я есть. И только два ярких пятна: искусанные губы — дурная привычка, от которой я уже и не пытаюсь избавиться, и лихорадочно блестящие серые глаза. Они так мерцают, что мне сложно выдерживать собственный взгляд, и я опускаю голову, переводя всё внимание на злополучное пятно на юбке. Пару минут уходит на то, чтобы его затереть, еще минут десять, чтобы высушить ткань под как нельзя кстати оказавшейся здесь сушилкой для рук. Пока держу юбку под напором теплого воздуха, в голове мелькают неприятные раздражающие картинки, из-за которых успокоиться не выходит никак: пренебрежительный колкий взгляд деда Дамира, отворачивающегося от меня, ехидная ухмылка Рамиля на заднем плане, терракотовые губы Наргиз…
Нет, я не обиделась, но пошли они все!
Отряхнув чистую теперь юбку, выхожу из ванной. Останавливаюсь в дверях гостевого домика, чтобы выудить из сумки пачку сигарет. Зажав зубами фильтр и одной рукой нашаривая в сумке зажигалку, обхожу дом, чтобы укрыться от любопытных глаз гостей и спокойно покурить с собой наедине. Кроссовки почти бесшумно ступают по гравийной дорожке, огибающей строение. Беззвучно чертыхаюсь, так и не находя зажигалку, и…резко торможу на углу дома, услышав впереди мужские голоса, так как один из них, низкий и будто бархатный, мне до боли знаком.
Сердце замирает, прежде чем заполошно стукнуться о ребра, аккуратно делаю еще шаг к повороту и прижимаюсь к стене, рассеянно касаясь пальцами шероховатой кирпичной кладки.
— Пап, прекращай… — фыркает Дамир, и голос его пропитан едким раздражением.
Почему-то сразу представляется, как он трет лоб, хмурясь, когда говорит это. Затаиваю дыхание, не желая обнаружить себя.
— Ты мне тут не папкай! — густо басит его собеседник, затем пара слов на не русском, выплюнутых сквозь зубы, а после следует вполне понятная мне речь, хотя я бы предпочла ее не понимать.
— Совсем охренел к деду тащить одноразовую бабу свою? Это тебе бордель что ли, я понять не могу! Что не двух? Не тянешь?! Сотрудница…
— Ну, знаешь, не тебе возмущаться по поводу приглашенных к деду сотрудниц! — тише огрызается Дамир.
— Э-э-э! Ты мне тут не путай! Я Анну привел, так я уже жил с ней! Любил, детей хотел! Знакомиться привел! Я не оттраханную в лесу где-то приволок между делом всей семье показать, что вот смотрите, не в руку стреляю!
— Может хватит, а?! Что такого-то?! Она — девушка мо…
— Девушка! Так и "девушкайся" сколько влезет, с семьей-то знакомить зачем? Вот скажи мне, мы ее еще хоть раз увидим, сын, а?
Вместо ответа слышится, как кто-то шумно делает затяжку и сплевывает слюну.
— Мы совсем недавно знакомы. Я…
— Во-о-от, — назидательно басит старший Керефов, перебивая, — Про это и говорю! Не думал, что придется именно тебе такие вещи объяснять. Зачем деда расстроил только? Он же ждет, о правнуках мечтает, старый уже…А ты ему…сотрудницу, которую он больше и не увидит никогда! А завтра кого? Массажистку?
Меня колотит с самых первых услышанных слов, но после пренебрежительно брошенной "сотрудницы" буквально разрывает. Уши закладывает, глаза застилает красной пеленой, и бешено бьющееся сердце толкает вперед…
— Всё, кончай, правда, пап! Это уже… — что-то там возмущается Дамир, но я не даю ему договорить.
Так и не вытащив изо рта сигарету, я выступаю к ним из-за угла.
Дам осекается, застывая от неожиданности, а старший Керефов переводит на меня такой же проникновенный, как и у его сына, тяжелый взгляд. От того, насколько они похожи внешне и, наверно, достаточно похожи внутренне мне становится дурно…
Черные глаза отца Дамира мажут по моего лицу и стопорятся на сигарете, торчащей у меня изо рта. Густые брови неодобрительно сходятся на переносице. Хочется вслух сказать, чтобы шел он на хрен со своим показательным осуждением, но вместо этого я расплываюсь в улыбке, достойной самой бесстыдной эскортницы и, виляя тазом, подхожу к грозному отцу, который уже точно никогда не будет мне свекром.
— Огоньку не найдется? — мурлычу, медленно перекидывая фильтр языком с одного уголка губ на другой.
Так и тянет добавить "папаня", но я держусь из последних сил. Тем более, что жертва моя явно шокирована итак. В черных глазах мужчины мелькает удивление, на мощной шее дергается кадык, и, перед тем, как чиркнуть у моего носа зажигалкой, Керефов старший посылает сыну, стоящему у меня за спиной, полный яростных вопросов взор. Лопатки начинает жечь от того, как сверлит их взглядом Дамир. Шестым чувством ощущаю, что он делает шаг ко мне.
Не оборачиваюсь. Пошел он…
Нагибаюсь к неверному язычку пламени зажигалки и прикуриваю из рук его отца.
— Спасибо, — выпуская сизый дым вбок, обольстительно нагло улыбаюсь снова и решаю представиться, — Женя.
— Тигран, — он щелкает крышкой зажигалки и убирает ее в карман.
Несколько томительных мгновений смотрит прямо мне в глаза, которые начинает непростительно щипать. Из последних сил держусь, не отводя взгляд и мечтая о том, чтобы белки не блестели достаточно очевидно.
— Я пойду, — Тигран отворачивается первый.
Кивает Дамиру и, засунув руки в карманы брюк, оставляет нас вдвоем.
Выдыхаю, прикрываю глаза.
И тут же бросаю сигарету прямо на идеальный газон и начинаю судорожно искать в сумке телефон. Пора вызывать такси.
Пока мои подрагивающие от кипящего внутри бешенства пальцы скользят по экрану, выискивая нужное приложение, Дамир подходит вплотную, останавливается строго напротив и устремляет на меня просверливающий насквозь взгляд. Я этого не вижу, так как не поднимаю головы, но чувствую, как печет моё склоненное над телефоном лицо. Боковом зрением ловлю, как Керефов достает из заднего кармана пачку, выуживает зубами сигарету и чиркает зажигалкой у самого моего носа.
— Слышала? — таким ровным тоном, что это скорее не вопрос, а утверждение.
— Неловко? — язвлю, демонстративно продолжая пялиться в приложение.
Отступает на шаг, чтобы выдохнуть дым вбок. Спасибо, что не прямо мне в лицо…
— Подслушивала, — с лёгким, почти насмешливым осуждением.
Не отвечаю, вбивая свой адрес. Всё равно, кроме "да пошёл ты" на языке ничего не вертится…
— Что ж не дослушала? — в низком бархатном голосе Дамира прорывается скрытое раздражение.
Не сдерживаюсь и отвечаю, выбирая способ оплаты поездки.
— А что? Дальше бы было интересней? Но вообще мне хватило…Благодарю.
На это Дамир протяжно страдальчески вздыхает, и мне малодушно хочется попытаться его придушить.
— Женька, это не стоит твоего внимания, — заявляет вдруг мне этот офигевший тип.
Я настолько впадаю в шок от его наглости и, похоже, чувства собственной непогрешимости, что даже всё-таки поднимаю на Керефова округлившиеся глаза.
Что? Он серьезно? Вот просто не обращать?!
Видимо, да, потому что Дамир вальяжно щурится и, криво улыбнувшись, продолжает, делая шаг ко мне и протягивая руку.
— Слушай, он вообще на
