- Во время переговоров с твоим братом я всё чётче понимал, что этот круговорот жести будет преследовать нас двадцать четыре часа в сутки. Я от этого устал. Было невыносимо видеть, что сделали с тобой цукановские уроды, - муж крепче сжимает руль и злится. Потерю ребёнка он тоже трудно переживал. По-своему, но всё же. - С Женей мы ничего не решили, договорились встретится позже, а дальше ты помнишь.
Давид осекается, поворачивает голову в мою сторону. Видит, как я сижу, вжавшись в сиденье. Тот страшный день теперь намертво высечен в моей памяти и если от рубцов на лице как от последствий аварии можно избавиться с помощью лазера, то от внутренних шрамов из воспоминаний прошлого убежать невозможно.
- В нас стреляли. Ты вылетела на дорогу, я был в отключке, когда нас обнаружил Руслан. Он прилетел за несколько часов до начала сходки. Именно Куратов и провернул всё то, что было дальше, объявив о моей смерти.
- Почему он никак не намекнул мне о том, что ты жив? Он же видел, как мне было больно?
Давид опускает ладонь на моё колено и слегка поглаживает. Я понимаю, что в таких вещах нет места сентиментальности и жалости. Один неверный шаг и всё сорвалось бы.
- За ним, как и за тобой тщательно следили. Почти постоянно. Ты летела через Лондон?
- Да, - киваю в ответ.
- Это для того, чтобы запутать, малыш, - произносит теплым голосом Давид. – Руслан иногда перегибал, но он правда всячески пытался доставить тебя сюда, чтобы обезопасить.
В голове проносятся кадры из морга. Мне казалось, что вот он – мой муж, но сознание, кажется, дорисовало всё вместо меня. Тот мужчина был просто похож. Они специально нашли такого и купили ДНК-экспертизу.
- Кто покушался на нас в Краснодаре?
- Это сделал Орлов, хотя Женя тоже наступал на пятки. Орлов плотно отслеживал каждый мой шаг, покупал людей вокруг меня. Личная помощница Нина сливала обо мне информацию, - произносит Юсупов. - Пришлось уволить её сразу же после того как мы с тобой развелись с достаточно нелицеприятными рекомендациями.
Сердце ухает в грудной клетке. О том, спал ли он с ней в то время, как мы были женаты спросить не решаюсь. Теперь я уверена, что нет.
– С Орловым мы уже разобрались.
Я слабо киваю и вспоминаю недавний выпуск новостей. Для меня не является новостью тот факт, что муж может убивать людей. Я приняла это давно и бесповоротно. Он не убивает слабых, не истязает беззащитных, лишь заставляет платить по счетам тех, кто этого заслужил. Око за око, зуб за зуб…
- А Женя? – спрашиваю сдавленным голосом.
- Его я не трогал, Кать, - отвечает Давид, когда переводит на меня свой взгляд и слегка прищуривается. - Его правда грохнули свои за то, что зарвался.
Вздох облегчения вырывается из моей груди. Давид не убивал моего брата и нам не придется жить с этим. Выходит, что никого из врагов моего мужа не осталось в живых? Он вернется в Россию и вновь продолжит заниматься контрабандой оружия?
Оглянувшись по сторонам понимаю, что Давид уверенно едет по улицам города в сторону дома. Конечно же, он знает адрес квартиры.
- Мы едем ко мне? – растерянно моргаю ресницами.
Давид кивает и поворачивает налево.
Напряжение во мне нарастает. У меня ещё столько к нему вопросов, но с чего начать я даже не знаю. Мне важно знать, что его приезд на остров — это не кратковременная командировка. Мне жизненно необходимо понять, что теперь в нашей жизни будет всё спокойно.
- Я покажу тебе квартиру, которую арендовала. Она небольшая, но очень уютная. Друзья Куратова помогли мне найти жилье моей мечты с двумя спальнями и просторным балконом, из которого видно песочный пляж и море, - голос дрожит, а волнение усиливается ещё больше, когда автомобиль тормозит у дома. – Ты же останешься? Не уедешь?
- Конечно останусь, Кать, - произносит Давид, поглаживая большим пальцем шрам на моей щеке. - Я ради нас с тобой умер и воскрес.
Пс. На моей странице вышла новинка "Право на отцовство". Присоединяйтесь, будет интересно)
Эпилог.
- Ульян, я уйду сегодня пораньше. Неважно себя чувствую.
- Конечно, Кать. Ты и правда какая-то бледная… Может к врачу?
- Обязательно, - натянуто улыбаюсь помощнице. – Если до завтра не станет лучше, то обращусь.
Я выхожу из кофейни и сажусь в такси, которые вызывала незадолго до этого. Тело бросает то в жар, то в холод, чуть позже и вовсе знобит. Возможно, виной всему постоянно работающий кондиционер в кофейне, но без него в тесном помещении просто не выжить: на Кипре сейчас не меньше тридцати пяти градусов.
Мимо меня проносятся знакомые улочки, дома, люди. Мгновение и мы проезжаем возле квартиры, которую я когда-то арендовала в одиночку. Сейчас у нас с мужем прекрасный дом на первой береговой линии. Давид сказал, что нам нужна жилплощадь побольше.
Водитель глушит мотор, принимает у меня оплату и желает хорошего дня. Муж утверждает, что мне нужно получить права, чтобы самостоятельно ездить за рулём, не пользуясь услугами такси, но я пока на это не решаюсь.
Заварив себе мятный чай, забираюсь с ногами на диван и любуюсь видом из панорамного окна. Иногда хочется ущипнуть себя, потому что мне кажется, что в этот момент я крепко сплю. Рядом море, спокойная жизнь и любимый мужчина, который на самом деле мой. Не для того, чтобы убедить кого-то, а потому что он сам этого захотел.
Грустная улыбка озаряет лицо, когда я вспоминаю с чего начинались наши отношения. Давид не собирался спать со мной и был твёрдо убежден в том, что я лишь временное исключение из его личного правила никогда не обзаводиться семьей. Порой я действовала глупо и необдуманно, но всегда руководствовалась своими искренними чувствами к мужу. Его я как любила сильно, так и продолжаю любить несмотря ни на что.
Легкая тошнота подкатывает к горлу, когда я тянусь к ореховому печенью. Неожиданная догадка о том, почему я весь день чувствую себя плохо пробирается в голову. Я же могу… Нет, это исключено. Давид никогда больше не заговаривал о детях, а я боялась тревожить его, потому что в нашем новом мире всё было слишком шатко и нестабильно.
Опрометью бросаюсь в ванную и начинаю искать там тест на беременность, который купила в свою первую задержку из-за смены климата. Тогда я увидела одну полоску, сейчас же мой рот вытягивался буквой О, потому что вторая полоска на тесте такая отчётливая, что не заметить её невозможно.
Я беременна. Снова.
Первая сорвавшаяся беременность до сих пор тяжелым грузом висит на сердце. Мне казалось, что мир под ногами рухнул, когда меня почистили и опустошенную привезли в палату. Возможно, я доносила бы до срока, если бы не стресс, перенесенный в стенах дома для пыток. Но что, если я просто не способна выносить и родить ребёнка и так будет с каждой последующей беременностью? Закрыв рот ладонью, сдерживаю громкий всхлип. Мне хочется плакать и смеяться одновременно. Мне страшно и радостно, грустно и весело. А ещё интересно, как на такую новость отреагирует Давид...
Телефон на стиральной машине оживает так резко, что я содрогаюсь. Но трубку снимаю сразу же, потому что мне звонит Давид.
- Кать, я сегодня задержусь, - голос запыхавшийся и немного нервный.
Сердце часто-часто стучит в груди. За тот год, что мы живем на острове, я сильно привыкла к постоянному присутствию мужа. Ему было сложно, я знаю. Непривычно просыпаться по утрам и знать, что вокруг больше нет врагов. Необычно гулять по городу без кобуры под пиджаком и присутствия охраны, ведь прежняя жизнь постоянно была под прицелом.
Юсупов варился в криминале долгих пятнадцать лет. Пришел в этот жестокий мир детдомовским мальчишкой со сложным детством. Отец Давида на его глазах убил мать. Что может быть хуже? После окончания муниципального заведения оказался в круговороте жестокости, больших денег и убийств, а после так сильно завяз, что выбраться оттуда получилось бы только с помощью собственной смерти, пусть и инсценируемой.
