Маша присела на край постели и, обхватив колени руками, приблизила их к своему лицу.
– Ты уже знаешь, что я вышла за Степана замуж, не испытывая к нему никаких особых чувств, а скорее привязанность, которая была вызвана тем, как он отнёсся ко мне после аварии. Когда я узнала о приговоре врачей, что останусь, хромой на всю жизнь, я долго плакала, и поставила на себе, как на женщине крест, потому что на тот момент у меня ещё не было ни одного мужчины в жизни. И когда Степан стал оказывать мне знаки внимания, делать признания в любви, ухаживать, я подумала о том, что возможно это моя судьба и зачем мне бежать от неё. Я понимала, что жизнь с нелюбимым мужчиной будет трудна, но я надеялась, что привыкну к нему и со временем, возможно даже полюблю. Я в первую очередь думала о детях, – она тяжело вздохнула и замолчала.
Ростислав смотрел на неё и не отводил глаз.
– Когда случилась авария, мне уже было двадцать семь лет, и естественно я уже безумно их хотела. Но встретить своего человека так и не смогла, а потом эта авария, год реабилитации. Врачи сказали, что возможно я смогу стать когда-нибудь матерью, а возможно и нет. Именно поэтому я сегодня расплакалась, когда ты подарил мне эту куклу, олицетворяющую надежду. Я вышла замуж за Степана и в тайне надеялась, что у нас с ним получится настоящая семья и возможно появится ребёнок. Но сразу же в первую ночь после свадьбы, я поняла, что никогда не захочу иметь детей от этого человека. Мы приехали сразу после банкета на квартиру, которую он снял для нас. Я, конечно, была готова к тому, что между нами должно было произойти. Но когда он, даже не дав мне раздеться и сходить в душ, резко толкнул меня на кровать, мне стало страшно. Я попыталась его остановить, просила подождать, хотела объяснить, что у меня ещё никого не было до него. Но он лишь усмехнулся и стал быстро снимать свою одежду, – Маша тяжело задышала и замолчала на какое-то время.
Подняв голову, она взглянула на Ростислава, но он уже не смотрел на неё, а смотрел куда-то в сторону, и она продолжила свой рассказ. Ей стало немного легче говорить от того, что она именно сейчас не видела его глаз.
– Я попыталась оттолкнуть его и начала сопротивляться, но он словно сошёл с ума и начал осыпать меня сперва пощёчинами, потом начал бить сильнее. Мне казалось, что я сойду с ума от этой жуткой боли. Он разрывал на мне платье, срывал бельё. Я пыталась сопротивляться из последних сил и всё чего хотела, это убежать от него в тот момент. Просила, умоляла остановиться. Но он казалось, только наслаждался моими просьбами и становился всё агрессивнее. Получив очередной удар в лицо, я на мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, то ощутила, что мои руки крепко привязаны к изголовью кровати. Иверский меня предупредил, что он продолжит избивать меня ещё сильнее, если я не буду покорной. И мне не осталось ничего другого, как подчиниться, – Маша снова замолчала и, повернув голову, посмотрела на Ростислава, который крепко сжал кулаки, сминая края простыни.
– Он насиловал меня несколько часов подряд, бесконечно терзая моё тело и делая лишь небольшие перерывы. Я потеряла счёт времени и уже не чувствовала той дикой боли, которую он мне причинял. Я даже не плакала. Я вообще ничего не чувствовала, кроме зияющей пустоты внутри себя, словно из меня вынули душу, и я смотрела на себя со стороны и видела только свою телесную оболочку. Когда он, наконец, оставил меня в покое и ушёл в ванную, я и тогда не смогла заплакать. Заплакала лишь только когда, едва передвигаясь, поднялась с постели и встала под душ. Плакала так, как ещё никогда не плакала в своей жизни. Я думала, сердце моё не выдержит и разорвётся от той боли, которая сдавила в тот момент меня изнутри. Когда я вернулась в комнату, он пригрозил мне, что если я посмею уйти от него или пожаловаться кому-либо, то он убьёт моих родителей одного за другим. И с этого дня начался мой персональный ад, продлившийся в течение трёх месяцев. Он приходил с работы, а я сжималась в углу спальни, потому то знала, что сегодня всё будет повторяться снова и снова. В те моменты, когда он меня брал силой я, словно проваливалась в транс. Мне казалось, что меня не существует, и я умерла. Я просто лежала и плакала, а ему это похоже доставляло удовольствие. Через два месяца он стал требовать, чтобы в моменты близости я сопротивлялась ему, как было в первую ночь. Но я не сделала этого, потому что уже не могла, просто привыкла к покорности. Он сломал меня. И за то, что я не сделала в постели, так как он хотел, он снова сильно избил меня. Бил избирательно, чтобы не было видно следов побоев на лице и шее. На моё счастье роль пассивной жертвы в постели ему быстро надоела, и он стал приходить в мою спальню всё реже и реже. Знаешь, что самое страшное, я привыкла к его власти надо мной. И стала даже волноваться, когда он как-то не появился в доме, в течение недели и отправилась на его поиски. А когда нашла, то обнаружила его в рабочем кабинете в объятиях той, которая сопротивлялась, и я поняла, что он нашёл новую жертву для своих извращённых игр в постели, и я ушла. К моей величайшей радости он больше не искал меня. И когда я подала на развод, с удовольствием на него согласился и дал мне его. Я почувствовала долгожданную свободу и, вернувшись в родительский дом, ощутила, себя, наконец, защищённой от этого мерзкого человека, но именно в тот вечер, когда я вернулась, я сама себе пообещала, что больше никогда не поверю ни одному мужчине и буду всю жизнь одна. Я очень хотела ребёнка. Но понимала, что после всего, что он сделал с моим телом, я не смогу переступить через эту черту и лечь в постель ни с одним мужчиной. Я закрыла своё сердце на огромный замок, пока не встретила тебя. Поначалу я тебя тоже возненавидела, когда ты появился вместе со всеми остальными, выселяя меня и родителей из нашего дома. Но потом, когда увидела, как ты возишься с Максимкой, как относишься ко мне, ты словно открылся для меня с другой стороны, и я увидела в тебе уже иного человека. И впервые за долгое время подумала о тебе не просто, как о случайном прохожем с улицы. Но ты мне тогда казался невозможным и таким недосягаемым. Кто ты и, кто я. Бедная нищая воспитательница, калека, на которую все вечно тычут пальцем, и ты, богатый, преуспевающий, красивый. Я даже не надеялась на возможность такого исхода наших отношений, что есть сейчас.
Маша повернула голову и посмотрела на него.
– Теперь ты знаешь всё и понимаешь, что я ущербна не только в плане своего увечья. Я никогда не смогу сделать тебя счастливым мужчиной в постели и возможно никогда не смогу подарить тебе детей. Твоя мама была права. Я тебе не пара, – она попыталась встать с кровати, но он, схватив её за руку, резко притянул к себе и прижал к своей груди так сильно, что ей показалось, что она задохнётся.
– Никогда! Слышишь, никогда больше не произнести таких слов, что ты мне не пара, – Ростислав говорил сбивчиво, словно сдерживал слёзы, которые жутким комом сковали его горло, с момента её страшного повествования. – Я тебя никуда не отпущу. И мне всё равно, сколько травм ты носишь на своём теле и в душе, потому что я готов залечить их все до единой и сделаю это. Главное позволь мне это… – он слегка отстранил её от себя и пристально всмотрелся в её глаза, из которых по щекам уже потекли горькие слёзы.
Он быстро собирал их губами, нежно целуя её мокрые щеки и слегка подрагивающие веки.
– Ты позволишь мне это? – Ростислав взял её лицо ладонями и приблизил к себе.
Маша слегка растянула в улыбке краешки губ и молча кивнула. Она крепко обхватила его руками за спину и прижалась к его груди.
Ростислав лёг на подушку и, уложив её рядом, тихо нашёптывая ей на ухо слова какой-то детской песни, пытался успокоить, и вызвать её улыбку. И когда она заснула, он долго смотрел прямо перед собой. Он уже не вспоминал весь тот ужас, что она поведала, просто смотрел на неё спящую и думал только о ней. О его бедном загнанном судьбой птенце, который так и не оперился, и не смог стать прекрасным лебедем, потому что ему сломали крылья. Но он точно знал, что не предаст её чувств, потому что остро нуждался в них сам.
