в ней – пусто. Тогда медленно оборачиваюсь и в панике кричу так, что аж горло дерет.
– Илья! – подползаю к нему и сразу затыкаю обеими ладонями кровоточащую рану. – Ты… Ты что?.. Закрыл меня собой?
Он лежит слишком близко, хотя, когда я убегала, стоял в пяти, а то и десяти шагах. У него еще хватает сил рассмеяться, хоть и с хриплым кашлем, но все же. Я уже так сильно давлю на рану, но никак не могу остановить кровь, черт!
– Да просто дай мне сдохнуть, но пообещай, что сделаешь брата счастливым.
– Я тебе сдохну! – ору на него со слезами.
Где же подмога, почему никто за нами не приходит? Еще и урод-папашка убежал, как все не вовремя! Что мне делать теперь? Илья слабо улыбнулся и стал медленно закрывать глаза. Трясу его, не знаю, как еще заставить оставаться в сознании.
– Не закрывай глаза, не смей! Я тебе не разрешаю умирать!
– Я не спрашивал разрешения, – сипло, но он мне ответил, едва в обморок не падаю от облегчения.
– Где твой телефон? Нам в больницу нужно и как можно скорее! Где Тим? Где, блин, все?
– Не ори, у меня башка раскалывается. Дай мне тихо сдохнуть.
– Знаешь что… – не выдерживаю и решаю пойти конем. – Давай, умирай. Сделай своих еще не рожденных дочерей сиротами. Правильно, пусть их воспитывает отчим. Может, он их полюбит, а может…
Не знаю, откуда Илья находит в себе силы, он резко хватает меня за верх платья и рывком наклоняет к себе.
– Какие дочери? Я еще в своем уме, не надо мне сказки рассказывать…
– О, нет. Нет, нет, нет, Илья!
Вижу, как его глаза постепенно закатываются, и в панике кричу так, что у меня закладывает уши.
– Вася… Ее девочки… Ну, Илья… Пожалуйста!
Не слышу, но понимаю, что меня оттаскивают и берут на руки, уносят прочь. Тим… Точно он. Цитрусовый аромат парфюма любимого я бы узнала среди тысячи. Вцепляюсь мертвой хваткой в шею и тихонько плачу, не хочу, чтобы меня отпускали больше никогда. Трясусь от страха, дрожь пробивает тело до кости.
– Илья… – всхлипываю, чувствуя, как меня усаживают на сидение, и любимое тепло постепенно исчезает.
– Милая, солнышко мое, – Тим целует щеки, лоб, глаза. – Прошу, поезжай с Росом и Мариной, а я поеду в машине скорой с Ильей. Возможно, в больнице понадобится моя кровь. Я нужен ему, понимаешь?
Отпускаю без возмущений и ощущаю, как внезапно на меня накатывает дикая истерика. Слезы градом льются по щекам, не могу никак успокоиться. Даже утешение Марины не помогает. Если Илья не выживет, я себе этого никогда не прощу…
Эпилог
– Где Рос шляется, я хочу домой! – капризничает Марина и шатается по палате, как запертый в клетке лев.
– Да ты всего неделю полежала на сохранении, а ноешь, будто полгода прошло.
– Тут день за неделю! Я с ума начинаю сходить. И по Егорке соскучилась.
Улыбаюсь ей, а сама поглаживаю уже заметный животик. Наверняка брат сначала скупит весь цветочный магазинчик и только потом приедет с огромным букетом, который и взять в руки невозможно.
После нашего похищения он будто свихнулся. Никуда ее и меня одну не отпускает, а мой любимый муж ему в этом помогает. Сколько раз говорила: нет больше угрозы! Не слушают, упертые бараны.
День, который должен был стать для нас счастливым, а стал… Вздыхаю, не хочу даже вспоминать, сколько боли мне пришлось перенести. Я едва не потеряла своего малыша, лишь чудом удалось сохранить беременность, о которой Тим узнал от врачей. А ведь я хотела вручить ему тест, как подарок, на свадьбе. Мы столько усилий приложили, все они могли в один момент пойти крахом.
– Нас скоро заберут, не паникуй.
Марина лежала всего неделю, а мне в свое время пришлось несколько месяцев. Но я не жалуюсь, зато теперь мой богатырь растет и пинается каждый день.
– К тебе Рос приходил по два раза в день и выполнял все капризы.
– И что, к чему ты? – она уселась на кровать и взглянула на меня с подозрением.
– А к Васе никто не приходил…
Едва вспомнив о ней, всхлипываю, но быстро беру себя в руки. Где она теперь? Как живет? Здоровы ли ее малышки? А ведь я так и не успела рассказать Илье о Василисе.
– Наверняка она теперь с тем доктором, – Марина пожала плечами. – Глупо получилось, да?
– Угу…
Дверь в палату вдруг открылась и первым в проеме, конечно же, появился огромный букет роз, а затем и Рос. Быстренько выхожу, оставляя голубков наедине, и буквально сразу оказываюсь в объятиях мужа.
В крепких и надежных, в которых можно утонуть и забыться на долгое время. Обнимаю Тима в ответ и просто стою так, не хочу его отпускать. Я слишком счастливая и жадная, чтобы отдавать его внимание еще кому-то. Хочу только для себя, но…
– Ты собрана?
– Ну да. Я же всего денек тут была, анализы хорошие, нет причин для госпитализации.
– Тогда поехали, мы еще успеваем.
– Куда?
– Увидишь.
Не спрашиваю, пожимаю плечами и слепо иду за любимым. Во второй раз мы отказались от пышной церемонии, не до праздника было. Как только меня выписали, тихо расписались и отметили в домашнем кругу. Даже несмотря на радость, накаленная атмосфера давила на всех, особенно на Тимура.
Он ничего мне не рассказывал о том самом дне, слишком был подавлен из-за брата. Мне пришлось расспросить Ингу и Льва Петровича. Оказывается, Алиска явилась на церемонию в свадебном платье, заявив, что она – невеста. На что рассчитывала, не пойму до сих пор? А затем «мой» звонок стал для девушки приговором. Боясь ареста, она сразу рассказала о своем гениальном плане и слезно умоляла отпустить ее, ведь, по задумке, меня просто должны были покатать по городу и не выпускать несколько часов.
Естественно, никаких денег в сумке не было, только газеты. Никто не собирался платить больному ублюдку. А Илья буквально силой заставил брата поменяться с ним местами, на всякий случай. Не сделай он этого, под прицелом оказалась бы снова я или Тимур… Не хочется даже думать о таком исходе.
Вскоре после нашей с Тимом росписи, его отцу вынесли приговор и осудили на
