же, что и я?
Или он уже все решил и ждет, когда решусь я?
Виталий посмотрел вниз, потом приложил свою ладонь к моей через стекло, и меня обожгло.
Это был знак? Предопределение?
Мы стояли с ним рядом и далеко…
Разделенные стеклом навсегда или на секунду?
Если все оставить как есть, я до конца своих дней буду через стекло смотреть на его жизнь с Варей. Мучиться, что упустила свой шанс с ним, что второй раз позволила нам разойтись, не попытавшись исправить ошибку. Всегда задаваться вопросом, а что если?…
А если я исправлю? Как я буду смотреть в глаза Алексею?…
Хотя зачем? Он сам сказал, что мне пора разобраться в себе и принять решение. А значит, я могу сблизиться с Виталием и не терзаться из-за вины. Мы можем уехать с Виталиком в другую квартиру, на другой конец города, или вообще в другой город!
Алексей отпустит. Он ничего не скажет. Словом не упрекнет. Я в нем уверена…
Может, и для него это проверка. Ему тоже надо принять решение насчет меня. Выбор всегда делать мучительно, даже если все давно определено.
Губы Виталия шевельнулись, и я прочитала по ним свое имя.
– Настя.
Мои пальцы побелели от попытки проникнуть сквозь стекло, дотронуться до Виталия. Хотелось прикоснуться к нему, ощутить под ладонью, как горит его кожа. Почему наши отношения стали для меня клеткой, из которой я не могу вырваться?
Мы почти одновременно шагнули к двери. Виталий схватил меня за плечи и жадно прижался ко рту. Его поцелуи иссушали. Он пытался получить все и сразу. Он напирал на меня, обрушивая все свое желание и свою жажду по мне. А я не успевала соображать, хочу ли идти дальше, нужно ли мне это.
Все произошло слишком быстро.
Я просто позволила ему взять себя. Как позволяла всегда. Семь долгих лет.
Виталий, не прерывая поцелуя, стянул с меня свитер и обхватил ладонями грудь. Я задохнулась от напора, все еще немного опьяненная мыслями и чувствами. А еще памятью.
Тело привычно откликнулось. Не так как раньше, но тянулось к его рукам. Мое тело помнило его прикосновения. Его поцелуи. Его нетерпение. Сопротивление если и возникало где-то внутри, то тут же тонуло под более знакомыми чувствами узнавания и привычки. Я барахталась в этом чувственном омуте, не понимая, то ли тону, то ли выплываю.
Через секунду я уже сидела на подоконнике, а Виталий с азартом продолжал напирать на меня, не делая пауз, не давая мне хоть немного прийти в себя и остановить это безумие. Под натиском Виталия мой разум сдавал позиции, и в конце концов капитулировал.
Я цеплялась за него, забывая злость, обиду, предательство. Сейчас я снова была в том времени, когда Виталий был моим мужем, моим единственным, моей любовью…
– Настя… Настя… – шептал он, освобождаясь от штанов и задирая на мне подол.
Секунда и останавливать его было уже поздно.
Виталий был во мне и задвигался в привычном ритме, впиваясь в шею жалящими поцелуями, бесстыдно кусал, словно метил. А меня словно огрели пыльным мешком. Я как будто отключилась от происходящего, медленно начиная осознавать, что натворила!
– Да, Настя, да…
– Виталь, пусти…
– Еще немного… да… Люблю тебя… Да…
Я не думала, что все закончится так быстро. Все происходило на бешеных скоростях, тормозить было слишком поздно. Я вообще не думала, что так далеко зайдет. Виталик кончил, прислонился лбом к прохладному стеклу, тяжело дыша мне в ухо.
– Ты обалденная, Насть. Ты лучше всех… Какой я был дурак. Прости меня, Настя.
К горлу подступали слезы. Я душила в себе всхлипы, желая всей душой сейчас оказаться в своей спальне. Неужели нужно было совершить тотальную ошибку, чтобы понять, кого на самом деле я люблю?!
Я уперлась руками в плечи Виталия, отодвигая его от себя, отталкивая, испытывая к себе сильнейшее презрение, граничащее с отвращением.
– Пусти, – прошептала я сквозь зубы.
Сползла с подоконника, поправляя подол поспешными движениями, и побежала в спальню без оглядки. Заскочила в душ и начала отскребать от себя следы уже чужого мне мужчины.
Я сдирала кожу мочалкой и рыдала… Кусала губы до крови.
– Дура… Дура… Не люблю…
Наверное, я ничего не знала о любви все это время. Виталий удобно пользовался мной всю нашу совместную жизнь. А я заглядывала ему в рот, рвала жилы и все ждала, ждала, когда же у нас будет настоящая семья. Квартира, ребенок, совместные прогулки вечерами с коляской, общие планы на будущее.
А он… Он просто переключился на молодую и доступную. И это не про любовь. Это про удобство Виталия и про его привычку быть всем обеспеченным.
Думал ли он обо мне, когда кончал? Нет. Это я теперь понимала, что тот секс, который был в нашей спальне, не удовлетворял ни меня, ни его. Хотя тогда казался неплохим, но нам не хватало. Сейчас я это отчетливо понимала, так как у меня был Леша.
Я сползла по плиточной стене на поддон душевой и закричала. В голос!
Был…
Выла, рвала на себе волосы и мечтала умереть, точнее уснуть и проснуться, понять, что произошедшее всего ли кошмарный сон.
Я ненавидела себя за то, что позволила Виталию снова расковырять свою боль! За то, что не оттолкнула раньше! За то, что оказалась такой же грязной предательницей, как и бывший муж.
Я изменила Леше…
Он не простит меня…
* * *
Виталий караулил меня, когда я выйду из спальни. Я в какой-то степени была ему даже благодарна, что не заходил, а ждал. Столкнулись как бы случайно и застыли друг напротив друга.
– Насть…
Я помотала головой. Не хотелось лишних слов и каких-то объяснений. Прошла мимо него на кухню и поставила чайник.
– Настя, выслушай меня, – его ладони легли на плечи, но я дернулась, сбрасывая их.
Мне были неприятны прикосновения, снова хотелось броситься в душ и оттирать себя, сдирать с себя кожу.
– Мы можем начать все сначала, – шептал он, а я продолжала качать головой. – Мы уедем. Хочешь, прямо сейчас. Сбежим!
– Нет, Виталий!
Он замолчал, поняв все по моему тону.
– Серьезно? – презрительно процедил он. На его лице одна эмоция сменяла другую. – Ты останешься с ним и его полоумной дочкой?
– Не наговаривай на Варю, – поморщилась я. – Такой диагноз, как у нее, можно ставить каждому второму. Только, в отличие от других, она лечилась.
– Ты ее не знаешь!
– Но я даю ей шанс… А ты – нет. Хотя ты ее муж и должен вставать на