Она уже близко. Мы уже близко. Но я не хочу, чтобы это кончалось. Пока не хочу.
Переворачиваюсь, и теперь Кейт оказывается подо мной. Поддерживаю своей рукой ее голову, чтобы ей не приходилось класть ее на деревянный пол, когда я ложусь на нее сверху. Кейт широко раздвигает ноги, приглашая меня к себе, и я вхожу еще глубже.
— О, Боже… о, Боже…
Я улыбаюсь, когда ускоряю ритм:
— Малыш, трахает тебя совсем даже не Бог.
Конечно, я влюблен, но я все тот же Дрю.
— Дрю… Дрю… да… Дрю!
Вот так-то лучше.
Вы же не думали, что с меня полезет всякая тошнотворная сладострастная чушь, всякие целующие задницу фразочки, да? Жаль, но придется вас разочаровать.
Кроме того, я люблю слово трахаться. Оно подразумевает определенный уровень пылкости. Страсти. И оно особенное. Если бы Конгресс спросил Билла Клинтона трахал ли он Монику Левински, то не было бы вопросов, о чем они вообще разговаривали, так же?
Да и вообще, не суть важно, как вы это называете. Или как вы это делаете. Медленно и нежно или быстро и жестко, важны чувства, что стоят за всем этим. Вот что имеет значение.
Господи, на меня снизошло озарение или что? Разве вы не гордитесь мной? А надо бы.
Сгибаю свои руки и накрываю ее рот в жадном безжалостном поцелуе. Затем языком прохожу к ее плечу и, воспользовавшись моментом, покусываю его. Не так сильно, чтобы оставить следы на коже, но достаточно, чтобы Кейт опять оказалась на грани.
Выпрямляю руки, чтобы я мог посмотреть на нее. Она на мгновение приходит в себя, прежде чем напрячься, сжаться подо мной. Ее идеально накрашенные пальчики на ногах скручиваются в воздухе, когда она кончает. Ее мышцы сжимают меня так сильно от основания до самого кончика, также как рука в отчаянии сжимает тюбик с зубной пастой, пытаясь выдавить из него остатки пасты.
Я откидываю голову назад и закрываю глаза, когда бормочу ругательства. И я в беспомощном состоянии, как крупинки песка, подверженные цунами. Все мое тело излучает наслаждение, когда я кончаю с силой чертового гейзера.
Невероятно.
Мы вместе тонем в волне экстаза, пока оба не начинаем глотать воздух. И потом я падаю на нее. Прижимаюсь своей щекой к ее груди, животом между ее ног. Спустя несколько секунд Кейт кладет свои руки мне на спину и начинает гладить, доставляя мне жутко приятные ощущения.
Беру ее лицо в свои руки и целую ее. В этот раз медленно. Лениво. Ее бездонные глаза смотрят в мои. Никто из нас не произносит ни слова. Нам это не нужно.
А потом я чувствую это.
Вы когда-нибудь видели скаковую лошадь, что ненадолго сходит с дистанции? Я видел. Когда она опять возвращается на дорожку, такое ощущение, что в ее жилах огонь. Она просто бежит и бежит, нескончаемое количество кругов, преодолевая мили за раз.
Понимаете, к чему я веду?
Переворачиваюсь вместе с Кейт и теперь она снова сверху, ее колени по обе стороны от моих ног, голова у меня на груди. Нам, действительно, пора бы переместиться в кровать, на полу чертовски твердо. Но, хотя, я и сам уже твердый. А это важнее.
Кейт поднимает голову, ее глаза широко раскрыты:
— Уже?
Я веду бровями вверх.
— Мы потеряли столько драгоценного времени. Судя по всему, мой член хочет наверстать каждую упущенную секунду. Что скажешь?
Делаю круговые движения бедрами, и она издает легкий стон.
Я так понимаю, это да.
Мы добрались до кровати. Не сразу.
Спустя несколько часов и три оргазма, мы лежим рядышком лицом друг к другу. На одной подушке.
— Скажи еще раз.
Она просит меня об этом уже в десятый раз. Но я не против. Если она захочет, я буду говорить ей это до посинения.
— Я люблю тебя, Кейт.
Она вздыхает. Выглядит удовлетворенной.
— Следующие несколько недель я буду довольно навязчивой и приставучей. Так что готовься.
— А я буду неуверенным в себе и ревнивым. Так что все будет супер.
Она с улыбкой произносит:
— Ты же говорил, что ты не ревнивый.
Пожимаю плечами.
— Я также говорил тебе, что больше не буду врать.
Она с нежностью перебирает своими пальчиками мои волосы на затылке:
— Когда ты узнал?
Я улыбаюсь.
— Когда ты в первый раз позволила войти в тебя без резинки.
Она резко дергает меня за волосы. Сильно.
— О, Господи!
Голос ее сердитый, как у матери, которая застукала свое чадо в десятый раз, ворующим булочки, которые брать не разрешалось.
— Дрю, это звучит совсем не романтично.
— Ты так не думаешь?
Нахожу в себе силы, чтобы поднять голову, а потом опускаю ее уже на затвердевший сосок Кейт. Посасываю его, дразню своими зубами, перед тем как отпускаю его с чваканьем.
— Потому что я подумал, что кончить в тебя — это очень романтично.
Когда я начинаю проделывать то же самое с другой ее вершинкой, она начинает тяжело дышать.
— Точно подмечено!
Я усмехаюсь:
— Так и есть, милая.
Опять опускаю голову вниз и кончиками пальцев глажу ее по руке, завороженный ее мурашками, которые появляются, когда я ее касаюсь.
— Ты не собираешься меня спросить, когда я узнала? — спрашивает она.
— Когда ты узнала что?
Кейт переворачивается на живот. Волосы ее рассыпались по плечам, касаясь и моей кожи на животе. Щекочат меня, словно перышко. Это возбуждающе. Чувственно. И вот так вот я готов идти дальше.
Эдвард Каллен может принимать свой идиотский героин и умереть от передоза. А Кейт — моя личная марка Виагры.
— Когда я узнала, что люблю тебя.
А вы заметили, что Кейт еще ни разу не ответила мне на мои признания в любви тем же? Я точно заметил. Но, как я уже говорил, я не шибко верю словам. Действия скажут вам намного больше. И каждое движение, что делает Кейт, говорит мне, что мы на одной волне.
Тем не менее, мне же интересно.
— Когда?
Она наклоняется вперед и целует мои глаза… потом кончик моего носа, а потом дарит мне сладкий поцелуй в губы. Затем отклоняется назад.
— Помнишь тот день в моем кабинете? Когда мы расстались с Билли, и я плакала?
Я киваю.
— Я должна была быть раздавлена, и я была, какое-то время. Но потом пришел ты, и обнял меня. И я больше никогда не хотела тебя отпускать. Казалось, это то, что мне было нужно, что все, чего я хотела было как раз передо мной. Вот тогда я и узнала. Что как-то ты засосал меня, и я влюбилась в тебя, — она тихонько смеется, — я так испугалась…
Нисколько не сомневаюсь.
— …потому что даже подумать не могла, что ты почувствуешь то же самое.
Провожу большим пальцем по ее нижней губе.
