– Вы использовали презервативы? – пронзительным голосом спросила она. Она повернулась к Майклу. – Использовали?
О боже, ей сейчас станет плохо. Ее всю трясло, и Диллон обнял ее, пытаясь прижать к себе, но она вывернулась и пристально посмотрела на Сета и Майкла.
– Да, я использовал, – сказал Сет. – Конечно. Я не поступил бы так с тобой, Лили. Ты сказала, что хочешь с ними.
– Я тоже, – сдавленным голосом ответил Майкл.
– Тогда что же это? – спросила она, протягивая руку вперед.
Сет выругался.
– Один из них, наверное, порвался. Он подошел к мусорной корзине и посмотрел вниз. Затем осторожно вытащил один и с сожалением посмотрел на Лили.
– Он порвался, дорогая, – тихо сказал он. – Один из них порвался. Прости.
Она понеслась в ванную комнату и заперла за собой дверь. Включила душ, в глубине души понимая, что это не имеет значения, ведь уже ничего нельзя поделать. Но она все равно забралась в душ и долго терла тело, пока не ободрала кожу, вытерев столько спермы, сколько смогла.
Могла ли она быть уверена, что противозачаточные уже эффективны? Именно поэтому настояла, чтобы они использовали презервативы. Она не могла – не стала бы – рисковать. Что, если они не подействуют?
О боже, она не могла забеременеть. Конечно, судьба не могла быть настолько жестокой.
Лили упала на колени, и ее слезы смешивались с горячей водой и паром. Вялой рукой она подобрала мочалку и снова стала тереть в тщетной попытке удалить сперму, оставленную в ее теле.
Она склонила голову, ее плечи задрожали, когда давняя скорбь и чувство вины, обжигая, вырвались наружу.
– Лили. Лили!
– Боже мой.
– Вытащите ее из душа
– Лили, милая, ты должна прекратить. Ты натрешь себе кожу, и будут ссадины.
Одна сильная рука сжала ее плечо, а другая схватила за запястье, потянув вверх, заставляя отбросить мокрую мочалку
Они вынесли ее из душа. Кто-то выключил воду, и ее укутали в теплое полотенце.
Лили не знала, кто ее держал, кто высушил ее или кто говорил с нею. Она была потеряна. Всплыли разрушительные болезненные и горестные воспоминания, которые были слишком долго заперты под щитом онемения.
Братья обсушили ее тело и волосы. Один даже надел на нее футболку. Все это время они говорили тихо и настойчиво, прося, даже умоляя ее, чтобы она рассказала им, что случилось.
– Я просто хочу побыть одна, – наконец выдавила она голосом, полным слез. – Пожалуйста, – прошептала она. – Просто оставьте меня в покое на некоторое время.
Они были несчастны. Лили чувствовала их разочарование и беспомощность, но на данный момент не могла думать об их утешении, когда сама была безутешна.
Один за другим они скрылись, и она побрела в спальню, закрыв за собой дверь. Лили свернулась на кровати, ее сердце было настолько тяжелым и разбитым, что она закрыла глаза и молилась о забвении.
– Черт тебя дери, – чертыхался Сет, расхаживая взад-вперед по гостиной. Он сжал кулак и двинул им по стене в беспомощной ярости.
– Какого хрена только что произошло? – потребовал ответа Майкл.
Диллон выругался и провел рукой по волосам, затем по лицу, и с силой выдохнул.
– Это плохо. Это действительно плохо. Она была так непреклонна в том, что бы мы использовали презервативы. Сказала, что не хочет забеременеть. Я согласился с этим. Но это намного глубже.
– Она никогда не намекала на свое прошлое, – сказал Майкл. – Мы не заставляли ее, да и не хотели. И, наверное, думали, что можем просто двигаться дальше, и если сделали ее счастливой сейчас, то этого достаточно. Но, черт побери, мы не можем двигаться дальше, когда все так.
Сет покачал головой.
– Я был довольно терпелив. Знаю, что у в ее жизни было много боли. Я говорил ей, что подожду, пока она не станет доверять мне достаточно, чтобы рассказать о произошедшем и почему она была бездомной.
– Мы не можем все оставить так. И она тоже, – повторил Майкл. – Мы должны знать, с чем имеем дело. Не можем идти вперед, пока не разберемся с прошлым, какое бы оно ни было.
– Ты видел ее? – хрипло спросил Сет. – Ты видел ее? Она отгородилась. Она была здесь, и в тоже время нет. Она была во власти какого-то кошмара, о котором знает только она сама. И, черт побери, я не могу ей помочь, потому что не знаю, как.
– Дай ей время. Немного. Мы сделаем все, как она просила. Сейчас, – мрачно сказал Диллон. – Но завтра это прекратится. Если хотим удержать ее, мы должны выяснить, что ранило ее так сильно.
Лили смотрела в окно со своего места на кровати. Рассвет медленно подкрадывался к горизонту.
Она не спала. Просто была не в состоянии делать что-то большее, чем лежать и существовать в другом времени и в другом месте. Ее грехи лежали у ее ног. Неизбежные.
Она пошевелилась, и запротестовал ее полный мочевой пузырь. Ей хотелось полежать чуть дольше, но ее потребность стала более настойчивой, пока наконец она не встала и не побрела в ванную.
Когда она закончила и вернулась в спальню, то проигнорировала кровать, внезапно возненавидев ее и комфорт, что та предлагает. Лили тихо побрела в сторону гостиной, остановившись на мгновение, когда увидела трех мужчин растянувшихся на диване и в креслах.
Боль в ее сердце усилилась, и она прокралась на цыпочках наружу, все еще одетая лишь в футболку, которую они надели на нее накануне вечером.
У заднего входа она толкнула раздвижную стеклянную дверь и задрожала, когда прохладный утренний ветерок прошелся по ее коже. Босиком шагнула на улицу и равнодушно посмотрела вокруг.
Ее внимание зацепилось за деревянную лавочку, которая примостилась под осиной в нескольких футах от места, где она стояла. Она шла машинально, остановилась перед ней, чтобы рассмотреть выцветшую древесину.
Лили повернулась и села, руками скользнула по шероховатой поверхности, прежде чем сжать края так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Она толком не знала, как долго тут сидела. Лили сосредоточилась на далекой вершине горы и неровной местности, вокруг, пытаясь вобрать в себя мир, что казался таким обширным, куда бы она не посмотрела.
Потом Лили взглянула на небо, и слезы, которые, она думала, не должны были пролиться, обожгли глаза и собирались в уголках.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Я не могу пройти через это снова. Если ты слышишь, пожалуйста. Мне очень жаль. Я не заслуживаю прощения, но пожалуйста, смилуйся надо мной.
Солнце светило ярким шаром над горизонтом и с каждой секундой поднималось все выше.
Лучи омывали ее теплом, но все же ничто не могло заполнить ноющую пустоту внутри нее.
– Лили, господи, какого черта ты здесь делаешь?
