почему-то намерено не хотела обращаться ко мне по имени, будто этой «новенькой» указывая на мое место.
— Спасибо, — я выдавила из себя дружелюбную улыбку.
— Но это не значит, что конкуренции больше неактуальна. Наоборот — все теперь только и будут ждать, когда ты наконец оступишься.
— Я не жалуюсь на координацию своих движений. Но спасибо за беспокойство.
Когда я возвращалась домой на парковке со мной произошла странная ситуация. Уже был поздний вечер. В воздухе зависла духота ушедшего дня. Я видела свою машину и водителя, который вышел, чтобы встретить меня и открыть дверцу.
Неподалёку от здания театра росло несколько плотно посаженных друг с другом елей. Они уже были очень старыми, а их нижние колючие ветки тяжело свисали таким образом, что вокруг ствола образовывался купол. И именно в этом «куполе» кто-то сидел. Не просто сидел, а фотографировал меня.
Я отчётливо увидела в блеске уличных фонарей объектив фотокамеры. Мне стало не по себе. Водитель быстро помог мне сесть в машину. В закрытом салоне с тонированными окнами я почувствовала защищенность, что окутала меня со всех сторон.
Когда я поднялась в квартиру, увидела темноту гостиной, разбавленной мягким светом, льющимся со стороны приоткрытой кухни. Руслан уже был дома.
Пробираясь к нему, я надеялась лишь на то, что он возможно будет выглядеть чуточку лучше, чем сегодня утром или вчера. Но в душе я понимала, что тешу себя напрасными иллюзиями. Лучше стать точно не могло, потому что случилось самое страшное для Руслана — его сына втянули во всю эту грязную эпопею.
Тихонько проскользнув на кухню, я, к своему удивлению, увидела бодрого Руслана. Он искал в кухонном ящичке столовые приборы. На столе уже были расставлены тарелки и бокалы.
— Привет, — немного растерянно произнесла я. — Я не знала, что у нас намечается праздничный ужин. Знала бы, непременно приехала пораньше.
— Поэтому я ничего и не сказал, — Руслан подошел ко мне и поцеловал в губы. — Ты должна быть сосредоточена на работе.
Вспомнив о гастролях, я почувствовала, как в сердце тонкой иголкой кольнуло странное чувство неизбежности.
— Нельзя сбавлять темп, когда уже набрала определённую высоту, — продолжал делиться своим опытом Руслан и раскладывать подогретый ужин на тарелки.
Он казался весёлым, но усталость, накопленная за последние несколько месяцев прижала его плечи, заставив их сильно опуститься, а спину — ссутулиться.
— Я знаю, что день рождения у тебя только завтра, но захотелось преподнести этот маленький подарок уже сейчас.
Руслан вытер руки полотенцем и на несколько секунд вышел из кухни. Когда он вернулся, я заметила в его руках несколько плотных листов бумаги формата А4. Они были аккуратно свернуты в трубочку и перевязаны узкой золотистой ленточкой.
— Что это? — спросила я, подняв голову, чтобы заглянуть Руслану в глаза.
— Твой диплом. Я же обещал, что улажу этот момент. Не красный, конечно. Но это не имеет никакого значения. Думаю, это просто маленький пунктик, напротив которого ты теперь свободно можешь поставить галочку. При необходимости ты всегда сможешь повысить свой академический навык в любой консерватории. А эта бумажка станет финалом в формальном вопросе твоего образования.
— Руслан…
Я крепко обняла его за шею, едва не повиснув на нем и поцеловала в колючую щёку, на которой еще остался тонкий отголосок аромата лосьона после бритья.
— Спасибо тебе, — я поцеловала его и во вторую щёку, затем в нос, лоб и завершила путешествие своих губ на его губах.
— Я же знал, что для тебя это важно. Уверен, у тебя опыта побольше, чем у твоих однокурсников. А дипломы вы все получили одинаковые, — Руслан торжественно вручил мне документ.
Я взяла его и аккуратно прижала к груди. Из-за всех этих событий, связанных с Русланом и моим участием в мюзикле, я совсем забыла про диплом.
Мюзикл… Гастроли…
Вымыв руки, я поспешила сесть за стол. После праздничного тоста, который произнес Руслан, мы несколько минут ели молча. Всё пахло очень аппетитно, но я совсем не ощущала вкуса из-за волнения.
— Руслан, мне кое о чем нужно тебе сказать, — не выдержав собственного внутреннего напряжения, заявила я и отложила в тарелку столовые приборы.
— Я весь во внимании.
— Сегодня уже официально объявили, что мы уезжаем на гастроли, — на выдохе произнесла я.
— Прекрасно, — Руслан улыбнулся мне и отпил из своего бокала.
— Я откажусь, — секунду спустя, добавила я.
— Нет. Ни в коем случае, — отрезал Руслан. — Даже не думай об этом.
— Я не могу сейчас уехать.
— Можешь, Лия. Нельзя сбавлять высоту, иначе рискуешь упасть и больно удариться.
— Мне всё равно. Я не могу тебя сейчас оставить одного, — мой голос звучал не менее уверенно, чем у Руслана.
— Лия, я не маленький мальчик. Уж как-нибудь справлюсь. А ты должна ехать. Нет, просто обязана.
— Гастроли растянуться на целый год, — не отступалась я. — Это даже больше времени, чем мы провели вместе.
— Больше или меньше. Лия, мы здесь не в математику играем, — в голосе Руслана зазвенела такая холодная и неприветливая сталь, от которой мне совсем стало неуютно. — Ты поедешь. И если надо будет я собственноручно посажу тебя в поезд или самолет.
— Руслан…
— Нет! — прозвучало грубо и безапелляционно. — Я, конечно, неидеальный, но уж точно не законченный эгоист, который будет удерживать тебя рядом с собой. Ты сейчас действуешь на эмоциях, Лия. А потом, когда они утихнут, пройдет время и ты меня возненавидишь. Возненавидишь за то, что я тебе испортил всю твою карьеру. А я не хочу видеть в твоих глазах ненависть. Только не в твоих.
Руслан бросил на стол бумажную салфетку и поднялся со своего места. Ему кто-то позвонил, и он поспешил выйти из кухни. Судя по вопросам, Руслан разговаривал со своим адвокатом.
Мой день рождения лишь на некоторое время отсрочил неизбежный разговор с Русланом, отложил его в неопределенный ящик нашего будущего. Это был как большой глоток свежего воздуха перед длительным и глубоким погружением на дно Марианской впадины.
Возможно, всё могло бы сложиться иначе, но преследование журналистов стало еще одним железным аргументом в пользу Руслана. Эти журналисты работали в независимых изданиях и начали ходить за мной по пятам, требуя высказаться по поводу скандала, что всё еще гремел
