— Ты хочешь с ним встречаться? С Эйденом? — спросил я, сохраняя свой голос настолько легким, насколько это было возможно. Потому что если причина была в этом, я хотел услышать это. Мне нужно было это услышать. — Ты хочешь ходить на настоящие свидания?
Я хотел взять назад слово «настоящие», потому что все, что произошло между нами, на этих двух экспериментальных свиданиях или даже на балу-маскараде, не было поддельным, вынужденным или ненастоящим. Но я использовал его, потому что если она хотела настоящих свиданий с другими мужчинами, кто я такой, чтобы останавливать ее?
Но Рози, похоже, не возражала против того, что я использовал это слово, и я бы солгал, если бы сказал, что это ее не задело.
— Скорее всего, я хочу по-настоящему. Не с Эйденом, но, возможно, я хочу и настоящих свиданий.
Конечно, она хотела их.
И это было как удар ниже пояса.
Мог ли я вообще дать ей это? Нет, я не мог, ведь я скоро уезжал. Я хотел дать ей то, чего у меня не было.
Должно быть, что-то изменилось в моем выражении лица, потому что ее брови нахмурились в замешательстве.
— Три экспериментальных свидания, на которые мы ходили, были больше, чем я могла бы просить.
— Два свидания, — я осторожно положил руку ей на поясницу и продолжил идти. — Мы были только на двух, Ро.
— Я думала, мы считаем маскарад за одно.
Я убрал руку, поправляя ремешок ее сумки для ноутбука на плече, чтобы не наделать глупостей. И не поступить безрассудно.
— Почему? Я ведь ничего не планировал. На самом деле, я не продумал ни одной вещи.
Третья фаза. Увлеченность. Интимность. Соблазнение. Я прекрасно помнил эти три пункта. Я много думал о них.
— Это не так, Лукас, — сказала она, возвращая взгляд на тротуар перед нами. — На третьей фазе физическая связь начинает набирать обороты. Увлеченность становится осязаемым, живым дыханием между двумя... сторонами. Речь идет о том, чтобы сломать барьер, который сдерживает тебя, и отпустить. Посмотреть, притягивает ли тебя этот человек настолько, что ты захочешь двигаться дальше. Позволишь ли ты перейти к физической близости.
— Я понимаю, — я не просто понимал, я почувствовал это в своем пульсе. Я чувствовал, как он барабанит в моем теле.
Рози хихикнула, и это было мягко и самозабвенно.
— Не думаю, что меня когда-либо соблазняли должным образом, — сказала она мне, как будто это не должно было заставить меня выть на луну, как сумасшедшего. Что, чёрт возьми, со мной было не так? Она продолжила: — Конечно, все мужчины, с которыми я встречалась, говорили или делали что-то, чтобы залезть мне в трусики. Успешно, могу добавить, — это никак не успокоило зверя, если судить по тому, как побелели костяшки пальцев на сумке. — Но это никогда не было, так, ну ты знаешь. Как это было у нас.
Как это было у нас.
Прежде чем я понял, что делаю, я снова остановился.
— Рози...
— Я не хочу усложнять всё, — сказала она, остановившись на шаг впереди меня. — Потому что я уверена, что это была ошибка в рассуждениях или что-то в этом роде, — её щеки стали розовыми. — Я имею в виду, мне буквально пришлось заставить тебя посмотреть на меня. Но это все равно считается. Исследование есть исследование.
Это было то, что она подумала?
— Заставила меня? — я выплюнул эти слова, шагнув в ее сторону. — Думаешь, ты должна была заставить меня смотреть на тебя? Во имя исследования?
— Ты не обязан ничего объяснять. И мне не следовало так формулировать.
Мои зубы заскрипели. Мое неверие переросло в разочарование, потому что как она могла подумать, что я...
— Рози, — сказал я, убедившись, что подхожу к ней как можно ближе, не касаясь ее. Потому что если бы я это сделал, я знал, что для меня все было бы кончено. — Если бы мы не были друзьями, — сказал я ей гравийным голосом. — Хорошими друзьями, которыми мы есть, даже лучшими друзьями, — я смотрел, как ее веки сомкнулись. — Я бы отвел тебя куда-нибудь в темное место и зубами сорвал с тебя одежду, не заботясь о том, чтобы у меня была веская причина. Просто чтобы увидеть тебя, чтобы ты была в моем распоряжении.
Губы Рози разошлись, и когда ее язык высунулся и смочил губы, мне стало почти физически невозможно больше сдерживаться. Боже, я хотел прикасаться к ней, лизать ее, целовать ее везде.
Я резким движением отстранился. Затем я снова двинулся вперед и, словно по принуждению, схватил ее за руку.
— Считай вечеринку на Хэллоуин экспериментальным свиданием, если хочешь, — сказал я ей, ведя ее вперед за собой. — Но мы договорились на четыре. Мы договорились о четырех свиданиях.
Ее пальцы сжались вокруг моих.
— Итак, я уже запланировал следующее, — продолжил я. — Я собирался сказать тебе, чтобы в четверг ты была свободна, — и тут я вспомнил отличную новость Эйдена Кастильо. — Или, если ты хочешь собрать вещи в четверг, я могу помочь тебе, и мы могли бы перенести его. Я думаю...
— Нет, — наконец сказала она, и то, как это слово вылетело из ее уст, заставило меня посмотреть на нее. — Вечер четверга доя свидания.
Кивнув головой, я оторвал взгляд от ее лица и сжал губы, прежде чем сказать какую-нибудь глупость, например, что никто из нас не называл это четвертое свидание экспериментальным.
Через несколько минут мы уже поднимались по лестнице в квартиру, рука Рози все еще была в моей, когда она позвала меня.
— Лукас?
— Да?
— Я надеюсь... надеюсь, что это сделает тебя счастливым.
Озадаченный ее словами, я нахмурился. Мой рот открылся как раз в тот момент, когда мы вышли в коридор, и я заметил дверь квартиры, которая была широко распахнута.
Изнутри доносились крики, а затем в мою сторону метнулось пятно черного меха.
— Pero qué cojones...(исп. что за хрень...)
Я столкнулся с ним, приземлившись задницей на холодный пол, и мягкий, энергичный шар тепла устроился у меня на коленях.
— ¡Te dije que lo sujetaras!(исп. я сказала вам держать его!) — донеслось из квартиры.
Я посмотрел вниз, узнаваемость этого, пушистого шара, который в данный момент свернулся вокруг меня, поразила меня, как грузовой поезд.
— Тако, — сказал я, слыша всплеск эмоций в своем голосе. — Тако, малыш. ¿Qué haces aquí?(исп. что ты здесь делаешь?)
Моя бельгийская овчарка вырвалась из моих рук и закружилась вокруг меня, а затем вернулась ко мне на колени и лизнула в щеку.
Я попытался что-то пробормотать, но все слова словно исчезли из моей памяти. Все, что я мог чувствовать, это счастье от того, что увидел своего питомца, от того, что он здесь, со мной.
Крепко поцеловав его в шерсть, я отпустил его и сам издал странный смешок.
— Не могу поверить, что ты здесь, — я похлопал его по боку. Он заскулил. — Я тоже скучал по тебе, chico(исп. малыш).
Боже, я так сильно скучал.
Медленно, я начал разбираться в окружающей обстановке, и не удивился, когда первым, что нашли мои глаза, была Рози. Она стояла в паре футов справа от меня, ее глаза слезились, несмотря на яркую улыбку, украшавшую ее красивое лицо.
— Тако здесь, — сказал я ей, как будто она не могла этого видеть.
Она кивнула, ее улыбка стала еще шире.
Ее взгляд переместился на мою больную ногу, которая лежала на полу передо мной.
— Я в порядке, — прошептал я, прежде чем она спросила. — Я более чем в порядке.
И она снова кивнула.
— Hermanito, — позвал голос, которого я не ожидал. — Este perro es incontrolable.
Братишка, эта собака неуправляема.
— Чаро? — прохрипел я. Она тоже была здесь, прислонившись к раме двери. За ней показались две новые головы.
— Сюрприз! — крикнула Лина, Аарон был позади нее. — Отлично, мы не являемся сюрпризом. Сюрприз — это Чаро и Тако. Мы здесь просто ради веселья и хихиканья. А еще, чтобы попросить вас о совместной опеке над Тако? Пожалуйста? Если не сегодня, то хотя бы завтра?
