хочу ее пугать и расстраивать, у нее снова подскочит давление из-за моих переживаний.
Мы с детьми вылетели домой почти сразу после разговора с Алексом. Билеты для нас нашлись, а оставаться в чужой стране дольше у меня не было никакого желания. Я не стала никого из своих предупреждать о нашем приезде, чтобы не волновать раньше времени. Уже здесь дома были бесконечная радость от встречи и слезы от пережитых эмоций, а потом длинные разговоры по душам. Я, заручившись поддержкой Алены, поговорила с мамой и все ей рассказала, только самые неприятные подробности упустила. Пришлось ее отпаивать лекарством, конечно, но и правду надо было как-то рассказать.
— Марин, — слышится сонный голос Алены, — ты чего здесь? Случилось что?
Алена с детьми всегда оставалась у нас, когда Паша уезжал в командировку. Детям было чем заняться всем вместе, да и ей было не так не скучно с нами.
Я поворачиваюсь к ней, и она сразу все понимает. Подходит ближе и смотрит прямо в глаза с таким участием, что даже легче немного становится.
— Егор? — спрашивает сочувственно.
Я обреченно киваю и закрываю лицо ладонями, чтобы скрыть новые потоки слез.
— Пошли на кухню, чтобы нам никого не разбудить. Мама услышит, опять расстроится.
Алена уводит меня за руку и тут же начинает суетиться, заваривает мне успокоительный чай. Ставит чашки на стол и сама садится рядом.
— Расскажешь? — осторожно спрашивает, не настаивает. Как я люблю ее деликатность. Всю ее люблю. Хорошо, что она есть в моей жизни, такая добрая и родная.
— С ним что-то случилось, — хриплым от слез голосом начинаю говорить, — я чувствую. Вот здесь, — прикладываю ладонь к сердцу.
— Боже, — вырывается у нее, — когда же все это кончится. Вы так намучились уже, бедные мои.
Она встает со своего стула и просто обнимает меня. К своей груди прижимает и слегка раскачивает, как тогда после операции. Я утыкаюсь лицом в ее мягкую пижаму и изливаю свое горе, а она просто слушает меня, гладит по волосам и обещает, что все будет хорошо.
— Я недавно сон видела, — тихонько мне шепчет, — он вещий был. Я на вашей свадьбе гуляла, представляешь? Беременная, Мариш! Я в таком платье красивом была, в длинном, ярко-синем. С широкой лентой под грудью и с большим бантом сзади. И уже животик хорошо заметен был. Паше не стала рассказывать, он боится за меня очень. Хочет малыша, но боится новой беременности, как огня. А я не боюсь, я просто знаю, что теперь все будет хорошо. Слышишь меня? У нас у всех будет. Я знаю, потому что я так чувствую.
Я начинаю улыбаться сквозь слезы и обнимаю ее сильнее.
— Спасибо тебе, — шепчу, — просто спасибо, что ты у меня есть. Я верю тебе, верю.
***
Егор
Прихожу в себя уже в больнице, не понимая толком сколько времени я находился в отключке. Осматриваю себя и замечаю, что грудь и плечо перебинтованы наглухо и любая попытка пошевелиться пронзает меня острой болью. Итак, я выжил. Знать бы еще зачем. Воспоминания вместе с горькой реальностью резко накатывают и топят в своей жестокой безысходности. Видимо, всевышний решил, что я еще не всю чащу испил, отправил меня обратно на землю, чтоб добить окончательно. Пусть. Я даже сопротивляться не буду.
В палату входит врач вместе с медсестрой и начинает меня осматривать.
— Надолго я здесь? — хрипло спрашиваю.
— Прыткий какой, — отвечает врач со смешком, — ты только после операции очнулся, уже выписываться собрался?
— Скажите хотя бы, какие прогнозы?
— Тебе повезло, жизненно важные органы не задеты, но после выписки предстоит длительная реабилитация, нужно будет разрабатывать руку. ЛФК и физиопроцедуры я бы порекомендовал, но это все расскажу при выписке.
Вечером ко мне приезжает мой обожаемый тесть, наверно, как и я, очень расстроен, что его дочь меня не добила.
— Ну, что Егор, теперь думаю, мы квиты? Ты обидел Эмили, она в ответ тебя немного подстрелила, все по-честному, — расплывается в гадкой улыбке.
— Думайте, как хотите, — равнодушно отвечаю.
— Это дело я замял, никаких вопросов к тебе не будет и к дочери моей естественно тоже. Но Эмили пришлось поместить в лечебницу, она была очень расстроена тем, что сделала, пусть отдохнет, пролечится. Я выбрал для нее лучшую клинику, там очень хорошие специалисты, надеюсь, они помогут ей вернуть душевное равновесие. Поправляйся.
Он уходит, и я чувствую небывалое облегчение. Сейчас у меня есть время побыть одному, в тишине и покое, без бесконечных истерик и заскоков своей жены.
В итоге я пролежал в больнице месяц, после чего меня выписали с целой кучей рекомендаций. Дальнейшее восстановление и лечение решил провести в домашних условиях, нужно было срочно возвращаться к работе, когда начинаешь все с нуля, нет возможности прохлаждаться.
Ко мне раз в день приходила медсестра, делала все необходимые процедуры, позже добавили ЛФК и бассейн. Постепенно двигательная активность восстанавливалась, и движение рукой не причиняли мне столько боли.
Но моя спокойная жизнь закончилась сразу с возвращением моей жены из лечебницы. Едва зайдя в дом и увидев возле меня молоденькую медсестру, она устроила истерику. Не знаю, чем там ее лечили, но никаких улучшений я не заметил. Она даже свой образ жизни не стала менять и сразу вернулась к своим оргиям. Вроде даже парня этого нашла, за которого изначально замуж собиралась, они теперь с ним на пару развлекались.
Мой тесть приезжал несколько раз и пытался ее вразумить, в итоге все эти разговоры заканчивались одинаково, громкой истерикой со стороны Эмили с битьем посуды и дергающимся глазом у моего тестя.
— Я так давно уже живу, — доношу до него информацию, которую он отказывается принимать, — но вам все время кажется, что я еще недостаточно наказан.
— Почему рядом с ней все время трется этот обдолбанный мужик? — это он у меня спрашивает, а не у дочери своей.
— Она говорит, что любит его, — равнодушно пожимаю плечами.
В это время в сторону моего тестя пролетает еще одна тарелка, он едва успевает отскочить в сторону. Это ему в ответ на то, что он отказался дать ей денег на новые развлечения, с меня-то брать теперь нечего.
— Что нам делать, Егор? — спрашивает меня в панике, — я не понимаю, почему не помогает лечение.
— Она провела там всего восемь недель, видимо недостаточно. И сразу же по приезду домой вернулась к прежнему образу жизни, — напоминаю ему.
— Надо ее отправлять на принудительное лечение, пока она не убила нас с тобой.
Неужели до него, наконец, дошла вся серьезность ситуации. Даже не
