— Так, так, — произнесла она своим низким, соблазнительным голосом. — Смотрите, кого нелегкая принесла. — Она поднялась навстречу Трейсу.
Она была такой же прекрасной, какой он ее помнил. А возможно, она стала еще прекраснее. И осталась таким же крепким орешком.
— Прекрасно выглядишь, сестричка.
— Я знаю. — Она склонила голову. — Ты тоже неплохо выглядишь. Правда, немного поистрепался по краям.
Трейс засунул руки в карманы.
— Красивый дом.
— Нам нравится. — Она с трудом перевела дух. — Сукин сын. Что теперь будет с моим макияжем.
Он шагнул ей навстречу и крепко сжал в объятиях.
— Я так рада, что ты здесь, и ненавижу за то, что ты заставил меня расплакаться, и теперь на собственной свадьбе я буду выглядеть как пугало.
— Пугало? — Он слегка отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. — Черта с два.
— Трейс. — Шантел откинула волосы с его лба. — Мы всегда знали, что настанет день, когда ты приедешь, но лучшего дня и не придумаешь. Господи, неужели у тебя нет носового платка?
— Мадди уже им воспользовалась.
— Логично. — Она вытерла слезы ладонью.
— Это Джиллиан. — Мадди буквально втолкнула ее в комнату.
— О? — Шантел подозрительно вскинула бровь. — Как поживаешь?
— Я не хочу вас беспокоить.
Услышав знакомый акцент, Шантел улыбнулась:
— Думаю, мне лучше пойти вниз или…
— Она приехала вместе с Трейсом, — встряла в разговор Эбби.
— Правда? — Тройняшки переглянулись. — Ну, разве это не мило? У тебя отличный вкус, Трейс. — Шантел взяла Джиллиан за руки. — Прости, что не могу сказать того же о тебе, но шампанское сейчас придется в самый раз.
— Я принесу.
— Ради бога, Мадди, я попрошу кого-нибудь из прислуги. В твоем положении тебе не стоит носиться взад-вперед по лестнице. Спускайтесь в гостиную. Квин не появится в этом крыле, так что я не рискую попасться ему на глаза до начала церемонии. Я спущусь, как только приведу себя в порядок. — Она коснулась руки Трейса: — Пожалуйста, побудь со мной.
— Конечно. — Он поспешно взглянул на Джиллиан, но та уже выскочила из комнаты вместе с сестрами.
— Мы так по тебе скучали, — сказала Шантел, оставшись наедине с братом. — У тебя все в порядке?
— Да, а что?
Взяв его за руки, Шантел присела на кровать.
— Я всегда думала, что ты вернешься домой либо на щите, либо под щитом.
Он принужденно рассмеялся:
— Прости, но ты не угадала.
— Я не стану спрашивать, чем ты занимался, но я должна спросить, останешься ли ты.
— Я не знаю. — Он подумал о Джиллиан. Мне хотелось бы.
— Хорошо. Но сегодня ты здесь. Я терпеть не могу сентиментальную слякоть, но не могу и передать, как это много значит для меня.
— Ты снова начинаешь плакать и можешь превратиться в пугало.
— Я знаю. Ты всегда был…
— Шантел, Рид сказал, что я нужна тебе. Я пыталась избавиться от нападок твоего отца… — Молли замерла посреди комнаты.
Трейс думал, что готов к тому, чтобы снова увидеть ее. Она слегка постарела, но все равно не казалась пожилой женщиной. Она изменилась, но каким-то образом осталась прежней. Она когда-то ругала и утешала его, шлепала и ласкала его, когда это было необходимо. И Трейс вдруг почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой.
— Мама…
Она не хотела плакать. Глупо просто разрыдаться, не сказав ни слова. И, проявив недюжинную выдержку, которая не раз спасала ее за долгие годы кочевой жизни, она лишь глубоко вздохнула.
— Дай мне посмотреть на тебя. — Трейс был худощав, но он и прежде отличался стройностью, как его отец. Как же он похож на отца! — Как хорошо, что ты вернулся. — Она шагнула к нему и стиснула в объятиях. — О, Трейси, как хорошо, что ты вернулся.
От нее пахло как прежде. Теперь она казалась меньше ростом, стройнее, но пахла она все так же. Он зарылся лицом в ее волосы и вдыхал ее запах.
— Я скучал по тебе. Мама, прости меня.
— Не надо сожалений. — Крепко обнимая его, она горячо произнесла эти слова. — Не надо сожалений. И лишних вопросов. — Она улыбнулась ему. — По крайней мере, пока. Я собираюсь потанцевать со своим сыном на свадьбе дочери. — Она протянула руку Шантел. Некоторые молитвы все же были услышаны.
— Молли! Во имя всего святого, куда ты подевалась? Эти так называемые музыканты не знают ни одной ирландской мелодии.
Молли почувствовала, как напрягся Трейс.
— Не повторяй прежних ошибок, — произнесла она суровым тоном, который он хорошо помнил.
— И как наша дочь могла нанять команду этих болванов? Молли, где ты, черт подери?
Он влетел в комнату, как всегда летал по жизни — уверенной, танцующей походкой. Фрэнк О’Харли редко спотыкался, но на этот раз он едва не упал, увидев сына.
— Пойду узнаю насчет шампанского, — быстро сказала Шантел. — Мама, я хочу тебя кое с кем познакомить. Пойдем, я тебя представлю.
Взглянув мужу в глаза, Молли направилась к двери.
— Я всю жизнь тебя любила, — тихо сказала она. — И буду любить, какую бы глупость ты ни совершил. Не разочаровывай меня, Фрэнк.
Фрэнк откашлялся, когда за ней захлопнулась дверь. Мужчина не должен испытывать чувство неловкости в присутствии собственного сына. Но он ничего не мог с собой поделать.
— Мы не знали, что ты приедешь.
— Я и сам не знал.
— Ты по-прежнему свободен, как вольная пташка, да, Трейс?
Трейс сжался.
— Похоже на то.
— Именно этого ты всегда хотел. — Он не собирался этого говорить, но слова вылетели прежде, чем он успел остановиться.
— Ты никогда не знал, чего я хочу. — Черт подери, зачем они начинают сначала этот спектакль? — И никогда не хотел знать. Ты хотел лишь, чтобы я был тобой, а я не мог этого сделать.
— Это неправда. Я всегда хотел, чтобы ты оставался самим собой.
— Когда это соответствовало твоим критериям.
Трейс уже направился к выходу, но тут вспомнил, что сказала Джиллиан. Он должен помириться или хотя бы сделать попытку. Он остановился в нескольких шагах от отца и взъерошил волосы ладонью.
— Я не могу и не стану извиняться за то, какой я есть, или за то, что я сделал. Но мне жаль, что я разочаровал тебя.
— Постой. — Фрэнк поднял руку. Еще минуту назад он испугался, что снова потеряет Трейса и уже никогда не сможет вернуть его. Долгие годы он сожалел о том, что между ними произошло. — Кто сказал, что ты меня разочаровал? Я никогда этого не говорил. Просто я был зол и обижен, но ты никогда меня не разочаровывал. Я не хочу, чтобы ты это говорил.
— А что ты хочешь услышать?
— Двенадцать лет назад ты кое-что сказал мне. А теперь настала моя очередь. — Он выпятил подбородок. Фрэнк тоже облачился в смокинг, но на нем он выглядел как театральный костюм. Трейс готов был поспорить, что в его ботинки вставлены пробки, как в пуанты у танцоров балета. Он надеялся, что так и было.
