открытие выставки приехал прямо с самолета, уставший и задолбаный, но решительно уверенный в том, что буду делать на сто процентов. Не зря мама всегда говорила, что я у нее отчаянный. Такой и есть.
Галерея на этот раз находилась в самом центре. Вся парковка перед ней забита автомобилями, а внутри толпился народ. История с фотографиями и статьями все же сделала свое дело, скандальная реклама выставке пошла на пользу. Будет аншлаг.
Хорошо ли это для меня… даже не знаю.
Ну что ж… приступим.
Смело захожу внутрь, беру у проходящего мимо официанта бокал с шампанским и осушаю его в три глотка. Немного смелости и легкое опьянение мне точно не помешает. Шарю глазами вокруг выискивая свой объект желаний, но пока не нахожу.
Нервно прочесываю короткие волосы и оттягиваю пальцем галстук. Волнуюсь.
– Демид? – рядом со мной возникает Натка, – что ты здесь делаешь?
Она хмурится и выглядит озадаченной. Явно Ангелина рассказала подруге о шантаже.
– Я прятаться не буду, – цепляю за руку все того же официанта, что опять пробегает мимо. Ставлю пустой бокал ему на поднос и беру полный, – и Ангелине не позволю.
– Ты немного не прав, – Натка опускает глаза в пол, – за все придется расплачиваться Ангелине, а она не готова к такому Демид. Может быть ты подумаешь еще раз и уйдешь, пока никто не заметил?
– Нет, – осушаю второй бокал и морщусь. Ненавижу эти бабские пузырьки, но виски здесь не подают, – будем расплачиваться вместе. Кто знает, может у меня даже громче скандал получится. – Где Юра?
– Он будет позже, – Натка настороженно смотрит на волнующегося меня. Ее слова вызывают некоторое облегчение. Юра мне голову конечно оторвет, но хотя бы не сегодня, – ты что делать собрался?
– Уверен, тебе понравится, ты такое любишь, – вручаю ей пустой бокал и подмигиваю, – хочу стать частью искусства.
– Звучит интригующе, – Натка смотрит уже с интересом.
– Где Ангел? – нетерпеливо шарю по толпе. Несколько дней не виделись, а внутри все сжимается от нетерпения. Хочу к ней. Прикасаться, целовать, слушать, любить. Последнее слово всегда было для меня сложным. Его в моем исполнении слышали только родители и сестра. Остальные женщины в моей жизни были лишь проходными, временными вариантами, так что особенных эмоций не вызывали.
– Одна минута, – она посмотрела в сторону и слегка скривила губы, – журналисты уже приехали.
– Отлично, – чувствую нарастающее покалывание в пальцах и с замиранием сердце вижу, как Ангелина появляется из одного из служебных помещений. Красивая и моя. В черном строгом платье с убранными в высокий пучок волосами. Немного печальная и уставшая, но старающаяся держаться. Видимо, ночь у нее тоже выдалась бессонная.
Она проходит прямо через толпу, что расступается перед ней к той самой картине, для которой я позировал и замирает перед ней. По лицу пробегает болезненная рябь. Слушаю, как она приветствует присутствующих, как благодарит за то, что пришли, как рассказывает, что именно эта картина много для нее значит. Журналисты мгновенно оживают и начинают интересоваться, кто на ней изображен, на что Ангел лишь сдержанно улыбается, давая понять, что комментариев не будет.
Пора начинать …
Просачиваюсь сквозь толпу совсем близко, позволяя Ангелине себя заметить и привлекаю внимание журналистов. Пара молодых и борзых шакалов, они точно такую сенсацию не упустят.
– Демид Лагудин, – цепкие взгляды скользят по мне, – ваше появление на выставке как-то связано с недавними событиями? Вы близко знакомы с Ангелиной Семеновой? Какими будут ваши комментарии?
Ангел смотрит растерянно и кусает губы, окружающие, слегка подзабыв о цели посещения данного мероприятия, сконцентрировались на мне. Чуют, намечается что-то интересное.
– Комментарии будут, – прохожу внутрь небольшого пустого круга, что образовался вокруг меня и Ангелины, киваю в сторону картины и улыбаюсь своей малышке, – думаю пора приоткрыть завесу тайны.
– Нет, – скорее читаю по губам, чем слышу. Ангел все еще печется о моей репутации и не верит в происходящее. Надеюсь, остальное ей тоже понравится.
Толпа вокруг становится плотнее, поскольку всем становится интересно, что будет дальше. Журналисты и присутствующие превратились вслух.
– Это я, – пожимаю легко плечами под удивленный гул толпы и концентрируюсь на Ангелине. Остальные перестают для меня существовать. В помещении воцаряется тишина, прерываемая лишь легким позвякиванием бокалов, цоканьем женских каблучков и звуками затворов фотокамер. Подхожу вплотную и серьезно смотрю сверху в голубые прозрачные глаза Ангела. Она совсем растеряна и дрожит, нервно сглатывая.
– Дем, зачем? – все же раздается совсем тихо.
– Ради нас, я тебя не отпущу, – склонив голову, шепчу ей в ушко и быстро целую, – хочу чтобы ты убедилась, мне все равно и хочу быть с тобой в равных условиях.
– О чем ты? – она сжимает мою руку в костюме и опасливо косится на журналистов рядом, будто те нас не слышат.
– Знаешь, – тяну за узел галстука, – мне уже некоторое время не дают покоя лавры Котикова, – не могу ничего сделать, усмехаюсь, когда ее глаза становятся огромными, а на лице отпечатывается понимание происходящего.
– Нет, нет, нет, – она слегка качает головой и оборачивается на окружающих.
– О да, – стаскиваю галстук с шеи и вручаю Натке, что стоит рядом. Розововолосая словно столбик замерла рядом и хлопает ресницами. Тоже не ожидала.
– У нас перформанс? – наконец отмирает она и сжимает в ладонях еще и мой пиджак, что я ей передал.
– Аха, – киваю рассеянно и начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.
– Это запланированное мероприятие, – Натка не теряется, – сохраняем спокойствие, особо впечатлительные могут перейти во второй зал. – На ее последних словах никто даже не рыпнулся. Отлично, всем бы посмотреть….
– Ты сумасшедший, – ангелок сжимает кулачки.
– Немного, – когда с пуговицами покончено, вытаскиваю рубашку из брюк и вручаю одному из журналистов. Тот забрасывает ее себе на плечо и явно хочет задать пару вопросов. Но на мою поднятую бровь осекается. Понял, момент портить нельзя. А может испугался, что передумаю.
Дальше в той же тишине на пол летят брюки, носки и обувь. Вокруг раздается несколько сдавленных женских вздохов. Но я в толпу не смотрю, только на Ангелину. Сглатываю вязкую слюну, что скопилась во рту и стаскиваю боксеры вниз. По сути, все и так
