и ни за что не отвел бы тебя к Карсону. Его больше нет в том доме. – Он помедлил. – Его больше вообще нет, Карсон давно мертв, Элси. Я просто хотел завершить здесь одно дело.
– Что? – я округлила глаза. Человек, который разрушил мою жизнь, был мертв. Потребовалась минута, чтобы донести до воспаленного мозга слова Джоша. Его больше нет. – Но… но кто тогда?
– Я не знаю, Фиалка, но узнаю, клянусь. Даже если это будет последним, что я сделаю. Я ведь уже говорил, что не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Он прижался своим лбом к моему, закрывая глаза, мои тоже закрылись. – Я не могу продолжить то, что между нами, пока мы не закончим здесь. Нам нужно завершение, – прошептал он мне в губы.
Я понятия не имела, о чем он говорил, но кивнула, заработав поцелуй в лоб.
– Идем, прогуляемся немного. – Он отстранился, заглушая двигатель, совсем немного не доехав до ворот величественной усадьбы. Я отстегнула ремень и вышла, замирая у капота «Лотуса». Джош обогнул машину, вставая передо мной, и поднял взгляд туда, где тучи грозили пролиться дождем. Не говоря ни слова, он потянулся за спину и снял толстовку, а потом так же молча натянул ее мне на голову, помогая продеть руки в рукава. Аромат, который теперь ассоциировался с безопасностью, окутал меня защитным коконом, за пределы которого не смог бы пробраться ни ледяной ветер, ни дождь, никто из тех, кто хотел причинить мне боль.
Аккуратным движением обеих рук Джош дотронулся задней поверхности моей шеи, вытаскивая волосы из-под ткани, перекидывая вперед и натягивая на мою голову капюшон. В этом жесте было столько заботы и любви, сколько не поместилось бы под переплет целого любовного романа, и мое сердце отозвалось ответными чувствами.
– Готова? – спросил он, обхватывая мою руку своей, переплетая наши пальцы, согревая их кончики свободной рукой.
– Да, – ответила я без промедления, зная, что пошла бы с ним куда угодно, потому что была чертовски, по уши, до дрожи в него влюблена.
Джош
Я никогда не верил в совпадения, но каким-то непостижимым образом погода собиралась оплакивать именно этот день и это место. Как только мы переступили территорию ныне пустующего поместья Каллаханов, легкая морось разбавила до этого спертый августовский воздух. Осень неизбежно приближалась, дождей стало больше, голубое небо окрасилось в серый с разводами клубящихся туч и редкими проблесками света. Это было красиво, но навевало волну не очень счастливых воспоминаний.
Однажды, когда Элси крепко спала, прижимаясь к моей груди, я смотрел в темное пространство спальни и ощущал себя вором, таким же, каким был Дэм. Он бы набил мне морду, если бы узнал, что я не упустил свой шанс, пусть даже спустя три года. Но я все равно ничего бы не стал менять, даже сделал бы все раньше, если бы нашел ее тогда. Может, Элси была права и бестелесная оболочка не исчезала в никуда? В таком случае зуб даю, что это Дэмиен поспособствовал тому, чтобы я так долго вел поиски, он смотрел на меня оттуда, сверху, и смеялся. Подняв лицо к небу, я получил тяжелую холодную каплю в правый глаз, как плевок в подтверждение моих слов.
Спасибо, приятель!
Несмотря на погоду, мы шли не торопясь, пересекая обширную заросшую территорию в том месте, где раньше дорога была вымощена камнем. Теперь сквозь разбитый песчаник пробивались заросли травы и сорняков, некогда ухоженный сад превратился в высохшую пустошь, где одиноко стояли голые кусты с иссохшими ветками. Сам дом был все таким же громадным и богатым снаружи, но внутри покрылся слоем пыли и забвения. Он еще при Карсоне пришел в упадок, но теперь темные окна больше не мерцали лоском дорогих люстр и пространство вокруг не дышало жизнью. Это место было мертво задолго до того, как последний хозяин его покинул.
Мы обогнули здание и вышли на задний двор, где в тени деревьев скрывалось то, за чем я привел сюда Элси. Я не лгал, нам нужно было поставить точку здесь, чтобы больше не возвращаться к прошлому, чтобы я мог без мучительных нашептываний совести называть ее своей.
– Тут так… тихо, – подала голос Элси, стоя по колено в траве, осматривая прилегающую территорию и чуть дольше задерживая взгляд на окнах. – И жутко. Когда я была здесь в тот единственный раз, все выглядело совсем иначе. На территории было больше охраны и прислуги, чем столовых приборов вокруг тарелки за ужином, а их было очень-очень много, уж можешь мне поверить, – тараторила она, выдавая признаки волнения.
– Новый владелец не посещает эти места.
– О чем я догадалась, когда ты вытащил отмычку перед воротами. – Она криво улыбнулась. – Я не войду туда, мы уже вломились на частную территорию. Если ты хочешь поискать внутри какие-то ответы, валяй, я подожду снаружи. – Ее руки исчезли в слишком длинных рукавах моей толстовки и свернулись на груди.
– Мы здесь не за этим. Идем. – Я направился в сторону двухэтажной постройки, когда-то служившей помещением для охраны и местом хранения садовых инструментов, прямо за ней, в полусотне ярдов, среди травы мелькали два каменных надгробия. Я остановился перед ними, и Элси с ужасом отпрянула назад.
– Этот больной ублюдок устроил кладбище у себя на заднем дворе? – закричала она, отступая еще немного. – Этого здесь точно не было, я бы знала!
Она ошибалась, могиле жены Карсона шел уже второй десяток, а вот другая была не такой старой, всего три года прошло с момента, как я бросил горсть земли на крышку гроба Дэмиена. Сделав шаг ближе, я присел на корточки, сдвигая траву, и смахнул сухие листья, чтобы Элси смогла прочитать имя покойного.
– О боже… – Дрожащий шепот был тише ветра, руки Элси взлетели ко рту, а глаза наполнились слезами в считаные секунды.
– Карсон был помешан на контроле больше, чем кто-либо другой, он похоронил здесь все свои тайны, привязал их к дому, чтобы те ни за что не выбрались за пределы поместья.
– Если бы он не был мертв, – рыдая, прокричала Элси, – я бы убила его собственноручно, будь он здесь! Каким нужно быть чудовищем… – Она не договорила, падая на траву и подползая ближе, прикладывая руки к земле. – Прости меня, прости… – бормотала она, зарываясь руками в твердую землю, сжимая сухие заросли пальцами. Я протянул руку, дотрагиваясь до сгорбленной спины, что сотрясалась в рыданиях под моей ладонью.
– Мне жаль, – все, что мог сказать,
