Звуки от совершаемых сэром Джейсоном и Колином поступательных движений были слышны в гостиной, давая усладу ушам. Тело Селии покалывало от неземных ощущений в области щели и ануса. Она не могла не почувствовать запаха собственного возбуждения, распространившегося в гостиной, и дивилась, обладают ли все женщины эти особым ароматом — ибо если это так, то ей хотелось бы услышать об этом из первых рук. Недоумевая, как такая мысль могла прийти ей в голову, она тем не менее продолжала думать над ней. Да, она воспользовалась бы возможностью увидеть перед собой хорошенькую, столь же обнаженную и беззащитную, какой она сама стала после приезда в Дом на Пустоши. Какое это удовольствие обследовать другую женщину своими руками и устами! Селия представила, как берет губами трепещущий розовый клитор, чувствует, как тот набухает от ее ласк; она представила, как язык проникает в росистую розовую щель и утопает в ее медовых потоках; она даже представила, как он касается атласной розовой ниши и твердеет, чтобы проникнуть внутрь. От столь запретного видения она возбуждалась не меньше, чем от ласк мужчин, и почувствовала, как приближается еще один оргазм.
Селия вытянула шею, чтобы видеть зеркало, боясь упустить хоть малейшую деталь из этого двойного грубого вторжения в ее отверстия, пока те постоянно расширялись и выпрямлялись двумя пенисами кузенов Хардвиков. «Вот в каком разврате я участвую! — внутренним голосом воскликнула она, зачарованная жутким видом двойного вторжения. — Ах… если бы меня сфотографировать, когда творится великий позор». Вдруг она пожалела, что рядом нет четвертого безымянного, безликого существа, которое могло бы заняться фотоаппаратом сэра Джейсона. Селия уже привыкла к бесстыдному вниманию линзы, нацеленной в пространство между ее раздвинутых бедер — она так привыкла к этому, что иногда, глядя на фотографию из альбомов сэра Джейсона, мастурбацией доводила себя до такого неистовства, которое могли успокоить только оба кузена вместе.
— Трахните меня покрепче! — жалобно молила она, теряя разум от карающих экстазов, которым она подвергалась.
Сэр Джейсон среагировал на крик Селии, жестокими движениями сильно прижимая ее клитор к стержню долбящего пениса кузена. Реагируя на каждый толчок сэра Джейсона сзади, ее ноги подпрыгивали, словно она сидела верхом на необъезженном жеребце. Она ухватилась за свои ягодицы, раздвинула их, чтобы обеспечить максимальную глубину. Подняв колени и туловище выше, он занял выгодную точку обзора. Зеркала позволяли беспрепятственно видеть свой пенис, растягивавший и таранящий темно-красное отверстие. Ведя себя, как подобает Джейсону, он пустился в оскорбительный диалог, описывая то, что видел, и его слова тут же подействовали на Селию, которая начала двигать своей нижней частью с такой страстью, что чуть не сбросила сэра Джейсона на пол. Кузены тут же приспособились к новому ритму, синхронизируя свои толчки, словно машины, — один совершал вторжение, а второй покидал свое отверстие, причем две пары рук Хардвиков вцепились в раздвинутые щеки прыгающей попы Селии, а складка на ней превратилась в розовую атласную ленту. Сэр Джейсон заметил, как пара под ним искала уста друг друга. Как ему хотелось отведать эти сладкие губы.
Селия воскликнула умоляющим и полным слез голосом:
— Не надо! Я больше не могу! Вы оба мне не по…
Последние слова перешли в приглушенный стон, когда ее тело содрогнулось от оргазма. Стенки ее двух отверстий сдавили обоих гостей, Колин и сэр Джейсон ахнули от столь стремительного сжатия. Теплая влага сочилась на тонкую перегородку, соединяющую влагалище Селии с ее анусом, позволяя сэру Джейсону отведать кое-что из того, чего он желал.
Оба и в самом деле оказались Селии не по силам. Как хорошо ухоженное дерево, оба кузена обладали стволами, которые со временем росли в длину и толщину. Можно было лишь удивляться, как такая хрупкая женщина, как Селия, могла приютить не то что один, а целых два ствола Хардвиков. Однако ее миниатюрное тело вполне могло стать катализатором, разжигавшим их плотские крайности, пробуждавшим кузенов осуществить самое низменное в среде, которая не могла справиться с подобным излишеством.
Не без труда сэр Джейсон начал извлекать свой инструмент. Однако сжатый задний канал Селии удерживал его с такой силой, что стенки подрагивали, затем словно с сожалением выпустили его, член выскочил, словно пробка из бутылки шампанского. Он рассматривал отверстие, которое только что покинул, и заметил, что оно вроде не может закрыться так, чтобы вернуться в прежнее герметическое состояние. Он и в самом деле затрахал его на славу! Оно многие дни будет пребывать в столь плачевном состоянии. Сэр Джейсон улыбнулся, довольный видом хорошо изъезженного ануса Селии. Его гофрированный ободок сверкал гневно-красным цветом, и он наклонился, чтобы увенчать его прощальным поцелуем, прежде чем им займется кузен. Едкий аромат побудил его засунуть язык в пылающее отверстие, чтобы отведать его, и оно ответило тем, что обняло язык. В это мгновение сэр Джейсон изверг семя и обдал им ноги Селии. Она пошевелила пальцами ног, ощущая это липкое подношение и язык сэра Джейсона, вторгающийся в нее.
Судорога свела ноги Селии, и ей временно пришлось забыть о зеркалах. Она встала на пол на колени, на стол пришлась большая часть ее веса, когда она перегнулась через него. Ее груди прижались к дереву и она так пристроила свою задницу, что та осталась удобно выпяченной и готовой пойти на дальнейшие сладострастные мучения. Она облизала губы, сгорая от нетерпения взять выдохнувшийся член сэра Джейсона в рот и вернуть его к прежней активности. Когда Колин занял позицию своего кузена позади нее, она приготовилась к жгучему вторжению, которое вот-вот состоится.
Но напряженное отверстие ее ануса встретило что-то мягкое и теплое. Возлюбленный наклонился перед Селией и языком обхаживал больное и раздраженное отверстие, словно желая вдохнуть в него жизнь. Она расслабила потрепанный сфинктер, а ее вздохи убедили Колина в том, что его решение отложить вторжение было разумным. Хотя его пенис рвался проникнуть внутрь благоухавшего отверстия, которое он лизал, ему не хотелось спешить, ибо опыт подсказывал, что предварительная работа языка лишь воспламенит страсти Селии и должным образом вознаградит его. Поэтому он продолжав трудиться языком, пробуя все, что могла предложить эта сочная розетка. Случилось так, что Колину не надо было самому приступить к следующему шагу, ибо Селия умоляла овладеть ею в этом месте охрипшим от желания голосом.
Каждый кузен ухватился за бедро и развел до упора, таким образом поставив Селию в позу, которую оба любили — в такой позе все, чего им хотелось разглядеть, было на виду. Ее бритые срамные губы великолепно расступились, трепещущий между ними лепесток высунулся так далеко, что казалось, будто он соревнуется с мужскими экземплярами, которые раскачивались совсем рядом. По ходу дела щеки ягодиц Селии тоже раздвинулись, показывая краснеющий ободок, который гордо сиял от слюны и семени Хардвиков.
