляется она. Выглядит паршиво: опухшее и помятое лицо, а глаза, как у китайского пчеловода. Вот нахер столько пить?
– Я уеду на пару часов. Смотри за сыном и не вздумай дрыхнуть.
– А куда это ты намылился? – спрашивает, когда я опускаюсь на корточки, чтобы обуться.
– Есть пару дел. Я ненадолго.
– Ненадолго, – фыркает. – Шагаев, если ты мне врёшь, то гореть тебе в горячем котле. В аду! – выдаёт на эмоциях.
Молчу, пропуская её проклятья мимо ушей.
– Назима покормил. Памперс поменял. А ты... – окидываю пронзительным взглядом её фигуру с головы до ног, – поешь что-нибудь и не вздумай бухать.
– А то что?
– А то дам по заднице! И можешь жаловаться своему папочке сколько влезет.
– Придурок, – кричит вдогонку.
– Это я уже понял, – отвечаю, закрывая за собой входную дверь.
Мчусь по лестнице, если так можно сказать. Колено опять болит. С утра выпил обезболивающее, но ни хрена не помогло. Пофиг.
Десять часов.
Центральный парк.
Я успею...
Глава 99
Дамир
С приподнятым настроением выхожу из подъезда. Оказавшись на улице, останавливаюсь и вдыхаю полной грудью свежий воздух. Сегодня отличная погода: на небе ни одного хмурого облака, безветренно, да и не холодно совсем.
Декабрь, а я в кожанке нараспашку, да и пофиг! Внутри всё горит, пылает. Через час всё случится.
Она. Я. Только вдвоём.
Я улыбаюсь во все тридцать два и, предвкушая встречу с Динкой, беру курс к своей тачке. На душе радостно, волнительно. Ступаю спокойным шагом, хотя бежать очень хочется.
Сердце скачет галопом, пульс тарабанит в ушах. Я снова ожил. Не существую как раньше, а именно живу. Мир приобрел сочные краски. Монохромного изображения больше нет.
Аль-Хамду ли-Ллях!
Подхожу к тачке, открываю дверцу и слышу:
– Шагаев.
Медленно оборачиваюсь.
Напрягаюсь.
Всматриваюсь в знакомое лицо, а затем невольно сжимаю руки в кулаки.
Что за ебаный сюрприз?
Он направляется мне навстречу, делая размашистые шаги. Прошло два года, а он совсем не изменился. Вчера я на него толком не смотрел, зато сейчас скольжу взглядом сверху вниз и понимаю, что Динке он подходит больше, чем... Я?
– Не ожидал? – ухмыляется.
– Нет. Что ты здесь забыл, Давид?
Вздыхает. Поджимает губы. Пытается выглядеть спокойным, но я-то вижу, как его сжирает злость. Не рад, что я вернулся? А мне похуй. Я, может, тоже не хочу видеть его счастливую рожу, но приходится.
– Поговорить хочу, – сухо произносит.
– Говори, – теперь ухмыляюсь я, а затем бросаю взгляд на циферблат наручных часов, – у тебя есть триста секунд. Время пошло.
Он скалится. Смотрит на меня, как ну кусок дерьма, а в глазах читаю: «Убью».
– Если не хочешь оставить своего, – делает акцент на последнем слове, – сына безотцовщиной, то съебись куда-нибудь. Не подкатывай к Динке. Никогда. Узнаю, что ослушался – поломаю к ебеням.
– Смело, – криво улыбаюсь. Тянусь к заднему карману джинсов и достаю пачку сигарет. Закуриваю. – Что-то ещё?
Он не ожидает. Приподнимает бровь, удивляется.
А я выпускаю изо рта сизые кольца и тупо смотрю, как за несколько секунд Фатхетдинов становится красным как помидор.
Разозлил?
Похуй. Не парит вообще.
– Ты меня не слышал? – цедит сквозь зубы.
– Слышал. Не глухой, – глубоко затягиваюсь и глотаю дым.
– Мир, не будь долбаёбом. У тебя есть жена, сын. Живи и радуйся, а моё – не трогай.
– Твоё? Это ты говорил о моём сыне?
– Санька не твой и ты это прекрасно знаешь.
Теперь злюсь я, но сука…
Триста секунд закончилось и, если я сейчас не уеду, то опоздаю.
– Твоё время вышло, – выдаю ровным тоном, хотя внутри колошматит не по-детски.
Прыгаю за руль, тянусь закрыть дверцу, но Фатхетдивнов дёргает за ручку снаружи.
– Тебе было мало фоток или ты думаешь, я и дальше позволю выставлять себя дураком? – неожиданно выдаёт Давид.
– Не понял.
– Всё ты понял, не хуй прикидываться. Дина просто пожалела тебя, а ты… Лучше посмотри в зеркало, – кивает на зеркало заднего вида, – и спроси у того мужика: хочет он жить или ему посрать на свою никчемную жизнь! Динка – картинка с фамилией… Моей!
Дина
В такси слишком шумно. Водитель, врубив музыку на полную мощь, бубнит себе под нос строчки из песни, не обращая на нас с Санькой никакого внимания.
У меня звонит телефон.
Дамир.
Я специально не занесла его номер в телефонную книгу, поэтому смотрю на цифры, выучившие наизусть, и в неизвестно который раз прошу таксиста убавить громкость в колонках.
Отвечаю на звонок и с замиранием сердца слушаю хриплые ноты знакомого баритона:
– Дин, я не приду.
Мир теряет краски. Дышать становится трудно. Меня бросает в жар, поэтому я тянусь рукой к змейке и расстегиваю молнию на пуховике.
– Спасибо, что предупредил.
Я хочу завершить вызов.
Хочу расплакаться или наговорить гадостей… Но руки дрожат, а кончики пальцев пронзает острыми иглами. Я не в силах положить трубку.
– Динка, – вздыхает, – не обижайся на меня, ладно?
Киваю головой, поджимая губы. Зачем это делаю? Он же не видит сейчас и не знает, какой ураган бушует внутри меня.
– Пока, – выдавливаю еле слышно.
А он неожиданно произносит:
– Будь осторожна! Давид следит за тобой.
– Что?
– Твой муж, – делает намеренную паузу, – приезжал ко мне только что. Он читал нашу переписку, Дина!
Глотаю противный ком, образовавшийся в горле.
Что?
Давид за мной следит?
– Лучше держись от меня подальше. Пока… – Дамир замолкает, но вызов не завершает.
