А теперь я хочу скрыться от него, провалиться сквозь землю. Спрятаться от всех, в том числе и от самой себя.
Он не понимает как дорог мне.
Неожиданно Даниэль подхватывает меня под руку и поднимает на ноги. Он привлекает меня в свои тёплые объятия, целует мои волосы, а я крепко цепляюсь в его кофту, нуждаясь в нём больше всего на свете. Нуждаясь в понимании, его любви...
— Малышка, меня не нужно спасать, — шепчет он.
— Нет, нужно! Почему ты так говоришь? Да я бы на всё пошла, лишь бы всё исправить, — с каждым произнесённым словом мой голос становится всё тише, потому что понимаю, что я сама по себе. Даже Стиви, судя по его невозмутимому виду, не разделяет мою позицию. — Извини, что я всего лишь хотела сделать нашу жизнь хоть чуточку спокойней.
— А-а-а! Сука! Да что же за дерьмо?! — своим глухим рыком Даниэль пугает меня до дрожи в коленях.
Он буквально отшатывается от меня, резко выпустив из своих рук, что я чуть ли не валюсь на землю. Становится ко мне спиной и нервно проходится пятернёй по волосам, прежде чем присесть на бордюр. Его плечи и голова поникшие.
Что с ним происходит?
— Я не хотел... Не хотел бороться, — после минутного напряжённого молчания тихо говорит он. — До тех пор, пока не появилась ты. Не было бы тебя, я бы и палец о палец не ударил.
— Но почему? — находясь в недоумении, я обхожу его, опускаюсь на корточки напротив него и кладу свою ладонь ему на колено.
Он медленно, будто чего-то боясь, поднимает голову, сжимает мою ладонь в своей. Его взгляд такой безжизненный. Глаза блестят, будто в них стоят непролитые слёзы, но на самом деле это не так. Просто они стеклянные и холодные, как кристаллики льда.
— Потому что я болен, мармеладка. Моя жизнь уже давно не имеет никакой важности. Просто мало кто об этом знает, точнее... — как ни в чём не бывало произносит.
Кажется, я даже не смогла дослушать его, провалившись в беспросветную бездну, где меня теперь душит реальность. Я разом лишилась зрения, слуха и всех чувств.
— И-и-и... но это же не страшно? Это же лечится? — через силу спрашиваю.
Я боюсь услышать ужасающую правду, но где-то в глубине души надеюсь, что не всё так плохо.
— Уже не так страшно, — говорит мягким голосом, намереваясь ввести меня в заблуждение, но не выйдет.
— Даниэль, я тебя не понимаю. Неужели ты... — я изо всех сил старалась не лить слёзы, но в итоге не выдерживаю, впадая в истерику. — Скажи, что всё будет хорошо?!
— Всё и так хорошо, — подносит свою руку к моему лицу и нежно гладит щёку, выдавливая из себя улыбку. — Я сейчас сижу перед тобой, посылая нахер все прогнозы врачей.
— Это же не рак? Только не он! — наружу просится немой крик. Мотая головой из стороны в сторону, я заваливаюсь на асфальт. Я отказываюсь в это верить. — Ты же шутишь! Говоря это, ты просто хочешь проучить меня, ведь так?
Нет. Этого не может быть. Это неправда! Это сон! Кошмар какой-то!
Мне нужно немедленно проснуться, чтобы обнять Даниэля, увидеть его жизнерадостную улыбку и убедиться в том, что он абсолютно здоров, но сознание бьет тревогу.
Всё правдивее некуда.
На то есть масса объяснений: обмороки, куча лекарств, болезненный вид, намёки Дока и сон, который может длиться до бесконечности.
А чего ещё я не знаю? Стоит только догадываться что ещё ему удалось скрыть от меня.
— Рак — это не шутки, малышка, — прижимает мою голову к своей груди. Сейчас я могу слышать то, как стучит его сердце. Оно живое, здоровое, но моё сердце только что умерло, превратив меня в безжизненную куклу. Навсегда. — Поедем домой.
Я рассеянно киваю, пребывая где-то глубоко в тумане, всё так же прислушиваясь к приятной мелодии сердечного ритма, что сейчас служит моим ориентиром.
Я ни черта не соображаю. Возможно, не до конца понимаю смысл сказанных слов, но я точно уверена, что с этого дня внутри меня всё перевернулось, и не факт, что когда-либо вернётся на свои места.
Какой в этом смысл, если я потеряю свой ориентир... Если моя путеводная звезда померкнет на веки вечные...
Глава 59d
Всё прекрасное происходит неожиданно, так же и с чёрной полосой. Плохое приходит тогда, когда этого не ждёшь. Ещё вчера ты ставила запятые, а теперь они предательски сменяются точкой. Не многоточием, а одной жирной точкой.
Три дня назад весь мир дал трещину, и не ровен час, когда трещина превратится в огромный раскол. Я снова потеряла смысл жизни. Судьба в очередной раз дала мне понять, что человеческая жизнь так хрупка, и в любой момент прекрасное может закончиться. Тогда наступят самые тёмные дни. Моя очередная порция тёмных дней началась три дня назад, а Даниэль живёт с этим уже больше полугода. Три месяца — это всё, что ему оставалось, но и здесь он проявил своё упрямство. Дал бой серьёзной болезни. Если раньше я и не думала, что он может быть смертельно болен, то сейчас я замечаю каждую мелочь. Я поняла, что неспроста он говорил мне о вынужденной поездке в Австралию. Если ещё три дня назад он выигрывал в поединке за жизнь, то теперь он начал заметно сдавать свои позиции. Саркома побеждает, он смирился, но я не могу свыкнуться с этим.
— Тебе больно? — спрашиваю я почти беззвучно.
Уже довольно продолжительное время я сижу у его постели в ожидании, когда, наконец, он очнётся. Мне не особо удалось с ним поговорить. Сразу, как только мы вернулись домой, он почувствовал себя хуже. Его жутко тошнило, Стивен был вынужден выпроводить меня и вызвать Дока. Тот ввёл Даниэлю какое-то лекарство, от которого он спал практически двое суток, лишь изредка просыпаясь, чтобы сходить в ванную, пожелать мне доброго дня, поцеловать и снова погрузиться туда, где он может быть здоровым, где ничего не может помешать жить, исполнять мечты и любить...
Боже...
— Сейчас уже нет, — сипло произносит, поправляя подушку, чтобы удобней присесть на кровати. — Боль иногда отступает...
Но я вижу, что он нечестен со мной. Даже приподняться с постели ему даётся с огромным трудом, а ведь я раньше даже не замечала этого.
— Но?
— Но мысли о боли никуда и никогда не уходят. Они сидят здесь... постоянно, — постукивает он указательным пальцем по виску.
— Ты боишься?
В глазах его печальная задумчивость.
— Сейчас я боюсь только одного.
— И чего же?
— Того, что я испортил твой праздник, — одним рывком он привлекает меня к себе, я не упускаю возможности обнять его, раствориться в такой уже привычной теплоте и нежности.
— Ты не можешь его испортить, — в голосе дрожь, в глазах слёзы и ничего с этим я поделать не могу. — Это самый лучший мой день рождения, Даниэль.
Раздаётся телефонный звонок, нарушив приятный момент, каких с каждым днём становится всё меньше и меньше. Я тянусь к прикроватной тумбе, откуда беру телефон и передаю его Даниэлю, заметив на экране имя его друга.
Даниэль сразу, как только видит имя звонившего, отвечает на звонок, хотя до этого он отклонял все вызовы. Он попросту игнорировал всех.
— Марк? Есть хорошие новости? — спрашивает он, нахмурив брови. Он переводит уставший взгляд на меня, как будто на той стороне провода речь сейчас ведётся именно обо мне. — Отлично! Тогда сегодня и покажем... Вместе? Не будь таким засранцем, — усмехается он. Видя его улыбку, я сама начинаю улыбаться. — Братишка, не упусти своего шанса. Поймёт! Побесится немного, но поймёт! — недолгая пауза, в которой он снова гипнотизирует меня стальным взглядом, наматывая на свой палец локон моих волос. — Ну наконец-то! Тогда сегодня в шесть? Супер, мы скоро будем!
Даниэль завершает вызов. Он весь светится, словно натёртый четвертак. Как-то подозрительно быстро его настроение улучшилось.
— Мы? — настороженно спрашиваю, выпутываясь из его объятий. — Что ты задумал?
Даниэль бросает телефон через своё плечо. Его губы растягиваются в обольстительной улыбке, и я уже не вижу на его лице усталость. Испарилась без следа. Как будто один звонок смог его исцелить.
