Джаред глубоко вдохнул, затем со свистом выдохнул, в то время как я всматривалась в замученные глаза, которые корчились в огне. Лаская их своим взглядом, нежно прошептала:
— Это твои или её?
И казалось, я могла почувствовать каждый нерв, горевший в его теле, а мозг просто зафиксировал боль.
— Мои, Эли. Мои, — слова были пропитаны болью и агонией. — Это должен быть я, — пальцы впились в мои бедра. — Я, бл*дь, пытался все сделать правильно. Я пытался, — последние слова вырвались, как вздох поражения.
Я хотела встряхнуть его, закричать «нет», сказать ему, что он ошибается.
Я хотела сказать ему.
Он взял мое лицо в свои руки и, закрыв глаза, поцеловал. Когда он их открыл, то выглядел так, словно произошедшего только что между нами никогда и не было.
— Тебе надо одеться. Кристофер должен скоро вернуться, — он наклонился и собрал мою одежду, вручив ее с вымученной улыбкой. — Я приму душ.
— Хорошо, — кивнула я, проглотив сдавившие горло эмоции.
Я смотрела на то, как отвернувшись, он забрался в душ, этот красивый мужчина, который разбивал мне сердце и в то же время делал его целым.
Быстро переодевшись, я остановилась и посмотрела туда, где он скрывался за шторкой душа. Было так много вещей, которые я должна сказать, но не имела понятия, как выпустить их из себя. Я не знала, причинят они ему боль или исцелят, убежит он или останется.
Я прошлась по квартире, проводя пальцами по своим влажным и запутанным волосам. И едва успела налить в стакан воды, как Кристофер открыл входную дверь.
Боже. Что я делаю? Скрываю все от своего брата, своей семьи… Скрываю, чего я действительно хочу для себя… Но как еще я могу быть с ним?
— Хэй, — крикнул Кристофер, открывая дверь.
— Тебе нужна помощь? — спросила я, ставя свой стакан на стойку и подходя к пакетам, которые он бросил около входной двери.
— Да, было бы здорово. Спасибо.
Наклонившись, я забрала несколько пакетов и остановилась.
Я замерла.
Кровь отлила от лица и понеслась к сердцу, через грудную клетку, сдавливая его. Это захлестнуло меня целиком, и я почувствовала слабость в коленях. Мое внимание привлекли двое людей на лестнице.
— Ох, прекрасно, вы оба здесь.
Мама вся сияла, когда наконец-то поднялась. Августин следовал за ней.
Напряжение сковало плечи Кристофера, когда он осознал, чей это голос, его мускулы слегка дрогнули, а глаза метнулись ко мне. Его паника была схожа с моей.
Быстро заморгав, Кристофер медленно поднялся и развернулся.
— Мам, Август, эй, что вы здесь делаете?
— Мы были неподалеку, по делам, и подумали, может, сможем захватить вас двоих, чтобы пообедать вместе или еще что-нибудь.
Не колеблясь, мама схватила Кристофера в крепкие объятия.
— Я скучала по тебе.
Она стиснула его крепко, затем отошла и обняла меня.
Август и Кристофер пожали руки и похлопали друг друга по спине.
— Эй, чувак, как проходят тренировки? — спросил Кристофер.
— Здорово… действительно здорово. Не могу дождаться сезона, который, вообще-то, начнется на следующей неделе.
Болтая, Кристофер продолжал удерживать свой взгляд на мне, как бы прося помощи, растягивая время. Я могла видеть мольбу в его глазах. Но что мы могли сделать?
Кристофер хотел скрыть от нашего отца новость, что Джаред вернулся и остановился у нас. Но я не была уверена в реакции мамы.
Часть меня понимала, что мама должна знать. Но я не думала, что это правильный способ для нее узнать правду. Представила, как Кристофер отводит ее в сторону, рассказывая, что Джаред остановился у нас. Мама начала бы задавать вопросы, потом захотела бы его увидеть и потом медленно преподнесла информацию папе о его возвращение в город, о том, что он вернулся в нашу жизнь. Никто из нас не говорил о нем много лет, и я понятия не имела, что мама думала по этому поводу или что чувствовала.
Это было неправильно. Мы предали его, хранив молчание.
Но наша мама была доброй. Я знала это, и сейчас надеялась, что она сможет все понять.
Кристофер растер шею и наклонил голову.
— Слушай, мам, мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
Определенно, Кристофер это тоже понимал.
— Я… — начал он, и я поняла, что мой брат собирается взять всю ответственность за ситуацию на себя. Он думал, что как-то принуждает меня, позволяя Джареду остаться у нас. Кристофер все еще думал, что я не хочу принимать участие в этой лжи, когда по правде, он был единственным, кто не подозревал, что Джаред неосознанно стал самым важным человеком в моей жизни.
Мама нахмурилась.
— Что происходит? — беспокоясь, она резко стрельнула взглядом в меня и вернулась к Кристоферу. Мгновенно она начала нервничать и переминаться с ноги на ногу.
Душ заскрипел, когда его выключили.
Мама замолчала и перевела все свое внимание внутрь. Нахмурив брови, она рассматривала коридор нашей квартиры в направлении ванной.
Кто-то использовал наш душ, и это не было таким большим делом, но все же. Понимание этого дошло до нее, и она ощутила беспокойство, исходившее от нас с Кристофером.
— Кто здесь? — спросила она, входя в квартиру.
— Мам…
Джаред открыл дверь и вышел в коридор, одетый только в джинсы, вытирая полотенцем мокрую голову, и не обращая внимания, куда он попал.
Мгновенно его глаза встретились с мамиными, и он остановился как вкопанный.
Мама просто стояла, потерянная, вернувшись назад в прошлое. Приглушенное хныканье сорвалось с ее губ и руки взлетели ко рту.
— Джаред. О боже, Джаред, это ты?
Слезы текли по ее лицу. Понадобилось несколько секунд, что бы она пришла в себя. Мама бросилась через всю комнату, обернула руки вокруг него, обнимая, пока он оставался безвольным в ее объятиях. Она отошла и, обезумев, схватила его за щеки, пыталась убедиться, что он действительно тут.
— Это ты… О мой бог… это ты. Я уже думала, что никогда тебя не увижу.
Мама плакала, вцепившись в него, как будто он мог исчезнуть.
Через всю комнату я уловила выражение его лица.
И была уверена, что он может.
Холод сковал мои вены. Ее лицо замелькало перед глазами, как будто она застыла во времени. Каждая картинка поражала меня, мучила и врезалась в разум, как бесконечное наказание, посланное издеваться надо мной.
Забавная.
Улыбчивая.
Она всегда была такой: улыбчивой, забавной, любящей.
Она была красивой.
Доброй.
А я потушил ее свет. Растоптал розу ногами.
Пытаясь вдохнуть, легкие обожгло огнем. Пламя схлестнулось со льдом, кожу покалывало, боль разрывала меня изнутри. Я всегда разрушал все хорошее.
