Ознакомительная версия.
— Так... Ни о чем.
Не могла же я сказать ему, что с ужасом жду того дня, когда приедет моя сестра.
И вот этот день настал. В субботу во второй половине дня появилась Ритка с детьми. Встречать их мне не пришлось. Они прекрасно добрались на такси. Все равно их багаж ни за что не поместился бы в крошку «пиканто».
Они прибыли в начале шестого.
— Ой, какая загорелая! — завизжала Ритка, увидев меня на террасе.
Мы поцеловались. Дети повисли на мне с обеих сторон.
— Погода хорошая? Куда ты ездишь купаться? Лиза, подожди, не дергай меня. Урания тебе помогала? Перебоев с электроэнергией не было? Алекс, отойди от бассейна... не знаю, в какой сумке твоя машина... подожди же ради бога, дай хоть руки помыть.
С первого взгляда стало ясно, что конъюнктивит Алекса никуда не делся и что это бесит Ритку не меньше, чем самого Алекса.
— Нам надо было приехать раньше, — говорила она, вытряхивая шмотки из чемодана. — Хоть сменили бы обстановку. А то уже все на нервах. С утра до вечера капли, глазные мази, и все без толку. Что понимают эти врачи.
Борьба с конъюнктивитом, во всяком случае такая, какую мне пришлось наблюдать в течение последующих двадцати четырех часов, могла обескровить кого угодно, не только несчастную мать двоих избалованных детей. Преследование Алекса, орущего благим матом и сметающего все на своем пути. Укладывание его, орущего все громче и громче, на кровать и удерживание в горизонтальном положении. Уговоры, угрозы, гнусный шантаж. Закапывание, производимое по три или даже по четыре раза, поскольку попасть ему в глаз с первого раза не было никакой возможности. И наконец, после завершения процедуры, еще час оглушительных воплей маленького тирана, кипящего от бешенства и унижения.
Но окончательно Ритка доконала меня своим заявлением о том, что ее ребенка сглазили. В шесть вечера в воскресенье я сбежала из этого дурдома, и вскоре мы с Нейлом мирно попивали кофе в таверне на берегу моря. На пляже в бухте Дамнони, как всегда, было полно народу. Немцы, итальянцы, англичане... Все русские оседали на северном побережье, в отелях категории «de lux».
— Даже когда он молча занимается своими делами, — жаловалась я, закуривая одну сигарету за другой, — я то и дело вздрагиваю в ожидании дикого крика. Представляю, какая из меня получится хорошая мать. Если вообще получится, в чем я лично сомневаюсь.
Нейл немного подумал.
— Сколько ему лет?
— Три с половиной года.
Столько же, сколько его сыну, сообразила я, уже ответив на вопрос.
— Он любит тебя?
— Ну... надеюсь. Во всяком случае, когда я бываю у них в гостях, он всегда просит меня почитать ему на ночь. В другое время это делает его мать.
Нейл помолчал, глядя в окно.
— Он пойдет с тобой на пляж? С тобой вдвоем...
— Думаю, да. С утра он уже просился, но Ритка не отпустила.
— Сделай так, чтобы отпустила. Но девочку с собой не бери. Приведи только мальчика.
Я проснулась от истошных воплей племянника. Он орал вдохновенно, с полной отдачей, как умеют только маленькие дети. Когда на мгновение умолкал, чтобы набрать побольше воздуха, становились слышны Риткины льстивые увещевания и плеск воды в раковине.
Обычная беда. Слипшиеся за ночь ресницы не дают Алексу открыть правый глаз, что само по себе неприятно, а столь энергичное умывание только усугубляет его злость и страх, потому что за ним, как он уже убедился на горьком опыте, неизбежно следует закапывание.
Ритка несет его по коридору в детскую. Он орет и, судя по всему, активно сопротивляется.
Со вздохом я сажусь в постели, минут пять тупо пялюсь в окно, за которым сияет солнце и надрываются цикады, потом накидываю халат и иду умываться. Вот таким теперь будет каждое утро. Нежные рассветы в объятиях прекрасного юноши уходят в область преданий.
Когда я появляюсь на кухне с пожеланиями доброго утра и вымученной улыбкой на лице, Урания бросает на меня взгляд, полный немого сочувствия. Ритка нервно курит, положив ногу на ногу. Руки у нее трясутся. Закапать Алексу в глаз ей так и не удалось.
— Может, я попробую?
Из детской доносятся приглушенные рыдания несчастного, затравленного младенца.
Ритка смотрит на меня, как на буйнопомешанную, но не возражает. Нет сил. Только пожимает плечами: ну-ну, попробуй, а мы посмеемся.
Увидев меня с пузырьком капель в руке, очаровательный ребенок испускает пронзительный вопль и начинает молотить ногами по кровати.
— Погоди-ка, — говорю я как можно спокойнее и ставлю пузырек на тумбочку. — Не кричи так громко. Я пришла просто поговорить. А когда ты так кричишь, я даже сама себя не слышу. Веришь?
Алекс умолк и уставился на меня опухшими, покрасневшими от слез глазами. Правый вообще заплыл. Куда там можно закапать? Кошмар.
Я села к нему на кровать. Взяла его вздрагивающую горячую ладошку.
— Послушай, что я тебе скажу. Будешь слушать?
— Не хочу, — заявил Алекс гнусаво.
— А купаться хочешь? Купаться в море.
— Меня мама не пускает. — Алекс опять заревел.
— Хочешь, я возьму тебя с собой?
О таком счастье он не смел даже мечтать. Купаться без мамы, которая каждые пять минут кричит: «Немедленно вылезай из воды!», да еще без Лизы, которая то и дело норовит кинуть песком в лицо и присвоить самые красивые камешки.
— Лена, — угрожающе произнесла моя сестра, появляясь в дверях.
При виде ее Алекс снова взвыл. Я сделала предостерегающий жест и торжествующе объявила:
— Мы с Алексом уже обо всем договорились. Сейчас я по-быстрому закапаю ему в глаз, и мы поедем купаться. На машине. Я покажу ему одно замечательное место, где он сможет набрать много-много разноцветных камешков. Он искупается в море и завтра будет совсем здоров. Правда, Алекс? Так мы с тобой договорились?
— Да! Да! — заорал он во все горло, пока не начали поступать возражения от любящей матери. И, спохватившись, спросил: — Ты закапаешь маленькую капельку?
— Самую маленькую капельку на свете, — заверила я.
— Очень быстро?
— Очень-очень быстро. — Давая все эти обещания, я уже подносила пузырек к его перепуганной мордашке. — И сразу купаться. В самую прекрасную бухту на всем побережье. Мы никому ее не покажем — ни маме, ни Лизе. Это будет наш с тобой секрет.
— Эй, а ты не хочешь обсудить это со мной? — подала голос Ритка.
— А какие у тебя могут быть возражения?
— Это все-таки мой сын, не так ли?
— Ну да. Твой сын и мой племянник. Или я не твоя сестра?
Алекс заупрямился. Он не хотел сдаваться, покуда мы не придем к согласию.
Ознакомительная версия.
