у него не было, поэтому Хоббс оставил его у себя. Не совсем уверен, почему, ведь он так сильно его ненавидел, — ворчит он. — Он пытал бедного ублюдка при каждом удобном случае. Вот почему держал его в приюте. Он был его самым большим секретом.
— Стой, — снова вмешиваюсь я. — Он жил в приюте?
Джонс кивает.
— Как его звали? — спрашивает Нокс.
— Андон Дентон.
Понимание обрушивается на меня лавиной, выбивая весь воздух из легких. Я вспоминаю тот давний случай, произошедший ночью в подвале.
Все это время я считал его таким же, как были мы, но он оказался сыном Хоббса.
— В имеющемся у нас досье на Дентона говорится, что он женат и живет в Юте, — обращается к Джонсу Крейг, все еще не убежденный этой историей.
Джонс ухмыляется.
— Уверен, так и есть.
— Хочешь сказать, ему удалось подделать полицейские отчеты?
— Я хочу сказать, что он ловкий сукин сын, который знает, как замести следы. Поверь мне, если кто-то и причинил боль Алисе, то это он. Он чертовски злился на нее, ненавидел за то, что ей доставалась вся любовь и внимание Хоббса.
«Узнай, кто она, и ты узнаешь, кто я».
Вот на что он намекал с самого начала.
Это знание выжигает меня изнутри, изменяя все, к чему мы себя готовили.
— Куда его поместили после пожара? — спрашивает Крейг.
Джонс пожимает плечами.
— Будь я проклят, если знаю.
Выражение его лица говорит об обратном, но я решаю, что это не важно. Теперь главное выяснить, где он сейчас, и здесь мы его точно не найдем.
Вместо того чтобы озвучить это, я оставляю последнее предупреждение. Вытащив пистолет, шагаю вперед, прижимая дуло ко лбу засранца.
— Господи Иисусе! — бормочет Крейг у меня за спиной.
Проигнорировав его, склоняюсь ближе к Джонсу, чтобы он видел бушующую внутри меня ненависть.
— Если узнаю, что ты все наврал, я вернусь сюда и размажу твои гребаные мозги по всему трейлеру, понял?
Его глаза сужаются, но страх в них неоспорим. Власть больше не в его руках, теперь уже не он самый сильный, и он это знает.
— Пойдем, брат. — Джастис хватает меня за плечо, оттаскивая в сторону. — Если понадобится, мы вернемся.
Отступив назад, я поворачиваюсь и направляюсь к двери, чувствуя, как Нокс и Крейг следуют за мной.
— Увидимся, Джонс, — выходя, Нокс пинает лампу и хлопает за собой дверью.
Снаружи Крейг набрасывается на нас.
— Вы, парни, хотя бы на одну гребаную секунду подумали сохранить хладнокровие?
— Учитывая, что он все еще жив, я бы сказал, что мы очень старались сохранить хладнокровие, — возражает Нокс.
Крейг хмыкает, явно не соглашаясь.
— Забудьте об этом, — прерывает Джастис. — Нам нужно обсудить е*анутый поворот сюжета, который только что раскрылся.
— Если его слова, вообще, правда, — замечает Крейг.
— Правда. — Я видел правду в его глазах, в шоке, отразившемся на его лице, когда он услышал об Алисе. Даже названный им мотив логичен.
Дентон ненавидел Алису за то, что Хоббс делал с ним, и заставил платить ее. То же самое я сделаю и с ним, но на этом порочный круг замкнется. С его смертью от моих рук.
На поясе Крейга звонит его рабочий телефон.
Сняв его, он подносит к уху.
— Шериф. — Его поведение меняется в одно мгновение. — Успокойтесь и расскажите, что случилось.
Женский голос на другом конце линии бьется в истерике, бессвязное бормотание неразличимо.
— Держитесь, мы уже выезжаем. — Он заканчивает разговор, глядя на нас с братьями. — Звонила Гвен, нам нужно срочно возвращаться на ферму.
Имя Гвен — последнее, что я ожидал услышать, и оно приводит нас всех в движение.
— Что случилось? — требует Джастис, когда мы бежим к машинам.
— У меня нет всех подробностей, но дело плохо, — его тон наводит меня на мысль, что он знает больше, чем говорит, но я не трачу время на выяснение.
Запрыгнув в грузовик, включаю зажигание. Рев двигателя разносится по стоянке, но громкий шум никак не заглушает панику, стучащую в моих ушах.
Я следую за мигалками Крейга, мчась с ним по проселочным дорогам бампер к бамперу.
Джастис несколько раз пытается дозвониться до Райан, но каждая попытка остается без ответа.
— Бл*ть! Почему, черт возьми, она не отвечает?
— И отец тоже, — сообщает Нокс, усиливая страх, бегущий по моим венам.
Мой разум перебирает все возможные сценарии, которые могли бы произойти, но я не в состоянии принять ни один из них. Не в присутствии отца и не с нашей охранной системой.
Кто-то пострадал?
От этой мысли мне лучше не становится.
Мы добираемся до фермы в два раза быстрее, чем обычно. Я мчусь по подъездной дорожке к дому и вижу на крыльце отца, держащего истерично рыдающую Ханну, в то время как Гвен утешает Райан.
Страх душит меня, когда я не вижу среди них Алисы.
Ханна вырывается из рук моего отца и бежит к Джастису, когда мы все выбираемся из грузовика.
— Папочка! — кричит она, бросаясь в его распростертые объятия.
— Успокойся, малышка, — увещевает Джастис. — Я с тобой.
Я уворачиваюсь от спешащей обнять мужа и дочь Райан, и быстрым шагом поднимаюсь по ступенькам крыльца к отцу.
— Что происходит? Где Алиса?
Вина наполняет его темно-карие глаза, когда он смотрит на меня в ответ.
— Где она, папа? — кричу я в панике.
— Прости, сынок, — хрипло выдавливает он. — Ее забрали до того, как я успел вернуться.
Слова эхом отдаются в моем опустевшем сознании, мозг изо всех сил пытается их осмыслить.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Это моя вина, — всхлипывает Ханна. — Я потеряла свой мяч в лесу. Я не видела плохого полицейского, пока не стало слишком поздно.
Ее рыдающее признание только усиливает охватившее меня замешательство.
— Какого плохого полицейского? — спрашивает Крейг, опережая меня.
— Это был Пирс, — объясняет отец, разжигая огонь в моей разгневанной душе, как у разъяренного дракона. — Вот почему я попросил Гвен позвонить тебе, а не в участок, не знал, кому можно доверять.
Он начинает рассказ с самого начала, как его отвлекли лошадью, и Пирс использовал Ханну в качестве приманки, чтобы добраться до Алисы.
Каждое его слово, каждая раскрытая деталь наполняет мои вены такой глубокой яростью, что закручивает их в спирали.
— Ублюдок! — Мой кулак врезается в окно дома, осколки стекла пронзают кожу и разлетаются вокруг. — Я, бл*ть, урою его.
Жестокость провоцирует меня войти в конфронтацию с Крейгом. Схватив его за рубашку, пригвождаю к стене дома, не обращая внимания на раскаяние, написанное на его лице.
— Я же тебе говорил! Я, бл*ть, тебе говорил, что ему нельзя
