Я так себя накрутила, кто когда вошла в палату, не смогла удержать облегченный вздох. Барханов полулежал на кровати, привалившись к спинке и листал книгу. Конечно, бледный, осунувшийся, изрядно похудевший и потрепанный, но совсем не такой измученный, как я его представляла.
Увидев меня, он отложил книгу и напряженно улыбнулся:
— Привет.
На ватных, совершенно непослушных ногах я подошла к нему ближе, ощупывая подозрительным взглядом.
— Красавец, да? — криво усмехнулся он.
— Ты…ты… — у меня не было слов. Я с трудом собралась и прошипела, — ты дурак! Зачем ты бросился за Кириллом?
— Я должен был его остановить. Не дать уйти. Что бы он больше никогда не смог причинить вред ни тебе, ни Ваньке.
— Он же мог убить. Запросто!
Артур нервно дернул щекой:
— Я не думал об этом…и не верил.
Наверное, хреново осознавать, что родной человек, тот ради которого всю жизнь жилы рвешь, на самом деле жестокое циничное чудовище.
— Ненормальный, — обессиленно опустилась на край кровати и уткнулась лицом в ладони, — я чуть с ума не сошла.
— Переживала?
— Да, — нет смысла врать. — Места себе не находила.
— Все хорошо, — Артур развел руками, — видишь, выкарабкался. Шрамом обзавелся. Знающие люди говорят, что они украшают мужчин.
— К черту такие украшения, — едва выдохнула я, в тысячный раз про себя благодаря небеса за то, что не забрали этого мужчину.
— Как дела у Вани? Я соскучился по карапузу.
— Нормально. Ест, гуляет, проказничает. Я уж не стала сегодня брать его с собой, извини.
— И не надо. Нечего ребенку здесь делать. Вот выйду, там и поборемся.
— Почему ты не сказала следователю о том, что я забрал у тебя сына? — Барханов смотрел на меня не отрываясь, будто не мог насмотреться и боялся лишний раз моргнуть.
Я пожала плечами.
Я не боец, не мстительница, которая не найдет покоя, пока не восстановит справедливость, и не воздаст всем по заслугам. Нет. Просто излишне наивная девочка, на долю которой выпало слишком много дерьма, и которая просто хочет жить дальше. Как может, как умеет. Хочет быть счастливой, и понимает, что не в возмездии счастье, а в спокойствии и умении прощать. И в том, чтобы быть свободной.
— Я переезжаю.
— Куда? — тут же подобрался он.
— У меня знакомая решила попытать счастья и собралась заграницу. На год. На это время разрешила пожить у нее. Место хорошее, — поспешила его успокоить, видя, что Артур собирается возразить, — никаких темных подъездов и дядь Коль. До новой работы — рукой подать.
— Как ты собираешься справляться одна с ребенком? Мать поможет?
— Мама, она… — я стыдливо отвела взгляд, — скажем так, помощи от нее ждать не приходится.
— Ник…
— Это не страшно. Я привыкла, — перебила его, не желая слушать нравоучения, — Договорилась с Ниной Александровной — она к Ваньке привязалась. Останется с ним. Даже скидку сделает. Зарплата у меня нормальная будет — вытяну. Мне всего-то полгодика продержаться, а там уж его в садик возьмут и станет полегче.
— Ты можешь остаться у меня, — с показным спокойствием предложил Артур.
В груди сильно кольнуло и тут же закипела кровь, обжигающей лавой разбегаясь по венам. Столько скрытой надежды в его голосе, столько тоски. Боли. Мне хочется его утешить, взять за руку, но не могу. У меня самой внутри выжженная пустыня, и я не знаю, как ее оживить, что уж говорить о наших чувствах.
Моя любовь к этому мужчине никуда не делась. Она измученная, разодранная чужими когтями, растоптанная недоверием и жестокими поступками. Жива вопреки всему, и вряд ли когда-нибудь погаснет. Но… Любви для нас мало. Нам нужно что-то другое. Какое-то очищение, точка опоры, нулевой рубеж, после которого можно все начать сначала.
Я пока не готова.
— Не могу. Ты это знаешь.
— Но…
— Нет, Артур. Нет, — я покачала головой, лишая ненужных иллюзий, — не настаивай. Хватит. Я слишком долго жила в тумане и теперь хочу сама решать, что делать со своей жизнью, стараться, идти вперед, ставить цели. Теперь есть ради кого.
Артур помрачнел, перевел тяжелый взгляд на окно. Я молча наблюдала за тем, как нервно он кусает губы, борется с самим собой, со своими демонами и принципами.
— Пригласишь в гости? — наконец, тихо спросил он
— Приходи, конечно. Ванечка тебя очень любит.
— А ты?
— А мне нужно время.
Много времени. Когда-нибудь я перестану по ночам задыхаться от воспоминаний и смогу оставить все в прошлом. Когда-нибудь, но не сейчас. Я только учусь прощать.
— Я понимаю, — убитым голосом сказал Артур, принимая мое решение.
Отпуская.
— Спасибо, — я поднялась на ноги и подступила ближе к нему. Мне всю трясло, не хватало воздуха, в груди зиял пульсирующий разлом.
— Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
— Я знаю. Поправляйся, — склонилась к нему и прижалась губами к бешено пульсирующей жилке на виске.
Артур тут же перехватил инициативу, впиваясь поцелуем в мой рот. Я вздрогнула, но не отстранилась, наоборот ладонями обхватила впалые щеки, прижалась сильнее, позволяя себя целовать, с упоением целуя в ответ. Его рука зарылась в мои волосы, вызывая дрожь вдоль позвоночника и толпу колючих мурашек. Так сладко и одновременно нестерпимо горько, ведь все могла быть иначе.
Я отстранилась, шумно поймала воздух ртом и, прижавшись своим лбом к его, зажмурилась, как ненормальная вдыхая любимый запах.
— Ты еще придешь? — хрипло спросил Барханов, вглядываясь в меня так, будто от моего ответа зависит его жизнь.
— Приду, — мягко высвободилась из его рук и отступила.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Эпилог
Спустя год
— Хорошо у тебя тут! — мама одобряюще качала головой, переходя из комнаты в комнату, — светло, просторно.
— Ну…да, — я чувствовала себя неуютно. Радости от встречи — ноль. Я никого в гости не звала, она сама нагрянула, едва узнав, куда я переехала.
Барханов сдержал слово — купил нам квартиру. Большую полностью отделанную новостройку, практически в самом центре города. Правда, я отказалась принимать ее как подарок и Артуру пришлось все оформлять на Ваньку, но это мелочи.
— Всем места хватит. Еще и останется, — по-деловому сказала она, в завершении обхода зачем-то заглядывая в мой холодильник.
— Всем, это кому? — аккуратно уточнила я, уже зная, что ответ мне не понравится.
— Нам с Сережей, и тебе.
— Ммм, вам с Сережей?
Мама иронии не почувствовала и продолжала планировать:
— Одну комнату оставим под гостиную, в той которая с балконом — мы устроимся, чтобы Сереженьке не бегать в подъезд, если захочется покурить. Ну, а ты в маленькой, тебе много места не надо. Так ведь? А старую квартиру сдавать буду. Мы на машину копим.
— Хороший план. Только ты про Ваню забыла, — усмехнулась я.
Она тут же нахмурилась:
— Надеюсь он у тебя по ночам хорошо спит?
— Нормально.
— Это хорошо. Сереже высыпаться надо.
— Непременно выспится, — заверила я ее, — у себя дома. Как и ты.
— Очень смешно, — мама строго посмотрела на меня.
— Разве кто-то смеется? Я просто из вежливости сообщила тебе, где живу, а ты с чего-то восприняла это как приглашение. Жаль разочаровывать, но нет, переезда не будет. Сереже придется перебиться без балкона.
Мама моментально вспыхнула.
— Вот, значит, как заговорила. Неблагодарная!
— Мам, ты весь год не звонила, не интересовалась моими делами. Не спрашивала, где я, как я, все ли у меня хорошо. Ты своей личной жизнью занималась…
— Вообще-то я еще молодая, и не обязана себя хоронить! — возмутилась она.
— Никто и не просит. Но, ты могла бы… А впрочем не важно, — я махнула рукой, прекрасно понимая, что на все равно меня не поймет, — с этого момента: ты — сама по себе, я — сама по себе. Естественно, я всегда буду рада видеть тебя. Приходи в гости, даже можешь своего Сергея прихватить. Если хочешь — можешь видеться с внуком…
