class="p">— Vita mia, — шепчет он. — Пожалуйста. Пригнись.
Еще одна пуля рикошетит от пола справа от нас, и я крепче прижимаюсь к Сальваторе. Он дрожит, как будто у него жар.
— Я люблю тебя, Торе, — говорю ему на ухо.
— Милена. — У него покраснели глаза. — Я укушу тебя. Со всей силы. — Стрельба все еще продолжается, но слышу, как дрожит его голос. — Будет очень больно, Милена. Очень сильно. Слезь. С меня.
Я улыбаюсь.
— Давай, кусай. Я все равно не сдвинусь с места.
Пули ударяются о что-то над нашими головами, и часть металлической конструкции обрушивается позади нас, поднимая в воздух пыль и осколки. Дыхание Сальваторе становится неровным, его грудь поднимается и опускается с бешеной скоростью. Я наблюдаю, как по его щеке скатывается слеза.
— Пожалуйста, — шепчет он.
— Нет, — говорю я и прижимаю его голову к своей шее. Он снова начинает метаться, и мне едва удается удержаться и не упасть с его коленей.
До моих ушей доносятся новые крики и выстрелы, которые продолжаются еще несколько секунд, а потом стрельба затихает. Вскоре слышны только голоса и быстрые шаги. Нино спрыгивает на пол склада сквозь большое разбитое окно в задней части здания и бежит к нам, за ним следуют Паскуале и еще один человек. Когда наблюдаю за ними поверх головы Сальваторе, Нино и Паскуале резко останавливаются и поднимают пистолеты в нашу сторону. У меня округляются глаза, потому что на мгновение я подумала, что они выстрелят в нас. Но они не успевают нажать на спусковые крючки, как где-то позади меня раздается выстрел, и меня пронзает боль в руке.
Я подавляю крик и едва не падаю в обморок, глядя на большую красную дыру в руке, из которой сочится кровь. Видеть рану на собственном теле — совсем другое дело, и никакой опыт не мог меня к этому подготовить.
— Нино! — кричит Сальваторе, глядя на мою руку и кровь, текущую из раны. Он тяжело дышит, и когда поднимает на меня глаза, в его взгляде появляется безумие.
Прибегает Нино, прижимает к моей руке ткань, похожую на чью-то рубашку, и я кричу.
— В больницу, — приказывает Сальваторе. — Сейчас же, Нино!
— А вы, босс? — спрашивает Нино, подхватывая меня на руки.
— Если ты не доставишь мою жену в больницу меньше чем за пять минут, Нино, я тебя на хрен прикончу! Кармело, иди с ними и забери Паскуале. Сейчас же! — кричит он.
Нино кивает и, неся меня на руках, бежит к припаркованному на улице внедорожнику.
Проходит сорок минут, пока Стефано находит ключи от наручников и освобождает меня. Сорок долбаных минут я сижу здесь, пока Милена истекает кровью. Ее подстрелили. Из-за меня.
Слева от меня раздается телефонный звонок.
— Это Нино, — сообщает Стефано и протягивает мне свой телефон.
У меня дрожит рука, когда беру гаджет и смотрю на экран. Ранение в руку. Ничего серьезного, если только пуля не задела артерию. Дрожание руки усиливается, и только с третьей попытки мне удается нажать на кнопку ответа. Я подношу телефон к уху и закрываю глаза.
— Нино?
— С ней все будет в порядке.
Я хватаюсь за спинку кресла и выдыхаю.
— Насколько все плохо?
— Небольшое повреждение мышц, которое должно хорошо зажить.
— Что говорят врачи, она полностью поправится? Никаких последствий?
— Они выпишут ее завтра. С вашей женой все в порядке, босс.
Я прерываю звонок, затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на тела ирландцев, лежащие вокруг. Большинство из них мертвы, но некоторые еще живы, хнычут или стонут. Повернув голову в сторону, я упираюсь взглядом в человека, которого Альдо держит прижатым к капоту машины. Чертов Патрик Фицджеральд! Он прятался в машине, пока шла перестрелка, а потом пытался застрелить меня, когда все ослабили бдительность. Только пуля попала в мою жену.
— Нож, — говорю я, не отрывая взгляда от главаря ирландской мафии, которому осталось прожить всего несколько сотен ударов сердца.
Кто-то протягивает нож рукояткой к моей протянутой руке. Я делаю шаг вперед и хватаю за волосы первого попавшегося мне на глаза стонущего ирландца. Фицджеральд смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, и я не свожу с него взгляда, прижимая нож к шее мужчины и проводя лезвием по его горлу. Теплая кровь течет по моей руке. Склад, наполненный криками и шумом, затихает.
Я бросаю тело к своим ногам, переступаю через него и иду к следующему человеку. Этот уже потерял сознание, но еще дышит. Я хватаю его за волосы и прижимаю лезвие к адамову яблоку.
С губ Патрика срывается придушенный звук, он следит глазами за моей рукой и видит, как кровь брызжет на мою руку и рубашку. Когда отпускаю тело и делаю еще шаг к нему, Патрик поднимает глаза. Я продолжаю создавать дорожку из мертвых ирландцев, не сводя с него глаз. Ужас на его лице восхитителен. Он знает, что я приберег лучшее напоследок. Я улыбаюсь и делаю последний шаг. О, как буду наслаждаться убийством человека, который причинил боль единственной женщине в этом мире, которую я люблю.
* * *
Я вхожу в небольшую частную больницу, где лечат моих мужчин, когда Илария не может позаботиться о них в лазарете, и поворачиваю в коридор слева. Две медсестры за главным столом резко встают, но, когда я не обращаю на них внимания, садятся обратно. В левом боку возникает пронзительная боль. Вероятно, головорез Патрика сломал мне одно из ребер, но не обращаю на это внимания и продолжаю идти, а Стефано следует в нескольких шагах позади.
Не помню, чтобы я когда-нибудь так пугался, как в тот момент, когда увидел кровь, текущую из руки Милены. Как будто кто-то воткнул нож в мой живот и потянул его вверх, вскрывая грудную клетку.
Люди, мимо которых я иду, отходят в сторону, глядя на кровь, все еще покрывающую мои руки. Хорошо, что я надел черную рубашку по такому случаю. Так они видят меньше крови на ней.
Врач, который обычно лечит моих подопечных, поднимает глаза от карты в руке и бросается ко мне.
— Господин Аджелло! Что...
— Отвалите, — огрызаюсь я, сворачиваю за угол и спешу по длинному коридору к
