Карла озадаченно смотрела на него. Она ожидала, что Джек будет возражать, скажет, что давно решил успокоиться, осесть, начать размеренную жизнь, объявит своим идеалом трубку, тапочки и халат, примется горячо убеждать ее, что отныне и навсегда он другой человек — сама надежность и рутина. Короче, идеальный муж и идеальный папаша для Франчески.
— В таком случае, говорить больше не о чем, — пробормотала Карла. Плечи ее поникли. Она растерялась. — Добавлю только, что Франческе нужен нормальный дом, нормальный отец, иными словами, здоровая семья. Ради своей любви я не стану жертвовать ребенком.
— Ясно, — жестко произнес Джек. — Ты высказалась? Теперь моя очередь.
— То есть?
— Теперь моя очередь расставить все акценты. Око за око. Исправь меня, если я ошибусь. Ребенку нужен режим, надежный дом, устоявшийся образ жизни, так?
— Разумеется.
— Ради этого все потребности родителей должны отходить на второй план, так?
— Н-ну… да…
— Мисс Де Лука, как воспримет ваша дочь постоянные переезды? — Карла вздрогнула. — Не будет ли это для нее чрезмерной нагрузкой? Оправданно ли ваше решение всюду возить ее с собой. И если оправдано, то чем?
Молчание.
— Быть может, — безжалостно продолжал говорить Джек, — дети гораздо гибче, чем мы, взрослые, думаем о них? Быть может, она предпочтет иметь счастливую и довольную мать, чем унылую жертву и мученицу, которая кусает себе локти, сокрушаясь о потерянном? Быть может…
— Прекрати! — крикнула Карла. — Ты передергиваешь мои слова!
— Нет, дорогая, я цитирую их! Все, абсолютно все, что ты только сказала здесь, все разоблачения и обвинения можно с тем же успехом применить и к тебе. Что, страшно признаться в этом? А зря, это очевидно. Первое доказательство — твоя работа, карьера. Еще не имея ролей, ты категорически отреклась от «нормальной» работы — контора, стол, жалованье. Вместо этого ты металась в поисках интересненького, ты бросалась на любой вызов, жаждала риска и высоких ставок — точь-в-точь как это всю жизнь делаю я. Теперь возник этот проклятый телесериал. Какие же блага тебя ждут? Я скажу — бесконечные переезды, дикий съемочный график, суета, гонка на износ. Вот она — твоя размеренная жизнь. Но ты в восторге от нее. Как же — такая партия в игре! Такой вызов! Выбраться из этого ты можешь кинозвездой, верно, но есть и другие варианты, не дай Бог, конечно. Провал — и все твои лучшие сцены окончат дни в мусорном ведре монтажной. Шоу-бизнес никому не дает никаких гарантий. Вот она — твоя уверенность в завтрашнем дне. Ты хоть на минуточку задумывалась, что будешь делать в этот же день через год? Наивный вопрос. Так далеко ты не заглядываешь, потому что тебя интересует только то, что происходит в настоящий момент, сегодня, сейчас. А знаешь почему? Потому что тебе нравится так жить, более того, ты иначе не можешь. Собственный адреналин — наркотик для тебя, ты начинаешь загибаться, если нет постоянных выбросов его в кровь. Ты давно на этом крючке — точь-в-точь как я. И не морочь голову себе и другим, будто бы мечтаешь о спокойной, тихой жизни почтенной мамаши и супружницы. Ты далека от этого, так же как и я. Тебе никогда не приходило в голову, как мы с тобой похожи? — потребовал ответа Джек, до боли сжимая ее руки.
Похожи? Они с Джеком похожи? Что за вздор! Карла спешно подыскивала слова, чтобы начать негодующую речь, но тщетно… не было таких слов. И она вдруг поняла, что долго и гневно обличала в Джеке то, что давно замечала в себе. Замечала, но не решалась признать.
— Да… но, — неуверенно заговорила она, — но ты же… мужчина!
— Неужели ты обратила на это внимание?
— Я хочу сказать… то есть… о господи, да, да, я сама себя обманывала. И обманула. Я вообще не имею права называться матерью. Театр для себя я поставила на первое место, бедная Франческа далеко-далеко позади. Всю жизнь я только и занималась тем, что ищу самооправдания. Мне нужно было утихомирить угрызения совести — и все. Да, да, да, я как всякая актриса эгоистична до безумия.
— Минуточку. Ты актриса, но не «всякая». Ты талантлива. Ты самобытна. Ты искренна. Так за это и держись и никогда не извиняйся — тебе есть чем гордиться. А Франческа… ты просто верь ей. Она ради тебя вынесет еще не такое. Не совершай больше ошибки, какую уже сделала с неким Фитцджеральдом. Любовь способна на многое. Дочь любит тебя.
Джек увидел слезы на глазах Карлы, и его будто ударило: к черту все слова! Они звучали так неуклюже, неуместно, напыщенно. Джек знал, что можно обойтись и без них. И поцеловал Карлу. И это стало образцом красноречия.
Все было в том поцелуе — казнь, месть, мольба, прощение. Все ощутили женские губы — жадность и щедрость, чувственность и сдержанность, откровенность и робость. Карла упивалась этим вкусом — знакомым, дурманящим вкусом любви, она наслаждалась запахом счастья. Запахом Джека. Не стало боли, только жажда. Не стало страха и отчаяния, только покой. Обнявшись, мужчина и женщина замерли — смиренные и покаянные. Они ждали счастья. Время исчезло.
— Тебе пора, — сказала Карла, когда оба вернулись к реальности. — Франческа вот-вот будет дома. Я не хочу, чтобы вы сейчас встретились. Мне надо подумать, как подготовить ее.
— Когда мне прийти в таком случае? — спросил Джек, заставляя себя проглотить досаду. — Завтра?
Вот он, Джек, мелькнуло у Карлы. Стремителен и настойчив как всегда. Он не умеет терять время на церемонии, когда можно выиграть уже в первом раунде.
— Нет. Не торопи меня. Хотя бы несколько дней. Я позвоню. В офис. Прошу тебя, Джек.
Опять осечка, огорчился он, страшась новых дней ожидания и неуверенности. Вдруг она не позвонит? Вдруг передумает? Ему не терпелось увидеть Франческу. Но Карла была права. Он как танк рвется вперед, подминая все и всех. Если им предстоит жить вместе, то надо учиться и движению на маленькой скорости.
— Хорошо, — вздохнул он. — Но пока ты будешь думать, помни об одном: быть моей женой непросто. Это тебе не театр. Но именно поэтому ты будешь чертовски хороша в этом качестве.
Джек улыбнулся, заметив про себя, что Карла, как и он сам, не создана для легкой жизни.
Карла считала, что Джек пренебрежительно отнесется к ее просьбе и позвонит сам. Неужели будет ждать? Немыслимо. Она несколько раз на дню прокручивала пленку автоответчика (это новшество недавно появилось у нее в доме, иначе телефон трезвонил бы беспрестанно). Ждала его звонка. Но в комнате раздавались голоса кого угодно, только не Джека. Сначала Карла впала в уныние — наверное, у него масса других важных, интересных дел. Наверное, вокруг него толпы друзей и поклонниц, с которыми все ясно и просто. Потом его молчание стало задевать ее — цену набивает! И только позже пришло запоздалое озарение — это же комплимент! Он уважает ее как личность, как женщину. Он обещал. Он ждет.
