к себе лицом.
Наши губы встречаются, он немного агрессивен, настойчиво проталкивает мне в рот свой язык. Сдаюсь его напору, отвечаю. Я готова растечься лужицей у его ног, но напряжение не отпускает. Я так боялась, что он больше никогда меня так не поцелует! Мне не верится, что всё это происходит наяву. И я жду подвоха. Ощущение, что я – грязная, не отпускает. Жду, что оттолкнёт и скажет, что он попытался меня простить, но не смог и не сможет никогда. А смогу ли я себя когда-нибудь простить?
– Шамиль, нам надо остановиться, иначе я опоздаю.
После тренировки мы долго гуляем по городу, потом он провожает меня домой и уезжает ночевать к другу.
Два дня мы проводим вместе. Гуляем, обнимаемся, целуемся. В воскресенье днём мама приглашает нас на обед. Своего отношения к Шамилю она не меняет, но отчим настаивает – и она не спорит с ним. Вообще, мне кажется, что Виктор Алексеевич гораздо лояльнее относится к моему выбору. Мама объясняет это тем, что я – не его родная дочь. Но всё равно он настаивает, что я должна всё решать сама.
Обед проходит спокойно. Мама не нападает на Шамиля, а отчим, наоборот, проявляет к нему интерес. У них находятся общие темы для разговоров даже далеко за рамками профессиональных. За эти дни, проведённые вместе, я поняла, что больше всего на свете хочу снова быть с ним. И мне очень важно, чтобы моя семья приняла мой выбор.
Раньше я думала, что семья Шамиля нас поддерживает, а оказалось, они просто выжидали, чтобы воткнуть нам нож в спину. И кажется, теперь поверить кому-то мне будет трудно. Конечно, хочется самоуверенно заявить, что мы с ним вдвоём даже против всего мира выстоим, но уже понятно, что это не так. Как ни крути, а поддержка и помощь родителей нам будет нужна. А пока у меня нет даже уверенности, что мы с ним вместе. И потому я чувствую себя крайне неуверенно и ищу малейшие признаки того, что я могу позволить себе расслабиться и что всё будет хорошо. Наверное, если бы Шамиль не сказал Марине, что он – мой будущий муж, я бы эти два дня не прожила.
После обеда мы долго сидим, закрывшись в моей комнате. На улице моросит дождь, совсем не хочется туда выходить.
– Лера, ты боишься меня?
– С чего ты взял?
– Я чувствую твоё напряжение.
– Я не знаю. Я просто почему-то не могу расслабиться.
Он укладывает меня на спину, а сам нависает сверху.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь тебя расслабить.
Между нами несколько слоёв одежды, но искрит так, будто мы обнажены. Шамиль раздвигает мои ноги, ложится на меня, упираясь руками, и трётся своей эрекцией о чувствительные точки.
– Лерочка, люблю тебя. Очень люблю.
Целует, захватывая в плен мой рот. Порабощая все мои эмоции. Мозг отключается. Кровь утекает в низ живота. Мы одеты, но это не останавливает моё возбуждение. И в какой-то момент меня оглушает оргазм. Теряю способность себя контролировать. Кажется, я издаю какие-то звуки. Лишь через время я прихожу в себя и шепчу.
– Люблю тебя. Безумно, больше жизни. Пожалуйста, не бросай меня.
Выходит как-то очень жалобно и мне кажется, что внутри начинается истерика и слёзы вот-вот вырвутся наружу. Я панически боюсь, что сейчас он встанет и уйдёт. Но он не уходит, а продолжает гладить меня и шептать, что любит.
Дверь в комнату не закрывается на замок. В любой момент сюда кто-то может войти, поэтому мы должны сдерживаться. Но это кажется невыполнимой задачей.
– Лера, у меня есть ещё немного времени до поезда. Пойдём куда-то.
– Куда?
– В гостиницу, снимем номер. Я боюсь, что даже наличие твоих родителей за стенкой меня сейчас не остановит.
В дверь стучат.
– Лера, мы поехали к Зотовым, вернёмся через пару часов.
В этот момент я готова расцеловать свою догадливую маму! Я прощаю ей разом все слова, сказанные в адрес Шамиля. Какая же она у меня чуткая и понимающая!
Когда за ними закрывается дверь, я тихонько выхожу в коридор, чтобы убедиться, что мы остались одни, и запереть входную дверь на задвижку. У нас есть целых два часа или даже чуть больше!
Шамиль
Это мой персональный ад. Два дня с любимой женщиной. Ходить по городу, обнимать её, целовать, вдыхать её запах и не позволять себе затащить её в постель. Сколько раз я был за маленький шажок от этого, когда выдержка, казалось, давала сбой. Но я почти справился.
Я видел, что Лера тянется ко мне. Я чувствовал её желание. Вместе с тем я ощущал её напряжение и боялся, что она не готова. Я не знаю, что у неё в голове, нет ли страхов, связанных с близостью, после того, что с ней произошло. Я дал ей время и возможность снова привыкнуть ко мне. И очень хочется верить, я справился с поставленной задачей.
Когда за её родителями закрывается дверь и я понимаю, что мы остались в квартире одни, у меня отключаются все предохранители. Я возбуждён настолько, что каждое мгновение рискую кончить в штаны.
Лера возвращается в комнату, забирается на кровать, заглядывает мне в глаза.
– Они ушли.
– И что мы будем делать?
– А что ты хочешь?
– Тебя. Безумно хочу тебя.
В ответ она меня целует. И я не знаю, это “да” или “нет”. Я боюсь на неё давить, но ведь она меня не отталкивает? Запускаю руку ей под свитер, глажу. Наконец тяну свитер вверх, проверяя границы дозволенного. Лера помогает мне его снять. Это ведь “да”?
От остальной одежды мы избавляемся очень быстро. Я горю, боюсь, что, если приторможу, Лера придёт в себя и остановит меня. Смогу ли я это пережить? Пожалуй, нет.
– Маленькая, ты меня с ума сводишь.
Я опускаюсь к её груди. Как же давно я её не целовал! Моя девочка стонет. Мозг неожиданно генерирует мысль, что это совершенно не похоже на те звуки, что я слышал на видео. Не хочу об этом думать! Там всё было не по-настоящему!
Спускаюсь ниже, зацеловываю живот, а руки движутся вниз, раздвигают складочки. Там горячо и влажно. Я точно не сплю? Осторожно просовываю палец. Лера стонет и подаётся вперёд. Чувствую, что моя выдержка на исходе. Проталкиваю второй палец, большим обвожу клитор. Она такая узкая
