него во все глаза:
— Это что, такое признание в любви?
Он лишь улыбнулся, хотя и покраснел.
Дома Маша с Аней встретили нового гостя сначала настороженно, прощупывая почву, но вскоре оккупировали, закидывая разными вопросами. Впрочем, спрашивала только Аня. Она внешне менее походила на своих сестер, но при этом он видел, что Яра была права, когда говорила, что именно Анюта может добиться всего, чего только захочет.
Маша все время сидела насупившаяся и иногда ворчала. Она не успела ещё переодеться и до сих пор сидела в тёплой голубой пижаме с белыми медведями. Как только Яра ушла переодеваться в спальню, она тихонько вышла из кухни, на которой они сидели. Юра прижал палец к губам, призывая Аню не выдавать его, а сам выглянул в коридор.
Маша сидела на коленях и правда шуршала фантиками, засовывая в ботинки.
Его развеселила эта сцена, он бесшумно подкрался к ней и присел рядом на корточки, отчего она вздрогнула и выронила половину своего богатства на пол. Ее испуганные глаза передавали все эмоции также, как и глаза Ярославы. Именно она была удивительно похожа на неё. Он подумал, что когда-нибудь Маша вырастет и похитит чьё-нибудь сердце, как и Яра — его. И он уже был рад за того пацана, потому что такие звездочки были очень редкими.
— Заключим перемирие?
Он по-деловому протянул руку. Она с сомнением покосилась на его ладонь, все ещё сжимая оставшиеся шуршащие бумажки в кулачке, которые переливались в свете гирлянды, висевшей на стене.
— Поклянись на мизинчиках, — Маша задрала кверху носик, стараясь передать всю серьёзность своих слов. Юра хмыкнул, вспоминая себя пару месяцев назад, когда принёс Ярославе торт в знак примирения. Судя по всему, с Машей у него уже много общего. — Пообещай, что не обидишь её.
— Я буду её беречь, — он протянул ей мизинец.
— Разве это одно и то же?
— В жизни вообще никого нельзя обижать. А вот беречь… беречь надо только самое дорогое. Я буду её беречь.
Младшая Воронцова с секунду подумала, просияла и протянула ему свой тоненький пальчик. Клятва была совершена, и он помог ей собрать фантики. Лишь потом увидел, как на пороге своей комнаты стоит Ярослава, в смешной футболке с Микки Маусом, а в глазах блестят слезинки. Не давая ему опомниться, она затащила его в спальню, привстала на носочки и стала зацеловывать. Поцелуи сыпались на него беспорядочно и хаотично.
— Ты чего, Яра? — он смеялся и пытался отбиться от нее.
Она повалила его на мягкую кровать и села сверху.
Осознание правильности своего выбора вселяло в него детскую радость. Будто ему сказали выбрать: в какой руке конфета, и он угадал. Только вот его конфета гораздо слаще, с огромным количеством вкусов, а ещё она бесценная и вечная, только его.
Юра быстро оглядел уютную комнату с огромным книжным шкафом, украшенным гирляндами. Повсюду стояли свечки, на шкафу висело платье, видимо, на школьную елку. Затем перевел взгляд на ее футболку и рассмеялся. Яра легонько хлопнула его по плечу и нависла сверху, ткнув пальчиком в грудь:
— Что, в футболке с Микки Маусом я не слишком возбуждаю?
— Ярослава, ты — самая возбуждающая девушка в мире, а в этой футболке так особенно. Я клянусь.
Он видел ее разную: веселую, красивую, забавную, плачущую и громко смеющуюся, танцующую, сердитую, заботливую, спящую, сильную и слабую. И понимал, что если не она, то никто ему и не нужен.
Конец.
