От концентрации повышенного внимания я еще более дергаюсь и рада спасительной ладони Мака, сжимающей мои пальцы в качестве моральной поддержки. Только после бокала вина я немного расслабляюсь и уже почти спокойно рассказываю, где я учусь, краснею, обманывая насчет работы, и повествую о нашей с Маком встрече спустя столько лет после окончания школы.
Когда перед сладким столом мы остаемся наедине и Макар, воспользовавшись моментом, притягивает меня к себе и начинает целовать мою шею, я отчетливо понимаю, что больше не могу так и надо завязывать с этим фарсом. Если знакомством с родителями парень решил подтолкнуть меня к близости с ним, то он катастрофически ошибся. Прозрев и увидев серьезность его намерений, я лишь осознала всю нелепость и безысходность нашей ситуации и призналась самой себе, что в ближайшее время я не смогу избавиться от чувств к Марку и сомневаюсь, что получится, перешагнув дружеские отношения с Макаром и сломав себя, отдаться ему полностью. Мне изначально не надо было вестись на его провокации и торопить события. Для того чтобы нормально вступать в новые отношения, сначала необходимо разорвать все нити старых, и только после откровенного разговора с Марком и окончательной точки в нашей истории можно будет начинать строить новые.
Если Мак готов ждать, когда все это случится, то я буду рада, если нет – я пожелаю ему счастья с другой, но так как есть сейчас – неправильно. Теперь я точно знаю: клин клином вышибают – неправильная теория!
41 глава. Нелицеприятная правда.
Смотрю перед собой зависшим взглядом в колодец прошлого и холодею от предчувствия чего-то плохого, будто ожидая, что, как в детской сказке, оттуда вылезет злодей и утащит меня в свое царство. Может, эта реакция на запланированный на завтра разговор с Макаром или на ответы, которые в ближайшее время я хочу получить у Марка. Не знаю, но мое будущее сейчас настолько зависит от прошлого, что это пугает. Я не люблю неизвестность и сюрпризы, мне по вкусу скучная, спокойная предсказуемая жизнь.
Надя касается плеча и ловит мой взгляд в отражении.
– Пора.
Киваю, встаю. Я сегодня настолько углубилась в себя, что не слышала привычного щебетания девчонок, их подколки и смех, не заметила обычную проверку Мегеровной перед выходом в зал, да и, собственно, не видела никого, даже свое отражение в зеркале и готовилась автоматически выверенными движениями.
Музыка, гости, атмосфера порока, въевшаяся в стены. Меня уже давно ничего не шокирует и не удивляет, но я по-прежнему не чувствую себя частью происходящего. Я все та же белая ворона, только измазавшая перья черной краской. Я чужая на этом празднике соблазна. А еще ко всем этим ощущениям примешана едкая, горькая, разъедающая ностальгия по тем временам, когда я проводила с Марком на диване рабочие ночи и не понимала, как была счастлива разделять с ним свои часы и минуты.
Сквозь пространство и субстанцию моих мыслей прорывается звучание псевдонима: Ассаль, и я, нацепив улыбку, направляюсь на сцену.
Музыка – моя отдушина, и несмотря на то, что танец, который я исполняю, развратный и провокационный и каждое движение испачкано похотливыми взглядами гостей, он единственный спасает меня в моей работе. И пусть глупая гордость не позволяет открыто сказать Марку о моих чувствах словами, зато каждый раз, выходя на сцену к шесту, я признаюсь в любви бывшему мужчине языком движений, пытаясь напомнить ему о наших былых безумствах, о страсти, сжигающей когда-то. Я знаю, что он смотрит на меня, я ощущаю его взгляд и надеюсь: он поймет крик моей души, и мы сможем состыковаться и начать необходимый нам обоим откровенный разговор.
Овации, не особо культурные фразы, и я направляюсь собирать благодарность от гостей. Прилипшая улыбка, напряженное тело, пополняющиеся бумажки на кружевной полосочке стринг и неожиданный испепеляющий взгляд, от которого замирает дыхание.
– Мак… – беззвучно выдыхаю я и теряюсь, испуганно смотря в голубую радужку на глазах, утопающую в штормовой темно-синей бездне зрачка.
Музыка перестает бить по барабанным перепонкам, алкоголь улетучивается из крови, как эфемерное вещество, щеки нещадно палят от вылезшей наружу нелицеприятной правды. Хочется прикрыться или убежать, чтобы перестать быть объектом этого похотливо-презрительного сканирования моего практически голого тела…
– Я потом… я объясню, – наконец выдавливаю сбивчивое бормотание и пытаюсь вложить в свой взгляд все раскаянье, на которое только способна.
– Зачем же потом?! Я хочу сейчас, – холодно выплевывает он.
Кошусь на компанию ребят, сидящих с Макаром на одном диване и с интересом наблюдающих за нами. Некоторых я смутно узнаю – они были на его дне рождения – и объясняю:
– Сейчас я не могу. Я работаю.
– Ну да, шлюхой!
Проглатываю колкость, отворачиваюсь, но парень хватает меня за руку и резко дергает к себе так, что я падаю на диван рядом.
– Как там это у вас называется? Освобождение?! Я покупаю тебя!
В его взгляде бешеным пламенем пляшет сжигающая здравый смысл ярость. Он темный, злой, сумасшедший. Мне неуютно и страшно. А еще я чувствую запах алкоголя и замечаю, что выпито немало, и страх наполняет меня полностью.
Однозначно, сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений. Макару надо протрезветь, а нам обоим не мешает прийти в себя от неожиданной встречи. Необходимо, чтобы мысли, испуганно разбредшиеся в разные стороны, вернулись на свои места, а шторм в его душе утих.
– Мак, не сердись. Я все объясню, – шепчу я, но сквозь стену злости, которой он отгородился от меня, моим словам не пробраться: они разбиваются и не доходят до его сознания.
Макар притягивает к себе резким рывком, грубо хватает за подбородок, больно впиваясь пальцами, и ударяется губами о мои губы. Я ощущаю его разочарование, обиду, злость и понимаю: все действия парня направлены на то, чтобы отомстить мне за эти обжигающие чувства и сделать еще больнее, чем ему.
Улучив момент, когда его хватка ослабевает, я вскакиваю с дивана и направляюсь в сторону служебного помещения, с ужасом замечая, что он следует за мной по пятам. Спасительная дверь, коридор, ведущий в гримерку. Здесь я чувствую себя в безопасности. Сюда не входят посторонние. Прислоняюсь к стене, скидываю стрипы и пытаюсь отдышаться, но неожиданно в дверном проеме появляется Мак. Я вижу его потерявший благоразумие взгляд и мгновенно, не тратя время на раздумывания, снова стартую, и несусь от своего преследователя. Коридор, поворот направо, еще один… Это похоже на ночной кошмар и не может происходить на самом деле, но, ударившись об угол стены, повернув и почувствовав явственную боль, осознаю, что это не сон и меня действительно преследует злой, принявший лишнего парень.
Слышу его шаги, его тяжелое дыхание совсем рядом, и страх новой волной цепляется за мое тело липкими ладонями, сбивает пульс, мешает двигаться. Практически у двери в гримерку Макар все-таки настигает меня. Он резко хватает за руку, и я со всего размаха бьюсь о крепкое тело парня. В его глазах презрение, сдобренное похотью, в его движениях ярость, перемешанная с нетерпением. Я осознаю, насколько это опасные сочетания, и мне жутко. Пытаюсь отстраниться, вырваться, но он припечатывает меня своим телом к холодной стене и начинает скользить по коже жадными руками. Чувствую отвращение от жалящих прикосновений, панику оттого, что понимаю: сейчас я не смогу остановить его словами или обещаниями, и подступающие к глазам слезы.
