съешь еще и обед, завтра обещаю тебе глоток кофе! — папа улыбается.
— Иди сюда, — подзывает ближе. Я наклоняюсь, обнимаю его. Это так легко и приятно. Почему мы не делали так раньше? Тогда нам мешал глупый барьер! Хорошо, что сейчас он сломан.
— Яся, давай … о серьезном, — хмурится.
— Что?
— Нотариуса видеть хочу. И адвоката. Фирму вернуть…
— Эх…, - вздыхаю тяжело. — Может, ну их?
— Нет. Пусть осталось мало, я хочу знать сколько! — твердо. И это радует. Ему нужен повод для борьбы, пусть будет.
— Сделаю.
Отец в курсе всего случившегося. Первые дни после того, как пришел в себя, он путался в воспоминаниях. Постепенно все встало на свои места. Рассказали мы ему обо всех печальных событиях не сразу, но со временем пришлось открыться. Два дня он молчал. Мы переживали, что навредили. Потом заговорил. Просил прощения. У меня. Сказал то, чего я ждала так долго. Не все словами, во взгляде я прочитала больше. На этом обиды мы оставили в прошлом. Теперь нам нужно держаться вместе.
Враги все за решеткой, теперь им уже не выбраться. Фому арестовали тоже. За хранение и сбыт наркотиков, которые нашли в его доме, незаконное хранение оружия, удержание человека в заложниках и еще несколько статей. Как соучастница пошла и Агата. Ее обвинения не такие серьезные, скорее всего, отделается условным сроком, но пока она тоже за решеткой. Как выяснилось, именно Агата навела Фому на наше местоположение. У нее был телефон человека, который охранял нас в лесном заброшенном домике по приказу моего мужа. Агата позвонила этому Артуру и выведала нужную информацию. А дальше нас забрали люди Фомы. Страшно это было, опасно. Неведение, стойкое ощущение, что ты лишь пешка в большой игре, а твоя жизнь и жизнь твоего ребенка ничего не стоят. Но самые жуткие воспоминания остались у меня от того подвала. Больно вспоминать кровь, страдания любимого человека и свою невозможность помочь. Но мы прошли через это, став сильнее, сплоченнее, ближе.
Обнимаю отца, прощаюсь, бегу к Леше.
Захожу в палату, а там пусто… Как-то неприятно сжимается внутри. Прекрасно понимаю, что он скорее всего где-то в отделении. Но кровать как-то подозрительно аккуратно заправлена. Выхожу, иду к постовой медсестре.
— Здравствуйте, а Дементьев из 348-й где?
— Дементьев? Побитый который? Так выписали его.
— Когда?
— Да часа два назад. После обхода сразу.
Иду немного в шоке. Достаю телефон, набираю номер Леши. Долго не берет. Сбрасывает. Что за фигня?
Выхожу на крыльцо. В задумчивости бреду к машине. Вдруг сзади меня ловят сильные руки, глаза закрывают ладонями.
— Дементьев! — рявкаю я.
— Точнее! — шепотом на ушко.
— Леша, блин!
— Зачет! Это тебе!
В руках у меня оказывается букет осенних листьев и малиновый торт.
— Очень интересно! Как это понимать?
— Как напоминание. Замуж за меня согласилась выйти, а насчет даты молчишь! А мне не нравится, что мой сын — Александрович, а любимая женщина хоть и носит мою фамилию, но, как бы не мою!
— Так в том и беда! Мне же развестись сначала надо!
— А вот и повод для праздника! Держи главный подарок, — достает из кармана сложенное пополам Свидетельство о расторжении брака.
— Ух ты! — расплываюсь в улыбке. — Как ты это сделал?
— Волшебство!
— Но ведь месяца еще не прошло. Да я и заявления на развод не писала.
— Как это не писала? Писала. Ты просто забыла, — хитро улыбается Леша.
— Так получается я теперь снова Истомина? — прищуриваюсь.
— Нет. Фамилию тебе менять не стали. Зачем? Ты хочешь два раза документы переделывать?
— Нет. Удобно. Хоть с фамилией я не прогадала!
— Теперь главное с мужчиной не прогадай!
— Нет. На этот раз я точно попадаю в десяточку.
— А где наш сын? У доброй тетушки?
— Да.
— Очень вовремя. Поехали домой! Я голодный, — покусывает мои губы. Вырываюсь с трудом.
— Я ничего не готовила!
— Все что мне нужно, я приготовлю под душем! Минут за пять. И сразу за горячее — в кровать! — прикусывает мою губу, облизывает.
— Ммм, какой оригинальный повар, — смеюсь.
— Ага. Поехали. Не терпится попробовать мой кулинарный шедевр!
— А тебе можно так напрягаться? — веду по его все еще припухшей брови.
— При правильном аккуратном подходе мне можно все!
— А если я хочу не очень аккуратно? — намеренно провоцирую.
— Если ты и дальше будешь тормозить, получишь неаккуратно прямо сейчас!
— Ох, как страшно. Не буду злить повара. Поехали скорее!
— Блин, Леша! Малина на простынях! Она же не отстирается! — со стоном рассматриваю результат наших недавних безобразий.
— Не страшно! Белые простыни — это скучно! Так намного веселее и пахнет приятно!
— Давай в следующий раз ты все же будешь готовить в посуде. В кастрюле, например!
— Ты в нее не влезешь! — смеется он.
— Так я сегодня исполняла роль курицы?
— Нет. Скорее основы для десерта! Получилось охренительно!
В дверь звонят.
— Черт! Кого это принесло? — ворчит Леша.
— Не знаю.
— Давай притворимся, что нас нет.
— А если важное что-то?
— По фиг!
А потом мы слышим скрежет ключа, открывающего дверь.
— Тетя Женя! — синхронно понимаем мы.
— Чёрт!
— Черт!
Соскакиваем оба и начинаем судорожно одеваться. Но проблема в том, что я вся липкая! Даже в волосах остатки крема. Еще десять минут назад нам было слишком хорошо, чтобы думать о последствиях. А сейчас…
— Мама, папа! — Даня врывается, запрыгивает на кровать, несется к Леше. — Тебя выписали! Ура! — обнимает его.
— Ой! А почему ты липкий? — удивляется мой мальчик. — И сладкий?
— Это мазь! — выкручиваться Леша. — Доктор прописал. Мама меня намазала.
— Ой, а мама тоже заболела? Ее тоже мазью мазали?
— Для профилактики! Все, иди руки мой! Быстрее! — сплавляет его Леша.
— Мазь, да? Для профилактики чего, м? — выгибаю бровь.
— Ворчания! Однако не вовремя они. Я тебя еще на нашем балконе не успел … зажарить!
— У тебя диета! Доктор прописал! Ничего жареного!
— Ой, что он там понимает этот доктор! Ладно, в следующий раз зажарю!
Спешу домой. Сегодня в кои-то веке удалось смыться с работы пораньше. Заезжаю в магазин, я обещал дочке киндер-сюрприз. Вчера проспорил. Если не привезу — маленькая командирша меня съест. Характерец у нашей трёхлетней крошки просто огонь!
Захожу в дом — на первом этаже тишина. Заглядываю в комнату к Дане — играет в приставку.
— Привет, сын! Как дела в школе?
— Нормально!
— Оценки были?
Бросает настороженный взгляд.
— Одна.
— Какая?
— Нууу…, - мнется. Плохо дело.
— Говори!
— А ты маме не скажешь? — хмуро.
— Нет, нё скажу. Ты сам.
— Я боюсь, — вздыхает. — Она ругаться будет.
— А я не буду?
— Будешь. Но не так, —
