— Ваньку резать не дам! Пусть лучше я к праотцам…
— Ахахахахрррр, — рысь ржёт?! — Я же говоррррю: пррривязалась к вам обоим. Не хочу рррезать твоего самца. Печать лежит в нужной сторрроне. Ему пррросто надо лечь на камень.
— Нет, милая, печать у него запаяна обратной стороной. Так влилась, все рельефы внутри, — грустно исправляю удалые речи рыськи.
Животное потупливает морду, вернее, всё моё лицо вместе с её мордой потупливается. Я чувствую стыд и сожаление. Ну, что она сейчас мне расскажет?
— Я… виновата… убежала с печатью, выхватив её у Нибирру в тот ррраз… Потом попалась, он сожррррал все мои жизни, пррришлось убивать… моего носителя и стекать к Матерррри.
— Стекать? — оторопело переспрашиваю свою растерянную собеседницу.
— Да… кррровавым дождём под камень. Ты — вторррой носитель. Последняя надежда Матери. С большим трррудом возвррращалась. Аррриф помог по старррой памяти и Шустая.
— Они же убийцы? Они же предали нас?! — возмущённо переспрашиваю, но ответ не заставляет себя ждать.
— Нет. Они его адепты, пррредавшие своего создателя ррради своей любви. Их убили, но … пррросто я вытащила их из его грррота.
— Они же нас вот прям сейчас продали! Дождались, пока Ванька уйдёт…
— Нет, — упрямо опровергает рысь. — Часть их сознания осталась навечно у Нибиррру, поэтому, он смог найти их и воздействовать.
— Но как же…
— Слушай! Я тут исповедуюсь тебе! Не отвлекай! — протяфкала собеседница, затыкая град вопросов. — Итак, я убила своего перррвого носителя, ты это услышала?
— Да, ты же объяснила, что если остаётся одна жизнь, её забираешь ты. Вопросов с этим у меня не возникает.
— Ну и ладушки, — хмыкнула хищница. — Ты же имеешь представление о магнитах?
— Они притягиваются.
— Угум, плюс с минусом. А что делают минус с минусом?
— Отталкиваются, это же общеизвестно!
— Молодец! — мысленно сверкает глазами рысь. — А теперррь осознай: печать — это магнит.
До меня медленно доходит всё, что происходило с аниматами за последние сотни лет! Перед глазами пролетает тело отца, приложившего печать на алтарь, острые камни вокруг… Боги!!! Это же… глупейшая ошибка! Никто не догадался перевернуть печать гладкой стороной! Все пытались совмещать рельефы!
— И ты… молчала?!
— Я могу разговаривать только с тобой, но и это умение появилось перрред твоей смеррртью.
Мы замолкаем, грустно оглядываем лапу и ногу, я шевелю пальцами, левая сторона тоже изящно вытягивает коготки.
— Классные, так скучать буду, — сообщаю рыси. — Я люблю тебя.
— А я — тебя, — грустно хрипит хищница в ответ. — Пррривыкла — сил нет.
Я вдруг чётко вижу морду своей рыси. Белая, пушистая, с удивительными голубыми глазами и вертикальными зрачками.
— У тебя голубые глаза?
— Должны были быть жёлтыми, но ты выпендрррилась, и они стали голубыми, — хмыкает красотка.
На этом наша душевная беседа заканчивается. Толща падающей воды истончается, пропуская чёрное щупальце.
— Идите-ка сюда, мои девочки, я вас тоже ооочень люблю! — гремит голос бога. Упс… он нас слишком быстро нашёл.
Щупальце дёргает за обросшую лапку, тянет из-под воды. Когда голова попадает под водный поток, непроизвольно вскидываю её, судорожно пытаясь глотнуть Н2О, просто хочу почувствовать перед возможной смертью вкус прохлады и тайги.
Тёмное рыло начинает приближаться, опять вытягиваясь трубочкой. А у меня полный рот воды! Глотнуть не могу, слишком холодная и… много её как-то! Поэтому перед погружением в чёрную пасть со всей дури выплёскиваю с фырканьем. Как мама моя делала, если утюг в гостинице оказывался без парогенератора.
— Пффффффф.
— Что за… ТЕМЕННАЯ ЗАДНИЦА! — дурниной орёт Нибиру, вновь отшвыривая нас от себя.
— Ничего себе! — восхищённо мурлычет рысь. — Откуда ты узнала, что ему в пасть хорррошо бы водички налить? Ты смогла сохррранить жизнь, хоть болтающуюся половинку мы и потеррряли. Молодееец! Нам совсем немного вррремени бы выигрррать!
Что говорит моя упоротая рысь, я слабо понимаю. Вижу, как чёрный силуэт, всё ещё в частичках плоти охотника, блюёт чем-то зелёным прямо на ударь-камень. Вот урод, никакого почтения к святыне!
— Может, шланг организуем и промоем его полностью? — серьёзно переспрашиваю сидящую во мне хищницу.
— Да знал бы где — соломку б подстелил, вррроде так говорррят? Где, блин, мы шланг искать будем?
Стоим по колено в воде и дружно тупим. Но то, что разворачивается дальше, замечаем синхронно.
— Они здесь! — шипит рысь, углядев огромную чёрную воронку, выходящую прямо из-под камней. — Целая армия! Урррр, как нам справиться?
— Они здесь! — неверяще произношу одними губами, увидев замечательную воронку золотого цвета, выходящую красивым каскадом из-под воды. Сердце пропускают пару ударов, на глаза набегают слёзы, а губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Ведь первым из красивой воронки выходит он… Мой Ванька Вершинин.
Глава 37
Капсулу с жирным, позолоченным и весёлым слизняком я сразу передал Сумеречной.
— Чего это он такой радостный? — киваю на паразита, спрашивая скорее для того, чтобы просто успеть сделать вдох-выдох перед финальным раундом. Надо спешить! Раздирает сердце, мышцы корёжит отжуткого напряжения, шерсть нихера назад не заползает. Броня — на мне. Чувствую, что Аня в ядрёной опасности, и времени у неё совсем мало!
— С чего ты взял, что он радостный? — заторможено переспросила Ави, с любопытством осматривая слизня. — Вполне себе, кхе, золотой слизняк.
— Эййй, кровь качайте, я нажрался шоколада, мороженого и выпил принесённой гусиной крови… — веско вещает ворон.
— Дашка, ты где гуся нашла? — озадаченно интересуется Шоно, весь уже при костюме и с палкой с этой со своей, у Кира тоже такая же в руках.
— Да не гусиная это кровь! — сконфуженно жмёт плечами Дашка, а щёки алеют, словно маки. Уж не влюбилась ли в волка? Да неее… мелкая ещё для чувств… хотя… НАФИГ! Сейчас не до этого!
— Ну куриная! Дрянь блядская! — продолжает крыть Артур.
— Ворон! Клюв помой от грязи, дети здесь! — орёт Шоно, хм, почему-то уже не хочу называть его дурацкими кличками, наверное, чую в нём хорошее? Всё равно пошёл в жопу! Он Аньке снимок помогал верстать, тот самый, который мне вынес мозг напрочь. Себя, хера серого, блондином тогда зафигачил, сучара!
— Так, дальше что? — темп, темп, темп! А то за светскими беседами я проебу свою жизнь, свою Аню.
— Даша, кровь бери, видишь, пациент готов, — говорит Сумеречная, продолжая рассматривать слизня. — Хм, действительно какой-то радостный…Кир, Шоно, начинайте камлать. Первой пойду я…
— Нет! Первым пойду я! — твёрдо решил не уступать даме в этом вопросе. Если что, пусть убивают меня. — Ты неси капсулу, она одна, кстати, вторую…
— Вот он и веселится! — прерывает меня Ави, не обращая внимания на мой уничижительный и виноватый тон. — Эксклюзивным, нужным себя чувствует! Полагает, что его хранить будут! Хм, хорошо бы!
Мы входим в круг из вороньей крови, два шамана — в наших рядах. Волк сосредоточен, на голове нечто грандиозное и внушающее почтение. Он шепчет молитвы, лишь чуть позвякивая колокольчиками посоха. Совсем другое дело, Кир! На мальчишке лёгкая парка и то ли накидка, то ли плащ его матери, он молчит, закатив глаза, но посох в его руках начинает воистину дьявольский танец! Вскоре скорость прокручиваемого Киром предмета набирает такие обороты, что я не могу различить границы. Появляется нечто радужное и яркое, совершенно не похожее на все порталы, в которых мне удалось побывать.
— Ломаю! — резко завершает обряд волчара. И направляет свой посох прям в середину крутящейся бездны.
Я вижу её! Анька, наполовину пушистопопая, стоит по колено в воде, хвостик-пупочка, нервно бьёт по поверхности, создавая лёгкие круги вокруг неё. Всё! Нахер! Слишком велико искушение! Я не выдерживаю, не слушая окриков, не чувствуя рук и даже чьих-то лап, иду к ней! И нунган меня дери, если на лице любимой мне не видится радость от встречи!
